Книга Трех (СИ) - Билик Дмитрий Александрович

— Как ты себя чувствуешь, Максим? — не успел я выйти из автобуса, как на меня накинулась Вика.

Не дожидаясь ответа, от слов она перешла к делу. Легонько провела тыльной стороной ладони по открытой части шеи. Не скажу, что мне не понравился само прикосновение, но цель этого жеста не осталась незамеченной. Чужая сила, подобно ревущей волне, разбилась о скалы моей.

— Прощупываешь? — спросил я.

— Так намного действеннее и быстрее, — пожала плечами Вика.

— Только на будущее, лучше спрашивать разрешения.

— Хорошо, — легко согласилась Тихонова. — Я просто хотела удостовериться, что с тобой все хорошо. До скорого.

Я остался стоять около автобуса со странным чувством. Раньше я ощущал силу просто как поток энергии, сейчас же все изменилось. Волна, шедшая от Вики, казалось, была присуща только ей. В нем чувствовались легкие нюансы, которых не имелось в других. Интересно, я такого раньше не замечал.

— Ну че, вы мутите? — спросил Рамиль, глядя на удаляющуюся Тихонову.

— Не знаю… В смысле, нет. Рамик, хоть бы поздоровался сначала.

— Привет, — протянул руку друг. — Тоже только что приехал?

— Ага. Пойдем к нашим.

Радостной встречи не получилось. Рамиль тосковал по дому и выдавал односложные фразы. Димон еще больше похудел, отчего щеки обвисли и грустно болтались, как брыли у дога. Все, придется вплотную заняться его режимом. А на обычно говорливом Мишке и вовсе лица не было. Лишь спустя пару часов удалось немного его разговорить и выяснить, в чем дело — тетка нарушила договор и сбагрила племянницу, сестру Максимова обратно…

— Пять месяцев ей жить с ними, — стиснул кулаки Мишка

— С родителями? — спросил я.

— Нет, не с родителями, а с ними, — посмотрел на меня глазами умудренного жизнью старика. — Понимаешь, Макс, бывает человек вот он, ест, спит, на работу ходит, на самом деле он не живет. Умер как личность. Вот и они давно потеряли свои имена.

Я не стал отвечать, умничать или что-то советовать. По мне, алкоголем всегда заливали недостаток чего-то. Свою несостоятельность, что ли. У меня ведь и дядя Коля таким же был, если бы не легкий «толчок» Четкерова. Хоть за это ему спасибо. А потом уже отчим стал сам карабкаться наверх, сам захотел.

Из хороших новостей — Димон сделал еще два амулета. Значит, скоро мы получим за них деньги. И это замечательно. Все заработанное я отдал отчиму, который даже блокнотик завел, где записывал расходы по имению. Говорил ему, что это лишнее, кому мне еще доверять, но дядю Колю было не переубедить.

— Я тут один амулет делаю, — признался мне Димон. — Уже для себя. Купил пару заклинаний для изготовления, материалы разные, должно получится что-то невероятное.

— Лучше бы вероятное, — ответил я ему. — В смысле, именно то, на что ты и рассчитываешь.

Унылая зимняя погода, с полным отсутствием солнца, и грусть по закончившимся каникулам довершили отложенные экзамены. Как-то я и совсем забыл про них. Поэтому первая неделя вышла напряженная. Но это даже хорошо. Потому что «бизнес» пока встал на паузу — Байков где-то пропал и не отвечал Димону. Минус — я постоянно опаздывал на уроки из-за кучи пересдач. Точнее, досдач. За что уже благополучно разок постоял у двери на уроке Коршуна. Вот и сейчас бежал по пустому коридору к нужной аудитории, уже слыша голос Матвеевой.

— Добрый день, Наталья Владимировна, извините за опоздание, можно войти?

— Заходи, Максим. Все сдал?

— Все, — плюхнулся я за стол, морально истощенный.

— Молодец. Итак, еще раз повторю. Заклинания в этом полугодии будут требовать от вас предельной концентрации. Это не Разрушение или Взрыв, которые формируются лишь при выбросе силы и фокусировке на конечной точке. Эти заклинания могут даться не всем, поэтому помимо уроков придется тренироваться дополнительно. Смотрите за мной внимательно: я расслабляю все мышцы, очищаю разум и позволяю силе течь по мне равномерно, без лишних всплесков.

