Грозовой Форт - Алексей Ар
— А-а… — как-то жалостливо затянула мелкая.
И доблестная Ива, осененная долгом, вернулась к реальности. Я почувствовал, как ее ладошка пытается забить в меня био и покивал, завороженно наблюдая, как в тылу кружат ошметки черной плоти.
Соберись, Джимми.
Среди ошметков мелькнула подвижная тень.
Нихрена не слышу. Хриплый клекот- точно фантом, вроде есть, но верить не хочется. Но сука придется. Очередная бутылка со смесью ушла к цели.
— Фрау, волну! — Я рубанул ладонью в направлении.
Женщина забавно оттопырила зад и толкнула воздух ладонями. Колдун на минималках. Но порыв ветра послушно взметнул мусор и увлек дымную взвесь в сторону звуков затухающего боя между седьмыми и тварями. Огонь на секунду полыхнул, с шипением вбирая тела упырей, что увязались за нами.
Смена вновь побежала. Расход горючки неоправданно высок, хотя другого и не ждал. Боеприпасы пока удавалось экономить, но справедливости ради — для пришедшей из тьмы херовины реальную угрозу представляет только Пугало. А мы только-только спустились. Сколь дивен мир, сука.
По курсу меж стен метнулся яростный клекот. Лучи фонарей, станцевав невнятный танец, скрестились на вздыбленных тварях — вытянутых, поджарых, с гротескно длинными руками и мордой, большую часть которой занимала пасть. Человеческая анатомия еще опознавалась, но едва-едва.
Упыри прогнулись к потолку и задравши морды скрежетали на повышенных — жадно и яростно.
Я ускользнул на левый фланг и, приникнув плечом к щербатой стене, выдал очередь по корпусным целям. Рядом скупо рявкнули шмалабои. Завидев маниакальный оскал тощего, успел рявкнуть:
— Без Пугала! — Твари крупны, но не настолько, чтобы вновь запустить адскую машинку.
Первый упырь споткнулся в рывке и, плеская черным из перебитых пулями ног, подкатился к позиции. Шест хекнул и широким замахом опустил колун. Ладно габариты тоннеля позволяли, но боец даже не примерился. Минус.
Покореженная плоть хрустнула. Следом загудел шит Замеса — умника отбросило назад, и черная морда нарисовалась едва ли не между бойцами. Пришлось отлипать от уютной стенки и проходить сучонку в ноги, на инерции заваливая противника.
Руки дернула боль — чет у сухого не голени, а непонятная роговая хрень. Но маневр себя оправдал — едва тварь клюнула носом, пройдясь зубами по брусчатке, ее загривок словил две пули, удар колуна и ребро щита, коим орудовал разозлившийся Замес.
Все бы ничего — ликвидация подтверждена, отряд почти не пострадал — но слух услужливо подсказывает — вокруг полно голодных хозяев, что спешат к пиршеству. А бойцы вроде как уже сыты.
Навскидку — нам осталось метров 50 до метки, в роли которой карта отметила нечто вроде технического шлюза. В реальности — тяжелая металлическая дверца в стене с рычажным запором и намалеванным трафаретом «ПТЗ-17». Поняли верно — команда успела достичь метки, прежде чем упыри сказали «здрасте».
А если точнее — мы опередили тварей на секунду.
Под легкое недовольство функции, пиро подарило пламени объем и силу. Опять траты. Впору подумать о ранцевом огнемете. Мысль пришлась впору, вытягивая из нутра безумную улыбку. Я, сука, радуюсь пляске огня, пока сзади матерится тощий, сражаясь с рычагами дверного механизма.
«Красная флуктуация»
— Да иди ты нахуй! — проорал метущимся телами. Серьезно? А до этого были грудастые красотки в белых передничках?
Наруч, как засветился при входе красным, так и не менял колора, чем раздражал. И на поставленные вопросы не отвечал. Зараза.
АК очеркнул периметр дульным пламенем. Расход, расход, расход. Под рукой визжала Крыса, терзая шмалабой.
— О-о!
Я повернулся на панический возглас Ивы и сперва не понял, что вижу — тьма двигалась одним куском — метра три-четыре в сечении. Вонь усилилась до степени химической атаки.
— Шест!
Послышался скрежет металла.
— Тощий!!
— Сука! — Замес ушел с линии огня.
Скрежет усилился.
И мне по заднице прилетело створом. Лады, готов простить.
— Внутрь!
Картинка мелькнула оттенками серого — точно пленка реальности скомкалась, а когда восстановилась, смена уже надсадно пыхтела в небольшой комнатке, пялясь на то, как тощий и умник судорожно запечатывали дверь.
О стену грохнуло нечто массивное — до взвившегося каменного крошева и ощутимой дрожи пола. И еще разок.
— Спуск! — объявила мелкая, успевшая метнуться по периметру.
В противоположном конце помещения за разбитым дверным проемом виднелось начало решетчатой металлической лестницы, что вела круто вниз. Иного интереса в пустоте комнатушки нет, но нам более чем достаточно.
Под грохот содрогавшихся стен бойцы торопливо передислоцировались к новому проходу. Лесенка отозвалась тревожным дребезжанием. Но нам надо — очень сильно надо. Пусть металл надсадно скрипит, пусть со стен отпадают куски, а ноги не чувствуют уверенной опоры. Смена должна двигаться.
Лестница окончилась небольшим коридорчиком, метра через два срезанным тоннелем, наброшенным катастрофой. Обломки щерились арматурой, мешанина камней растеклась коротким оползнем. И вновь едва уловимые эманации ширмы подсказали — сломанный мир совместил несовместимое.
Пару шагов вывели команду под просторные тоннельные своды. В таком объеме только дирижабли запускать — мельком отметило сознание. Если и это метрострой, то я многого, сука, не понимаю. Кое-где вдоль стенок приткнулись кривые опорные фермы, меж которых провисли непонятные сетки. В иных местах искореженными кусками застыли части агрегатов. Дно, частично замощенное плитами, серело почти приглашающе — ступи на путь, бродяга, и уйди.
Я добросовестно посмотрел направо, затем налево, подсвечивая фонариком. Бойцы воспоследовали. Угроза чуть схлынула, если не обращать внимание на звуки с лестницы. Но не исчезла — скорее уплотнилась за гранью видимости, точно за пределом сумерек некто готовился к прыжку.
— Смена вперед, — Я стартовал легкой рысцой. Эхо кануло топотом в бесконечности. Ну вот нахера прокладывать такие тоннели? Чтобы человечки почувствовали свою ущербность? Или гордость за гений инженерной мысли?
Держи разум чистым, Джимми.
Минут через пятнадцать наткнулись на завал из трупов. Тела, разной степени поношенности, лежали вперемешку — иные мумифицировались, скалясь желтоватой костью, иные почти свежие — кровь в ранах еще красна, а на искаженных лицах лишь
