Александр Афанасьев - В огне
И умирали…
– Молоток! Молоток, мы бы тут…
Фельдфебель, скорчившись у стены, орал как оглашенный – признак контузии, на перемазанном лице его светилась неподдельная радость. Хоть по уставу отделением командует унтер-офицер, на самом деле командует фельдфебель, выходец из солдат, подписавший длительный контракт… унтер-офицер скорее организатор, в то время как фельдфебельский состав – это практики войны, да и получает жалованье главный фельдфебель [47] , как полковник. Но все равно… тут поручик проявил себя как настоящий командир… с полностью сорванной башкой. Он только сейчас понял, что сделал – сначала перебежал через простреливаемое пространство, причем среди стрелков было два пулеметчика, потом зашел им в тыл, прошел вдвоем с одним только бойцом три десятка метров, прикрываясь забором, и вышел аккурат во фланг позиций, которые занимали боевики, точнее, это были даже не боевики, а гвардейцы, взбунтовавшиеся регулярные войска.
И сейчас десантники, заняв новые позиции, уже защищенные, пытались понять, что к чему и куда двигаться дальше. Пули били в бетон, но пробить не могли.
Раненых уже было четверо, двое – тяжелых… Надо бы эвакуировать… раненые просто не дадут группе двигаться дальше.
Над головой прогрохотал вертолет, все его пулеметы работали, поливая пространство свинцом. Кононенко достал зеленую дымовую шашку, бросил рядом с собой, чтобы не накрыли. Поблизости боец, закинув на спину штатное оружие, осваивался с трофейным – пулемет «РП-46» с брезентовым мешком под ленту. Устаревшее оружие, а все равно пулемет лучше автомата будет…
– Волк-главный, мне нужно эвакуировать раненых, повторяю – у меня двое «трехсотых», один очень тяжелый, нужно его срочно доставить в госпиталь.
– Первый, у вас слишком горячо, чтобы сажать «птичку». Вы можете вместе с вашими ранеными продвинуться до позиций второго и третьего отделений?
– Не могу, черт… не могу. Мы не может продвигаться, тут у нас осиное гнездо настоящее. Мы не сможем продвинуться с «трехсотыми».
– Первый, вопрос – наблюдатели с вертолетов докладывают – зеленый дым принадлежит вам?
– Положительно, это наша позиция.
– Вас понял. Займите любое здание и дайте сигнал, мы все же рискнем и вышлем медицинский вертолет, задачи прежние.
– Вас понял!
Поручик огляделся по сторонам – если это так можно было назвать. Высунулся на секунду и спрятался от бьющих в бетон пуль. Хорошо, что вертолеты и пулеметы не подпускают врага ближе – иначе бы нахватались.
– Кононенко! Ко мне!
Фельдфебель, тяжелый, как медведь, перебежал, увалился рядом.
– Надо любое здание занять. Вон там подойдет. Понял?
– Понял, чего ж не понять…
– Тогда идем. Даем зеленый дым – «вертушка» подберет раненых. Потом двигаемся дальше.
– Черт… броня-то вся где, что нас без брони-то сюда?..
– А хрен ее знает… Давай – остальным, и по моей отмашке.
– Понял, старшой.
Они вышибли дверь – это было не пойми что, то ли жилое помещение, то ли нежилое, здесь так часто строили – на первом этаже торговали, на втором – жили. И на втором этаже, в разгромленной и разграбленной комнате, они нашли людей. Просто людей, живых людей, которые не стреляют в тебя и не хотят тебя убить. В обезумевшем мире – и это было немало.
Едва не выстрелили… несколько женщин в черном, и дети – много детей, десятка два, как в детском саду. Жмутся друг к другу на полу и молча смотрят на тебя.
– Спокойно! Спокойно, не стрелять!
Одна из женщин что-то заголосила – как бритвой по нервам.
– Кто говорит по-русски? Кто говорит по-русски?!
За спиной топот, пыхтение…
– Я говорю, господин…
Самая молодая – понятно. По их понятиям, женщина не может разговаривать с незнакомым мужчиной, да и паранджа, раньше ее не было.
– Здесь бандиты есть? Муджахед аст?
– Нет, здесь только мы, господин.
В комнату протиснулся Мохначев, едва не сшибив дверь:
– Господин поручик, вертолет вылетел…
– Ищите выход на крышу. Обозначьтесь зеленым дымом.
– Есть!
Поручик огляделся – большая, бедно обставленная комната, все стекла выбиты, следы от пуль на стенах…
– Не выходите на улицу, – решил он, – сидите здесь, пока стрелять не прекратят. Мы из русской армии.
