Оборона дурацкого замка. Том 5 - Макар Ютин
Работа шла споро, пусть и была довольно рутинной, скучной, но при этом достаточно тяжелой. Старый сказитель почти сразу принялся рассказывать разные байки времен своей юности, нудеть про молодежь и их неуважение, а также многословно описывать каждый наряд у любого авторитетного человека, встреченного им за всю свою долгую жизнь.
Темы, максимально неинтересные его собеседнику. Впрочем, спрашивать в лоб о некоторых специфических вещах парень пока не хотел. Наоборот, следовало задобрить Ваня, показать себя внимательным собеседником, чтобы потом, как бы между делом, поинтересоваться нужной темой. А еще лучше — изначально дождаться удобного случая, задать вопросы так, чтобы те не вызывали никаких подозрений.
Впрочем, пережить долгое и нудное вступление могло одно из лучших его умений, полученных еще в своем первом мире — пропускание фоновой беседы мимо ушей. Действовало безотказно, хоть на болтливых девушек, хоть на коллег. Его бригадир грузчиков в магазине музыкальных инструментов, где попаданец работал, а также большая часть работников очень любили приседать на уши во время перерыва или даже работы.
То есть в те моменты, когда сам Стас хотел разве что позалипать в телефончике, да почитать себе спокойно книжку-другую. Или молча пыхтеть от тяжести и своих мыслей в голове. Пришлось выработать суперспособность вовремя кивать, даже задавать уточняющие вопросы в фоновом режиме.
Вот и сейчас он спокойно думал о своем, пока его тело выражало живейший интерес, тем самым еще сильнее подогревая словоохотливость Ваня. Сам же Саргон думал об алтаре Богини, на котором вдруг сошлось так много важных вех его жизни.
"Итак, что мне нужно для создания этого капища? Первое — центр алтаря. Он есть, Ба Мяо указала на ту штуку из груди гнилоуста весьма четко и недвусмысленно. Спасибо ей за это. Хрен бы я сам допетрил использовать полученные в перекрестке теней трофеи. Второе необходимое условие — священный знак Нингаль.
Как к нему подступиться, я тоже догадываюсь. У меня ведь еще оставались два клыка пиявок с того болотного домена, куда я попал сразу после идиотского нырка в неизвестность. Сама же Ба нюй ши говорила: их можно использовать в качестве жертвенного ножа. Который мог использоваться, в том числе, для проведения им знака. Нужно только макнуть острие в специальные чернила, нацарапать нужный символ да посвятить жертву своей покровительнице. Нормально.
Теперь о том, чего не хватает. Четкого текста ритуала. Ладно, добуду. Благо, есть у меня один навык, который записывает и перелопачивает все логи. Думаю, в циклы подготовки к волне демонов-паразитов мы обсуждали религию достаточно, чтобы склепать на коленке хоть какой-то ритуал. Или Фенг с Ксином в тот конченый рейд мог сказать нечто важное.
Тем более, идеального исполнения от меня никто не ждет. Моя покровительница не из привередливых синских божеств-недотрог. Те своих жрецов за отступление от канона дерут в хвост и в гриву. У Нингаль другая позиция. Не до жиру, лишь бы живу. Богиня мне даже идиотский знак на одежде простила, который вообще для рабов на заклание был положен. Вроде бы. Здесь тоже, хотя некий минимальный посыл донести надо. Ну и ладно. КПД отличный от нуля — все, что мне требуется.
Чего еще нет? Самого "тела" для алтаря. Ага, той самой хрени, на которую ублюдские культисты возложили тело Ланя. Каменюки, проще говоря. Именно туда, насколько я понял, надо как-нибудь засунуть сердце, стереть и стесать с заготовки все чужое или ненужное, заново нанести знаки своей Богини, а затем провести ритуал с помощью жертв и такой-то матери.
Последнее — самое непонятное, но здесь, на крайняк, можно попытаться выпросить амулет Нингаль у Ба Мяо. С такой цацкой мне никакой дополнительный ритуал привязки вообще не потребуется. Только обосновать такое желание трудно, а обмануть ее я не смогу — слишком мало точек соприкосновения меня и этого предмета. Да и она сама не по возрасту проницательна. Хотя и довольно беспечна. Попустительство знает ее имя. Поэтому оставим как резервный вариант.
В итоге все, как обычно, упирается в Ксина. Самый, блин, незаменимый человек в этом Форте. "Увы! Саргону мы всю жалость отдадим/Возлюбленных — найдешь, Чжэнь Ксин — незаменим". М-да, Корнель определенно хорош, даже если его перековеркать на другой язык. Правда, звучит максимально по-гейск, кхм, странно.
В духе тех романов, из-за которых Ба нюй ши заинтересовалась любовными связями в нашей казарме. Их нет, и слава Богу. Впрочем, я могу чего-то не знать. Вдруг не я один бегаю по ночам из казармы на свидания? Вот поэтому во многих знаниях многие печали.
Главное, не быть как Оскар Уайльд: искренне оскорбляться на обвинения в мужеложестве, подавать в суд, а потом видеть, как собственная служанка трясет загаженными всяким нехорошим простынями перед судьей и перечисляет мужиков своего господина, а также чем они любят заниматься. Воистину, хорошо, когда в отряде нет ни гениев, ни постельного белья".
Саргон прервал свои мысли, когда краем уха успел уловить интересную тему. Вань, после череды воспоминаний о самых богатых писарях, посещавших его конторку, наконец поднял действительно интересный вопрос.
— Помню как-то приехал один господин издалека, да как стал сходу требовать себе мраморный стол для работы. Этот низкоранговый, но очень смекалистый муж говорит чиновнику: позвольте, лаоцзы, никогда городская канцелярия не имела его у таких низших служащих, как мы. К тому же, у этого законопослушного писаря как раз начался отпуск Баймуцзя…
— О, это, кажется, день поминовения усопших? Прости, я не очень хорошо знаю подробностей…
— Как?! — Аж всплеснул руками Вань. Какое-то время Саргон слушал его объяснения, а затем мягко направил разговор в нужное ему русло:
— Ага, то есть ухаживаешь за могилками и приносишь денежные жертвы? Интересно. Скажи, а вот Ксин заставил нас жечь жертвенные деньги перед курганом, это все так делают? Ага, то есть смотря… Угу. А вот если ухаживать за могилой, то за какой именно? — Изобразил тот непонимание, — Ну, в смысле, тело Ланя лао сянь-шена покоилось на том алтаре, который мы нашли в подвале чайного домика. С ним-то теперь что делать? Или курган с прахом, гм, традиционнее?
— По-разному, юноша, однако Чжэнь лао сянь-шен наверняка прикажет просто сжечь. Вернее, сожжет сам. Традиционно — на третий день после нахождения тела. То есть завтра. Жаль, там ведь тоже осталась Ци. Вот только медитировать рядом точно нельзя — она запятнана идолопоклонниками и культистами! Практик рядом с ней может впасть в неистовство или осквернить собственную энергию. Эх, грустное зрелище, — Покачал он своей седой косматой головой.
— И ничего нельзя сделать? Такая вещь пропадает… — Саргон
