Газлайтер. Том 24 - Григорий Володин
Но самое любопытное — почти все уже в курсе о моей гонке за Междуречье с Семибоярщиной, хотя это не разглашалось. И, похоже, у всех уже сложилось мнение о её исходе. Я замечаю сочувственные взгляды, направленные в мою сторону, слышу приглушённые разговоры и доброжелательные вздохи. Почти каждый, кто подходит, говорит с ноткой сожаления в голосе:
— Удачи вам, граф…
И эти слова звучат так, словно меня отправляют на плаху. Видимо, они уверены, что я обречён проиграть из-за того, что у меня меньше гвардии, чем у Семибоярщины.
Я сдержанно киваю, не спеша их разубеждать. Как и мои жены. Светка едва удерживается от смеха, периодически кусая губу и бросая на меня заговорщические взгляды. Настя тоже ухмыляется, явно развлекаясь, наблюдая, как я невозмутимо принимаю сочувствие и поддержку, улыбаясь с выражением человека, готовящегося к неминуемому поражению. Гонка-то, по сути, мной выиграна, но пока никто не в курсе, кроме моего рода, Семибоярщины и военных с Охранкой.
И вдруг к нам подскакивает баронесса Савицкая, явно взволнованная и полная решимости присоединиться к группе желающих мне удачи.
— Ох, граф! Я всё равно буду верить в вас! — выпаливает она, сжав руки в кулачки.
Я спокойно киваю, принимая её поддержку с видом, словно мне действительно необходима вера в этот трудный момент.
Но тут в разговор встревает ещё один дворянин — граф Супулин, молодой человек с искренним, но сочувственным взглядом.
— Вы не расстраивайтесь, Данила Степанович, — говорит он тоном человека, готового приободрить павшего героя. — Я уверен, что вы делаете всё возможное для своего рода. Это действительно благородный поступок. Даже когда… то есть если вы проиграете, то сможете честно сказать себе, что сделали всё, что могли.
Я сдерживаю ухмылку и, сохраняя серьёзность, ровным голосом отвечаю:
— Спасибо, граф Супулин. Именно так я себе и скажу.
Все вокруг понимающе кивают. Кто-то даже с сожалением качает головой.
Я же продолжаю играть роль человека, которому действительно нужна моральная поддержка.
— Какие же они забавные! — по мыслеречи угорает Светка. — Так и тянет поделиться инсайдом.
— Это лишнее. Пусть будет сюрпризом, когда все увидят победителя, — отвечаю, пожав плечами.
— Даня! Божечки! — смеётся Настя, но только в мыслях. Моя новая жена отлично умеет держать покер-фейс на людях. — Никогда не думала, что буду веселить с такого! Я замужем за тебя меньше месяца, а ты уже так меня изменил!
— То ли ещё будет, «сестрёнка»! — подхватывает Светка, крепче сжимая мою руку. — С телепатом поведёшься — веселья не оберёшься!
Неожиданно в зал входит Мстиславский, ведя под руку Жанну Валерьевну. Вот это да! А баронесса не отказывает себе в отдыхе.
Жанна выбрала крайне вызывающий наряд — полупрозрачное платье, под которым отчётливо виден купальник. Да, здесь есть бассейн, но появляться в таком виде в отсутствие мужа… Для замужней баронессы это, мягко говоря, вульгарно.
Мстиславский же весь сияет от удовольствия, явно находясь под её чарами. Его самодовольная ухмылка говорит о том, что он доволен сложившейся ситуацией.
Но как только Жанна замечает меня, Светку и Настю, её лицо мгновенно вытягивается.
— Спаситель? Настенька? Я не думала, что вы будете здесь… — выдаёт она, заметно нервничая. — Я думала, вы уехали.
Настя даже не изволит отвечать, отвернувшись. Я же спокойно:
— Как видите, нет, Жанна Валерьевна.
Мстиславский переводит взгляд с баронессы на меня, и на его лице проскальзывает легкое напряжение. Однако быстро собравшись, он делает шаг вперёд и предлагает:
— Данила Степанович, мы не были представлены полностью. Я — Герман Борисович Мстиславский. Мы можем отойти на минуту?
Пожимаю плечами.
— Хорошо, Герман Борисович.
Мы отходим в сторону, и, как только оказываемся наедине, Мстиславский исподлобья смотрит на меня.
— Я знаю, что граф Сибирский отдал вам вексель на лесозавод.
Он делает глубокий вдох, явно сдерживая раздражение.
— Я буду вам очень обязан, если вы отдадите мне этот вексель.
Я усмехаюсь, глядя на него с лёгким любопытством.
— Вы мне и так скоро будете обязаны, Герман Борисович. Вернее, ваш род.
Мстиславский сжимает зубы:
— О чем это вы?
— Вы же знаете, что скоро я выиграю гонку. А значит, заберу земли Междуречья у семи боярских родов. Тогда ваш долг передо мной станет ещё больше.
Мстиславский буквально прожигает меня взглядом, но его голос остаётся ровным:
— Конечно, земля землями, но предприятия всё равно остаются за Семибоярщиной. Деревообрабатывающий комплекс — это не ваше дело.
Я хмыкаю.
— Раз вексель у меня, то теперь моё.
Он бросает быстрый взгляд на Жанну, стоящую в стороне, затем снова поворачивается ко мне.
— Тогда дайте мне отыграться.
Качаю головой.
— Я не поклонник азартных игр.
Но Мстиславский уже достаёт из кармана своего блейзера ещё один вексель и протягивает его мне. Ничего себе, он подготовился.
— Я хотел использовать его чтобы отыграться у Сибирского. Это вексель на один из крупнейших рыбных заводов в Междуречье. Он не принадлежит моему роду, — быстро добавляет Мстиславский. — Это моё личное имущество, как и лесозавод. Отец отдал их мне — я не наследник боярина, потому у меня огромный личный актив. Я готов поставить его на кон, чтобы выиграть у вас обратно лесозавод.
Я снова качаю головой.
— Нет.
— Что⁈
— Мне неинтересно. Рыбный завод — это, конечно, хорошо, но играть я не хочу.
Мстиславский явно на взводе. Его ноздри раздуваются, челюсть сжимается, а затем, резко подаваясь вперёд, он наклоняется ближе и почти шипит:
— Тогда я трахну вашу тёщу, граф! И это попадёт в прессу!
Моя реакция? Просто передаю это воспоминание Жанне Валерьевне. А затем начинаю считать секунды. Ох, и пипец же теперь котенку!
Глава 19
— Почему вы молчите, граф⁈ — растерянно выпаливает Мстиславский.
Я, действительно, внешне никак не отреагировал. Спокойно, даже лениво, смотрю ему прямо в глаза и отвечаю:
— Как жаль, что вы настолько глупы, граф, если думаете, что сможете взять меня какой-то мелочной угрозой.
Мстиславский сжимает кулаки, челюсть ходит ходуном — видно, что он на грани срыва. Внутри у него бушует смесь злобы и отчаяния, похоже, от папаши ему крепко влетит за профуканный лесозавод. Но прежде чем он успевает раскрыть рот, я добавляю:
— И, кстати, мы с Жанной Валерьевной — телепаты, вы разве не знали? Я уже передал ей воспоминание о том, как вы сказали свою самоубийственную реплику. Потому могу сказать вам только одно, —
