Посланники Нибиру - Евгения Витальевна Кретова
Духов отправил в рот кусочек бифштекса, заставив при этом девочку краснеть и нервничать, и проговорил, проглотив мясо:
– Я-то ничего. Но, то, о чем ты задумалась с таким видом, не сулит ничего хорошего, говорю тебе как старший товарищ.
– Вечно вы шутите, – буркнула девочка, уткнувшись в салат. Ей было неловко.
– Я не шучу, моя дорогая Семаль. Я предостерегаю. – Его взгляд стал лукавым и сканирующе-острым. – С таким видом, как у тебя, ничего путного не придумывается.
Девочка отставила тарелку, подалась вперед.
– Как думаете, отец меня любит?
Кажется, Духов ожидал нечто подобное. Улыбнулся:
– Конечно, любит. Ты еще очень молода и не знаешь, что мужчины в большинстве своем катастрофически не умеют показывать свои чувства, а твой отец в этом плане чемпион, иначе бы Грета от него не ушла бы, верно?
Семаль кивнула.
– Так что он, безусловно, любит.
– Почему же мне тогда так плохо рядом с ним, – у Семаль стояли слезы в глазах. – Почему я готова пожалеть о том, что оказалась на «Тольде», готова отказаться от своей мечты стать следователем?
Духов отложил вилку и сцепил пальцы в замок.
– Я скажу тебе то, что совсем недавно говорил твоему отцу: о своих чувствах надо не только говорить, но и демонстрировать их. – Он грустно усмехнулся. – Сдается мне, эмоциональный кретинизм – ваша семейная «фишка». Поэтому, Семаль, ты-то хоть будь умнее своих родителей, учти их не самый счастливый опыт, пожалуйста, и не запирайся, а расскажи обоим все, как на духу.
Во взгляде девочки мелькнула тень сомнения:
– Все?
– Вот все, о чем ты думала, когда я присел к тебе за стол, – посоветовал Духов. – Это лучшее решение.
С того момента Семаль окончательно потеряла покой – Духов был прав, нужно было объясниться с отцом, но удобный случай никак не подворачивался, а время шло. И вот сейчас вопрос в лоб задала подруга.
– Я не знаю, Тавра, – призналась Семаль. – Я боюсь, что сделаю только хуже.
Все разрешилось внезапно.
Тиль Теон вызвал ее вечером к себе в кабинет и вручил новое расписание. В нем оказалось еще больше занятий, практикумов и онлайн тренировок на различных симуляторах. Взглянув на список, девочка подняла на отца глаза:
– Ты решил меня загрузить?
– Работа – отличный способ отвлечься от грустных мыслей. А я заметил, в последнее время ты подавлена. – Отец сделал приглашающий жест. Указав на стул напротив. – Присаживайся, я готов обсудить с тобой то, что происходит.
Семаль живо представила, как точно таким же тоном он распекает кого-то из нерадивых подчиненных. Вот точно таким же тоном предлагая обсудить план следственных мероприятий или перечень подозреваемых. И это все так не складывалось с тем, что просилось наружу, о чем так долго думалось. Девочка покусывала губы, но не двигалась с места, стараясь только, чтобы руки не дрожали так сильно.
Не выдержав взгляда отца, она коротко кивнула и положила пластинку креоника с загруженным расписанием на угол отцовского стола.
– Можно, я пойду? – спросила тихо.
Отец пожал плечами:
– Что ж, иди…
Он не ожидал, чтобы дочь выскочила из его кабинета, будто ее скварр напугал – молнией, едва не сломал створки дверей.
Покачал головой, вздохнув:
– Надо все-таки поговорить с ней о манерах…
А Семаль тем временем мчалась по коридорам «Тольды», сшибая углы и сталкиваясь со случайными прохожими, торопившимися в жилую зону в конце рабочего дня. Ее провожали удивленными взглядами, а девочка с трудом могла сдержать слезы. В глазах помутнело, будто пелена упала. Захлебываясь от обиды и разочарования, девочка ворвалась в жилой блок, метнулась к своей комнате и схватила припрятанный за столом рюкзак. Дернула на себя дверцу шкафа и схватила завернутую в плотную дендрогалевую тряпицу кристалл судачи. Сунув под «молнию» в наружном кармане, запихнула в карманы куртки несколько питательных батончиков и упаковку с кристаллизированной водой. В ушах пульсировала кровь, мир, представлявшийся сложными и многогранным вдруг стал простым и понятным, но со всей очевидностью Семаль поняла, что ей нет в нем места.
Сорвавшись с места, она бросилась к выходу.
Где-то в уголке сознания мелькнула и тут же погасла мысль написать отцу хотя бы несколько слов на прощание. Но гнев и обида торопили ее. С сожалением посмотрев на их общую гостиную, любимое кресло отца и томик земных поэтом серебряного века, подаренный Духовым, она ударила по блоку допуска и выскочила в коридор.
Двери сомкнулись за спиной, будто отрезав от прошлого. Стало легко.
Нацепив на плечи лямки рюкзака, девочка стремительно пересекла опустевший холл и юркнула в технический коридор, которым частенько пользовалась прежде, чтобы сократить расстояние до информатория. Там, быстро спустившись на три палубы вниз, она прошла по железному помосту до створок грузового лифта, вызвала кабину. Дождавшись ее, вошла, но вместо кнопки этажа, нажала кнопку остановки. За спиной захлопнулись створки на технический этаж и тут же открылись сквозные в грузовой отсек. Там девочка подождала окончания смены в небольшой нише за связками швартовых кабелей, и взбежала на первый же трап, маркированный зеленым светом пристыкованного к шлюзу корабля. На этой палубе швартовались только легкомоторные катера следственного управления, их использовали для непродолжительных перебросок, командировок на другие объекты или корабли сопровождения следственных действий. По протоколу они должны всегда быть заправлены топливом, снабжены запасом воды и питания.
И закрыты на специальные пароли резервного протокола, обновлявшиеся каждые три часа.
Но на это у нее в кармане лежал кристалл судачи.
Стянув с плеча рюкзак, девочка прижала его к правому боку и, дернув, за замок, вынула сверток. Дендрогалевая тряпица выскользнула из рук и упала на трап. Подхваченная воздушным потоком, она отлетела чуть в сторону и упала на нижнюю палубу. Семаль с сожалением покосилась на нее, но поднимать не стала – времени на это просто не было.
Прижав кристалл к экрану допуска, она дождалась зеленого сигнала подтверждения допуска на катер и заскочила внутрь сразу, как приоткрылся люк.
Обратный отсчет начался – сейчас на пульт дежурного придет информация об открытии катера. Пока они будут выяснять полетное задание и причину допуска на борт, она должна пройти отстыковку.
В рубке еще не погасли все датчики, только-только погрузились в режим сна, и медленно мигали сейчас оранжевыми огнями.
Семаль плюхнулась в кресло пилота и, приложив кристалл к пульту управления, вызвала последнее полетное задание и ввела команду реверса – сейчас на пульт дежурного должен поступить запрос на обратный рейс. Вполне правдоподобный: кто-то прибыл на «Тольду», передал документы или направляется домой. Девочка скользнула взглядом по
