Возрождение Феникса. Том 6 - Григорий Володин
— Да-да, конечно, — соглашается Сина. — Иди, деточка.
— Арсений, проводите меня до танцевального зала? — теперь бездонные голубые глаза девочки смотрят на меня.
— Проводи, проводи, — урчит Похоть. — А по дороге зажми в угол и…
— Передохни малек, — зевает Лень. — От этих бесконечных баб.
Я же давлю разочарованный вздох и протягиваю локоть царевне:
— Почту за честь, Ваше Высочество.
И она, проворно вскочив, тут же хватается за мою руку.
Глава 23 — Легендариум Арсения Беркутова
— Ушли, — вяло похлопывает в ладоши Светлана Александровна Бесонова. — Наконец-то.
Это княгиня про гостей. Первый свет зари уже заглядывает в окно, а день рождения только-только закончился. Сейчас Аяно, Кали, Света разлеглись в одной из комнат — усталые и измотанные, — упав на самую большую софу. Мятые юбки роскошных платьев нисколько их не смущали. Празднество дня рождения отняло все силы.
— Мы сами тянули праздник, — замечает Аяно. — После выходки хаосита нельзя было быстро расходиться. Это могли посчитать за слабость.
— Да, но до самого утра гулять — это ж надо придумать, — позевывает Кали. — Сонька придумала?
— Кто же еще, — расслабленно стонет сереброволосая княгиня. — Сестре только важно сохранение статуса. А то, что у меня запись в СПА-салон в обед, ее нисколько не волнует.
— Я прекрасно понимаю Софию, — самурайка защищает позицию главной княгини. — Многие Дома и так поглядывают на нас, облизываясь. Не только Элизабет подняла свою венценосную голову. Британия далеко, но и в России приходится ждать беды. Перуна нет, и соблазн у аристократов велик. Даже урок Мироновых быстро забудется, если не демонстрировать периодически нашу силу и выдержку. Мы прибили пробравшегося хаосита и продолжили как ни в чем не бывало веселиться. Это ли не признак уверенности в себе?
— Кто уж точно был уверен в себе так это Беркутов, — устало улыбается Светлана. — Что он чудил, что он чудил…
— Да его перфомансы стоили того, чтобы потянуть праздник, — поддерживает Кали.
— Такого всестороннего эпатажа я не видела даже в Париже. А ведь там полно франтов, которым только дай шикануть нестандартным навыком или талантом.
— Ты про дуэли? — спрашивает Аяно. — Или про то, что он оттанцевал всех наших дочерей?
— И не только наших, — смеется Кали. — Даже Гоморру в мазурке покружил. Крокодилушка была на седьмом небе от счастья. Из ее пасти прямо капала слюна, когда смотрела на Арсения.
— Гоморра, конечно, красавица. Спору нет, — улыбается Светлана. — И Сеня даже с ней танцевал, любо-дорого глянуть. А уж с Лизой вообще продемонстрировал высококлассный танец. Любопытная техника движений… Но я про игру на инструментах. Оркестр ему явно не давал покоя. Чего это он кинулся на виолончель? А потом на рояль? Даже саксофон опробовал! И всё так потрясно удавалось, всё изумительно получалось. Восхитительная мелодия. Ему бы податься в музыканты, собирал бы полные стадионы, а не вот это вот всё.
Аяно отмалчивается.
— Это всё Хаос, — говорит Кали. — Он заставлял Беркутова отжигать аки Царь-Огонь. Но мне больше непонятно, почему София мариновала Арсения на балу. Надо было отвести его сразу в инъекционную и вылечить наконец. Наши ученые давно разработали противоядие от любой отравы хаоситов. Сырье из Нижних миров изучено и рассортировано.
— Мы и вылечили, — говорит Аяно.
— Долго телились, подруга, — Кали пристально щурится. — Признавайся, хотела посмотреть, как будет вести себя Сеня под влиянием хаоса? А риск не был бы огромный?
— Гвардия была рядом, — самурайка не отнекивается от подозрений. — Да и мы с тобой тоже. Но нам действительно нужно было изучить Арсения. Борясь с меткой Хаоса, он напрягал все силы и показал свой настоящий характер.
— Ая, это не единственная причина. Еще София хотела показать Сине Беркутова в плохом качестве: как похотливого обжору и развратного бабника, — говорит Светлана. — Не зря же всё так совпало.
— Это она так сама сказала? — выпучивает глаза Кали.
— Нет, конечно. Когда она говорит что-то прямо? Но я-то уж знаю сестрицу, — хмыкает Светлана. — Она не могла не попытаться скомпрометировать союзника перед императорской семьей. Чтобы он только ей достался. Вот только не вышло. Пускай у парня аппетит буквально животный, но Беркутов чертовски талантливый. И музицирует на чем хочешь, и танцует лучше всех. Пускай и уничтожил все закуски, с Али на пару, пускай и в штанах у него часто проявлялся нешуточный напряг при взгляде на нас, но лицо он умеет держать. И бровью не дрогнул, хотя внизу у него творился настоящий Везувий. А сколько симфоний он исполнил! Сонька опростоволосилась очень сильно. Сыграла против себя же. Юноша, наоборот, попал в интерес сестрёнки Синки. Она мне по секрету вчера нашептала, что теперь будет звать мальчика на каждый кремлевский вечер.
— Да сколько же Фалгору лет? — задумывается Аяно, откинувшись на подушки. — Столько талантов — война, музыка, живопись… Это же десятилетия обучения.
— Какие десятилетия? До вчера он ни разу не играл на той же виолончели, — говорит Светлана. — По крайней мере, у меня сложилось такое ощущение. Вспомните, как Беркутов к ней пристраивался. Просто сел на стул, поставил рядом отобранную у музыканта виолончель, вертанул, обозрел струны, повел смычком, дернул туда-сюда для пробы, запомнил, что ближе к мосту тон звука ярче, более металлический, мерцающий, а при наклоне смычка к грифу — звук мягче и менее четкий — и давай создавать чистую гладкую мелодию. Обучился за минуту! И за десять минут сыграл нам новую шедевральную симфонию. Чистый гений! Господина Рубинштейна едва инфаркт не схватил от счастья.
— И схватил, — припоминает Кали. — Не помнишь что ли?
— Рубинштейна? — уточняет Светлана. — Генриха Густавовича? Ректора консерватории имени Чайковского?
— Ну того плешивого старичка, да. Его просто Целители вовремя откачали. А между прочим он так восторгался, так восторгался игрой Сени на той большой гитаре с палкой…
— Виолончели.
— …что аж со стула бахнулся. Но спасли бедолагу, вернули к жизни. За две минуты произошел весь это спектакль, вот ты и не заметила. Кстати, еще пара дам преклонных лет потеряли сознание во время незапланированного концерта блондинчика. Тоже откачивали.
— Это были Бряшкина и Вронцова, директор Московской филармонии и главный дирижер Национального симфонического оркестра, — кивает Светлана. — Их я видела.
— Бедные старушки, — с притворным сожалением вздыхает Кали. — Влюбиться на старости лет — это же такое испытание для организма.
— Значит, что-то про Фалгора мы всё же узнали, — кивает Аяно. — То, что он гениальнее любого землянина и сверхобучаем.
— Какие планы насчет нашего жареного пленника? — вдруг спрашивает Кали.
— Фалгор запретил разговаривать с хаоситом без него, — Аяно летает в своих мыслях и не сразу
