Познавший правила (СИ) - Сухов Лео
Мудрецы прибыли вдвоём. Они долго ходили вокруг каваля, прицокивая и бормоча себе что-то под нос. А тот терпеливо стоял, покинув трюм баржи и с надеждой глядя на сочную траву неподалёку. Когда же его, наконец, отпустили, животное радостно всхрюкнуло и, сотрясая землю, поскакало на незанятое пастбище.
— Придётся прикупить тут землю! — заметил Ксарг, глядя вслед весёлой туше, способной пробивать древнюю кладку. — Невероятно…
— И ты будешь до конца своих дней ухаживать за ним? — удивился Соксон.
— Нет, это будешь делать ты! — Ксарг округлил глаза и улыбнулся. — Поверь, ученик, это потрясающее животное. Наблюдение за ним поднимет наши знания на новую высоту!
— Ну знаешь ли…
Мудрецы спорили ещё два часа, а потом нашли Граппа, выдали ему припасы, палатку и оставили следить за бесценным экземпляром — который радостно уничтожал сочные травяные побеги, лукаво поглядывая на нас.
Мудрецы отправились в Форт своим ходом, на кирри, а мы продолжили свой путь на барже. Избавившись от каваля, Ворчун вместе с командой вернул себе былое расположение духа. И даже когда баржу взяли под арест по приказу эра Ненари, они не растеряли веселья. Как я потом узнал, отпустили их через пару дней — когда вернулись Соксон и Ксарг и оплатили штрафы.
А я продолжал лечение руки и её тренировки. Никогда раньше не доводилось мне сталкиваться с раной, которая не поддавалась никакому воздействию. Даже лечение Драго проходило быстрее и проще. Иногда при попытках вернуть чувствительность больно было так, что я сидел на кровати, сжимая зубы и плача. Единственной, кто догадывался о моём состоянии, была Пятнашка. Но она не лезла ко мне с советами и не пыталась растормошить.
Отряд снова разбрёлся по заданиям — бойцы старались заработать и скопить на вэри. Лечение Драго пока закончилось, и деньги перестали поступать сплошным потоком — но я не унывал. Я очень надеялся, что Драго вернётся в следующем году. И, может быть, появятся другие желающие вылечиться. Да и денег набралось немало — можно было ещё год не слишком переживать о расходах.
А в один из дней я всё-таки решился и, собравшись, отправился к мудрецам. И когда я заглянул во двор лаборатории, заметивший меня Соксон не слишком удивился. А по его приветствию я понял, что он ещё и ждал меня.
— Я выиграл! — радостно проговорил мудрец. — Я был прав, что ты продержишься меньше десяти дней!
— Что? Да как я мог проиграть? — удивился Ксарг, выглянув из окна второго этажа. — Ладно, дуйте сюда оба!
Мы поднялись в уже хорошо знакомую мне комнату, и мудрецы молча уставились на меня. А я даже не знал, с чего начать. Однако был вопрос, который волновал меня больше других.
— Мастера, скажите мне… Бывают ли раны, которые очень сложно залечить с моим талантом? — спросил я.
— Бывают раны, которые и невозможно залечить, — отмахнулся Соксон. — Особенно раны от очень сильных мудростей. А ты чего вдруг спросил?
— Тот каратель что-то сделал с моим плечом, — пояснил я. — И я с трудом вернул левой руке чувствительность. Вот и пытаюсь понять, смогу ли я до конца восстановиться.
— А почему сразу не сказал? — нахмурился Ксарг. — Покажи-ка руку.
Мудрец достал какой-то амулет и долго водил им над рукой и плечом. Потом покачал головой и пояснил:
— Вылечишься. Но вот ещё капельку бы — и мог остаться навсегда калекой… Мудрые раны… — он вздохнул. — Мудрые раны не лечатся, Шрам. Как ни пытайся.
Неожиданно он поднял край одеяния до колена правой ноги. Оно было перевязано тугой повязкой, сквозь которую проступало жёлтое пятно.
— Однажды я встретился с очень страшным противником, Шрам. Я как-то упоминал о нём. Изменённый ааори. Он был вызовом, он был загадкой. На прощание ааори нанёс мне подлый удар… Хотя мы вроде договорились разойтись миром… Подлый удар в ногу, в колено.
Ксарг пошевелил ногой, и жёлтое пятно порозовело.
— Я успел увернуться. Его мудрость оставила лишь порез… Но он не заживает, Шрам. Вот уже двести пятьдесят лет я хожу и три раза в день меняю повязку. Что бы ни делали лекари и мудрецы, как бы ни лечили его — он остался мне на память.