Говорили, что тут и женщины бывают фанатичками. А на самом деле какие из этих – фанатички? Просто испуганные за себя и за своих детей бабы…
Привлеченный зеленым дымом, к ним приближался, разрывая лопастями сплошное облако дыма над горящим городом, вертолет…
Отправив раненых – их осталось девять, один из легкораненых отказался эвакуироваться наотрез, они снова оказались на улице. Бой смещался куда-то вперед, сейчас по ним не стреляли, только если рикошетами долетало. Даже медицинский вертолет, по тросу поднявший одного за другим троих раненых, не обстреляли.
Странно.
Снова Мохначев – с рацией:
– Главный – вас.
Понятно, что не пряники давать.
– Первому, у этих сейчас молитва, намаз. Мы нашли для вас маршрут – пятьдесят метров вперед и в проулок, налево. Пройдете пустырем – и направо у недостроенного здания. Выйдете к позициям Второго и Третьего.
– Принято, пятьдесят метров – налево.
– Верно. Поторопитесь, пока время намаза.
– Принято…
Как-то странно – намаз… Какой намаз – на войне?
Их осталось только девять. Перемазанных, грязных, обвешанных своим и трофейным оружием – четыре пулемета на девятерых чего стоят. Килограммов шестьдесят на каждом, в жизни не каждый такое просто поднимет, а тут бегом, если надо…
– За мной – вперед. Соблюдать тишину!
Видимо, и впрямь был намаз – город как-то странно затих, только гул вертолетов над головой, и все. С вертолетами тоже не все так просто – ошибиться и влупить по своим они запросто могут. Помогут они ночью, когда будут заняты стационарные позиции, и их надо будет охранять.
По изрытому, расколотому асфальту они добежали до проулка, сунулись и чуть не подорвались. Проволока – параллельно земле, а к чему она идет, что на том конце – даже знать не хочется. Хорошо – шедший первым пулеметчик заметил, остановился на полном ходу. Перешагнули – каждый Господа помянул при этом.
Вышли на еще одну улицу, грязную, ничем не перекрытую, ни баррикад, ничего – удивительно, но это так. У стены – в рядок трое лежат, бортовой пулемет с вертолета их пополам распилил. Кто-то поднял искомое – гранатомет «РПГ-7», сейчас он с вооружения в России снят, а зря сняли. Новые, при всех их наворотах, и в сравнение не идут. Дальше по улице – горит бронетранспортер, явно заметили с вертолета и прижучили реактивным снарядом или пушкой. Может, поэтому наверху с бронетехникой медлят, чтобы свою с чужой не спутать? Сейчас броник лениво чадил из всех распахнутых взрывом настежь люков, язычки пламени – легкие, веселые – жадно лизали черную резину всех восьми колес.
Так они и шагали, десантники русской армии – вдевятером, пока пролом не заметили.
Пролом… Дыра в здании… и как нарочно, до самого низа. Интересно, что там такое…
Один из десантников заглянул и столкнулся лицом к лицу с потерявшим бдительность душком – тот как раз к выходу направлялся. И снова – как Господь помог, ведь еще пара секунд – и он бы вышел и увидел прижавшихся к стене десантников… его бы, конечно, грохнули, а дальше что?
– Привет! – сказал шедший первым рядовой русской армии Торгуев и нажал на спуск трофейного «РП-46», выплевывающего по восемьсот пуль в минуту. Сотня пуль – готовых, ждущих чьей-то смерти – находилась в брезентовом мешке.
Аллах акбар…
Огонь по ним открыли сразу – и с фронта, и с тыла, они только в этот пролом забраться и успели. Еще двоих зацепило, но ни одного серьезно.
Пролом – первый этаж между домами выломан, а второй цел, можно с улицы на улицу пройти и проехать. Внутри пикап стоит, целый, не покоцаный даже. Душки как раз с намазом закончили, когда их…
А на пикапе ДШК. Сейчас бы как выехал – да…
А что им мешает выехать? ДШК есть ДШК.
– Связь мне! Волк-главный, я захватил трофей – пикап с ДШК. Прошу разрешения использовать.
Интересно, эти слышат?
– Первому отрицательно, повторяю – отрицательно. Вас могут уничтожить по ошибке!
– Главному – я могу поставить маяк на кабину. Могу обозначиться дымом, с пикапом мы прорвемся.
Эфир несколько секунд молчал:
– Цвет дыма?
– Белый.
– Принято, белый дым. Но поддержки у вас не будет. Слишком опасно.
А вот и пойми – белый дым: то ли радиатор пробит, то ли что. А то, что они в таком виде на душков похожи – так это факт.
В кабине не было ни одного стекла, а двигатель, перед тем как схватиться, подозрительно зачихал, но все же схватился. У них был пикап марки «Датсун», был крупнокалиберный пулемет и была цель. К тому же плохо ехать всегда лучше, чем хорошо идти.
– Бросаем дым, – приказал поручик, – весь, что есть. Двигаемся назад, дальше – по обстановке.