Я вроде и слушал, но в то же время залипал. Смотрел в одну точку без всяких мыслей. Так бывает, когда на тебя сваливается сразу куча всего в первую неделю учебы. Время час дня, а я уже выжатый, как губка.

— Максим!

Пришлось встрепенуться и поискать глазами Наталью Владимировну. Ее не было. При этом все почему-то смотрели на меня. Будто это я оказался виноват в исчезновении учительницы. А многие еще и улыбались.

— Максим!

Я мог поклясться, что звук шел от преподавательского стола. Нет, быть не может. Стол тут стоял всегда, еще при наличии Матвеевой.

— Вот так, Кузнецов, и появляются пробелы в образовании. Из-за витания в облаках.

Наталья Владимировна материализовалась, ну, или появилась ровно в том же месте, где и была. Стол оказался не причем.

— Выходи, Максим, будешь у нас первым подопытным, — сказала она. — Итак, что нам надо сделать для заклинания невидимости?

— Расслабить мышцы, очистить разум и позволить силе течь равномерно.

— Значит, что-то ты запомнил. Давай, пробуй. И не забывайте, стоит вам пошевелиться, невидимость сразу слетит. И в первое время лучше даже не разговаривать. Научитесь со временем. Не получается, Максим?

Я пожал плечами. По-моему, все было более, чем очевидно.

— Чтобы войти в состояние невидимости мозг должен очиститься, вроде как перезагрузиться. Представь место, где тебе комфортно.

Я закрыл глаза, пытаясь настроиться. Вообще, было много таких мест: большой зал в новом имении, моя комната в старой квартире, бетонный выступ под мостом через Волгу, где я иногда тусовался. Но перед глазами встала безжизненная темнота.

Колючие крупицы снега стремительно летели навстречу и врезались в лицо заставляя жмуриться. Ветер касался замерзших остовов мертвого леса и пел свою заунывную песню. Холод стоял такой, что, казалось, можно ощутить его на вкус, стоит широко открыть пасть. То есть не пасть, а рот. Я встряхнул головой, пытаясь очнуться от легкого забвения. Какая пасть, какое иномирье, что происходит?

— Семь секунд. Для первого раза просто отличный результат, Максим. Как себя чувствуешь?

— Странно. В смысле, хорошо. Можно я сяду?

— Конечно, садись, кто будет следующим?

По окончании урока я отправился к себе, не обращая внимание на поздравления друзей. Еще бы, единственный ученик, у которого получилось наложить на себя невидимость. Пусть и ненадолго. Но радоваться не выходило. Со мной творилось нечто непонятное. Что не просто не нравилось, а напрягало. И был только единственный человек, который мог помочь. И то, если он захочет.

С момента моего последнего выхода в открытое Иномирье наши отношения с Якутом если не ухудшились, то охладели. За неделю с начала занятий он не выделял меня среди остальных. Не подкалывал, не издевался. Будто я был самым обычным, ничем не примечательным второкурсником, вроде Тусупбаева. Даже обидно.

Об возобновлениях наших занятий с утра тоже не могло быть и речи. С одной стороны — кайф, когда высыпаешься. С другой, появилось ощущение, что меня лишили чего-то важного. Какой-то привилегии.

Поэтому следующего утра я еле дождался, выпрыгнув из кровати подобно парашютисту, увидевшему отмашку инструктора.

— Давайте, вставайте, иначе опоздаем на тренировку клуба, — стал я будить своих товарищей.

— Макс, иди в задницу, — лаконично парировал Рамиль. — Еще десять минут.

— Высокоуважаемый господин Кузнецов, обращаясь со всем присущим уважением к вашей особе, вынужден согласиться со словами господина Шафидуллина, — не открывая глаз, ответил Зайцев. — И пожелать вам увлекательного путешествия в данном направлении.

— Вот сурки. Опоздаете, хуже будет, — побежал я в душ.

Собственно, и на самой тренировке удалось появиться раньше всех. На это и был расчет. Потом Якут может попросту улизнуть или исчезнуть, как он это любит делать. Правда, в последнее время, из-за закрытия иномирных границ, наставник предпочитал ходить ножками. Но мало ли, сколько у него еще козырей в рукаве?

— Кузнецов, чего так рано явился? — вышел из-за дерева Якут.