— А враг сбежал? — спросил я.
— Я сбежал, — жёстко ответил Ксарг. — И бежал от него до самой Тульи, а он гнался за мной. Я тогда поклялся при случае отомстить, но не смог найти этого урода. Может быть, когда-нибудь и найду.
— Значит, моя рука?..
— Твой враг умер, Шрам, — Ксарг качнул головой. — Иначе бы ты ходил с параличом. Когда умрёт мой враг, заживёт мой порез. Возможно, я был не прав, решив поймать этого изменённого… Но и он оказался не лучше меня.
— Твоя рука восстановится, Шрам, — успокоил меня Соксон. — Не сразу, постепенно. Разве что суставы будут болеть на изменение погоды. Но поверь, лет через шестьдесят они и так будут болеть. И уже во всём теле.
— Ну и ладно, — успокоился я и повернулся к Ксаргу. — Может быть… Может, мне всё-таки стоит попробовать, мастер?
— Нет, Шрам! — Ксарг усмехнулся. — Может, у тебя что-нибудь и выйдет, но… Но это моя месть! Это всё, что ты хотел спросить?
— Нет, не всё… — я покачал головой. — Что вы делали с трупом и с кавалем?
— С трупом — ничего, — отрезал Соксон. — Только делали так, чтобы он не сразу встал.
— А на кавале мы экспериментировали, — усмехнулся Ксарг. — Это было сложное и красивое плетение… И я даже не уверен, что смогу создать его снова, хотя схема у меня имеется. Это было плетение защиты от нежизни, Шрам!
— Но он ведь был живой! — удивился я. — Зачем?
— Ну как же! Надо было понять, как они там связаны. Мы как думали: изменённый — от мудрости, неживой — от нежизни. А получилось, что и то, и то — не отдельные процессы. Просто мудрость мы видим, а нежизнь — не видим. Плетение, которое я использовал — это узор сангари.
— Стойте, подождите, мэтры… Как это понять?..
— Шрам, всё дело в том, что мудрость — это только часть чего-то, проникшего в наш мир, — объяснил мне Соксон. — Это видимая часть. Мы изучаем мудрость… И оказываемся в положении тех, кто пытается описать глубоководную тварь, лишь увидев её плавник и глаза на спине. А чтобы изучить глубоководную тварь — надо её из воды вытащить. Понимаешь?
— Получается, мудрость — это не что-то отдельное… — медленно проговорил я. — Это просто видимая часть?
— Именно так! — кивнул Ксарг. — Видимая нам, конечно же. Защитив каваля от нежизни, мы получили каваля без изменения. А защитив труп от мудрости…
— Что?!
— А, ну да… — Ксарг улыбнулся. — Я прямо в него зашил защитный амулет с хорошим запасом кристаллов.
— Мастер, так на нём же мудрости было…
— Это снаружи, а внутрь — не могла пройти, — Ксарг развёл руками. — Да и к тому моменту, когда он поднялся, амулет уже сел. Но вот беда, Шрам… С ним, судя по тому, что рассказал Грапп, произошло что-то совершенно невообразимое!
— Это правда, что он стал карателем за час? — не удержался Соксон от вопроса, и я решился рассказать им всё, что видел.
— Вообще-то… Он стал чем-то большим, чем каратель, — ответил я. — Он не остановился в росте.
— А! Даааа! — Ксарг вскочил, вскинул руку к потолку и издал победный крик, который никак не подобал пятисотлетнему мудрецу.
— Шрам, а что же ты сразу-то не сказал?! — возмутился Соксон.
— Так я же был предметом спора! Вы вроде как ждали, когда я сам приду, — напомнил я. — А сами не звали и не спрашивали…
— Ха-ха-ха! — радостно засмеялся Ксарг. — Ученик, мы сами себя обманули на этот раз!
— Неловко вышло! — Соксон развёл руками, смеясь.
— А это что-то меняет? — поинтересовался я. — Что-то важное, да?
— О! Это очень много меняет, — Соксон суетливо достал уже знакомый дневник, куда Грапп заносил свои наблюдения. — Это так много меняет, что… Боюсь, пока мне страшно это говорить.
— Не скажете, да? — понял я.
— Скажем, — серьёзно ответил мне Ксарг. — Но не сейчас, Шрам. Боюсь, если вообще произнести вслух то, что мы теперь знаем — даже меня могут отправить на плаху.
