Роман Квант - ВЧЕРАШНИЙ ДЕНЬ - ЗАВТРА

Она достала сотовый телефон и уверенно набрала номер. Прозвучала знакомая мелодия, и я автоматически посмотрел на экран, еще не понимая, что это может значить.

На дисплее высветился номер Насти, с которой мы разговаривали несколько раз по телефону, но так ни разу и не виделись. Этот номер вызвал во мне воспоминания о девушке во время разговоров и ее чудесный голос.

2

Я долго смотрел на экран мобильного телефона, чувствуя, что в глазах немного потемнело. Правда, это мимолетное состояние прошло быстро. Синди стала быстро что-то говорить. Голос звучал взволновано, а высокие нотки почти сразу вернули меня к реальности.

– Прости, Оскар… Я не смогла сказать тебе, что Настя – это я. – И, не дав сказать мне хоть слово, она продолжила свою речь. – С самого начала, я следила за тобой. Поэтому, решила держать ситуацию на контроле. Пока я находилась среди пассажиров автобуса, то общалась с тобой и узнала, что потеря памяти у тебя серьезная. А потом нужно было найти тебя и вытащить всю информацию относительно спрятанных артефактов. Конечно, мне пришлось использовать тебя все время, чтобы добраться до кристаллов и получить взамен вечную молодость.

Пауза формировала неестественность всего происходящего, словно мир был лишь фальшивкой, неудачной копией основной реальности. Я четко чувствовал вокруг себя тяжелую атмосферу предательства, корысти и даже жалости к себе. Но, в то же время, я ощущал любовь, которая возникла между нами. Горячий огонь страсти еще не мог так быстро погаснуть, но капли предательства и ветер жалости разрушали это прекрасное и божественное чувство, которое сплошь и рядом пытаются передать писатели, музыканты и художники с помощью своих произведений искусства.

– Вечная молодость? – мой голос предательски дрожал от волнения, страха и злости. – Какая к черту молодость? А разве добродетель всего человечества не сострадание и любовь? – спросил я. – Кажется, об этом еще говорил Далай-лама.

– Прости…

Она опустила свой взгляд.

Давай, плачь. Быть может, я смягчу свое суровое и осужденное впечатление об этой замечательной даме.

Но Синди вела себя, как парень-рубаха, не оборонив, ни одной слезинки за все время. Это начало меня пугать.

– Подводной ловушки, как таковой не было. Я разыграла этот спектакль, поскольку знала, что до нас скоро доберутся, а у тебя заберут кристаллы. Поэтому, я, немного задержалась под водой, а затем спокойно вынырнула. Конечно, я не могла так просто вернуться сюда, а портал можно было открыть только одним способом. У меня оставался еще один артефакт, в котором хватило заряда на последнее путешествие.

– Зачем ты вернулась сюда? – я спросил немного осуждающе, ведь имел на это полное право в сложившийся ситуации.

– Я не выдержала. Захотела вернуться к тебе и перестать это тройной обман. Я обычный человек, потом агент Синди и еще таинственная Настя, с которой ты говорил. Прости. Ты же видишь, я тебя использовала в своих целях. Потом не смогла так жить и все рассказала. Я ведь люблю тебя и поняла, что не могу больше обманывать и использовать тебя. Оскар, я полная дура! Дура!

Она спрятала лицо в ладонях и стала чаще шмыгать носом. Дыхание стало быстрым, а содрогание всего тела свидетельствовало о чувстве вины, оно подобно горному ручью стало капать вниз. Девушка шмыгнула носом еще несколько раз и стала заботливо вытирать рукой слезы, растирая их по всему лицу. Я по-джентельменски протянул ей носовой платочек. Она посмотрела на меня сквозь пальцы рук, но сие творение человечества, предназначенное для чистоты, взяла.

Я внимательно смотрел за действиями Синди, чувствуя некое сострадание. Ведь ошибки делают все люди, а выводы с них лишь меньшая часть. Правда, магическое воздействие артефактов оправдывало ее большинство корыстных, подлых поступков.

– Прости, если сможешь, – произнесла она. – Я… я сразу потеряла голову от твоей непосредственности, скромности и чувственному восприятию искусства, которое не свойственно большинству парней. Моя смелость, профессионализм и жестокость – это шелуха, маска, которую я одеваю каждый раз, выходя во внешний мир. Ты простишь?

Синди перестала уже плакать, а об этой распространенной в часы горечи и печали церемонии свидетельствовали лишь красные круги под глазами. А в остальном она ни капельки не потеряла своей обаятельности и женственности.

Я покрепче обнял ее за плечи и нежно погладил по голове. Говорить ничего не стал. Почему-то все слова мне показались лишними, условностями, формирующие препятствия и непонимания между людьми.

– Ты меня простишь? – повторила она вопрос более спокойным тоном.

– Думаю, да. Но сейчас не это важно.

– А что тогда?

– Кажется, я услышал какие-то теплые и нежные слова от сердца. Или мне это показалось?

Синди усмехнулась и тряхнула головой. Волосы заколыхались в разные стороны, что сильно меня взволновало. Не на шутку.

– Вообще-то такие слова первые говорят рыцари. Или таковые уже перевелись на нашей земле?

Достойный ход.

– Рыцарей оставим в средних веках. А болтать впустую я не люблю.

С этими словами я наклонился к девушке и нежно поцеловал ее в мочку уха. Ее тело ответило на мои действия: она обвила мою шею руками.

– Люблю тебя, – ответил я.

Она томно вздохнула, предоставив мне всю свободу действий. Я не стал терять отведенное мне время впустую, а красиво и медленно повалил даму на диван, где наше общение продолжилось на невербальном уровне.

3

Яркий дневной свет пробивался сквозь окно и падал на простыню, которая накрывала наши разгоряченные тела. Моя рука заботливо касалась шелковистых волос девушки, а взгляд бесцеремонно блуждал по стене. Я дотянулся до столика и вытащил пачку сигарет. Щелкнула зажигалка. Закурил.

– Дай и мне, пожалуйста, – попросила она, не открывая глаз.

Есть что-то соблазнительное в том, когда смотришь на девушку с закрытыми глазами, с которой перед этим занимался сексом. Ведь вид закрытых глаз делает ее беззащитной, мягкой, податливой и загадочной.

Она медленно затянулась, приоткрыв один глаз, и выпустила струю дыма вверх. Я последовал ее примеру.

– Что будем делать с кристаллами? – наконец спросил я.

Синди лениво потянулась, и простыня съехала вниз, обнажив часть ее груди. Она приоткрыла глаза и улыбнулась мне.

– Сейчас голова пустая. Не хочется думать.

– Мне тоже. Но проблемы от этого не решатся.

– Неужели все мужчины такие прямолинейные?

– То есть?

– Ну, в смысле, зациклены на своей логике.

– А женщины проявляют свои эмоции чересчур, – отпарировал я. – И у них семь пятниц на неделю.

– Так уж семь пятниц?

– Ты исключение, – одобряюще улыбнулся я. – Кстати, какой у нас план действий?

– Ладно, план такой. Мы дожидаемся прихода Братства и постараемся захватить хоть один кристалл. Это – первое. Уже с помощью него мы возвращаемся во время, когда Пилат еще не успел ими завладеть. Это – второе. Ну и самая трудная задача – изменить время. Мы исправим ошибки, совершенные ранее. Это – третье.

– Гениальный план в теории, – согласился я. – А практически?

– Практически? У нас не так много шансов изменить время. Нужно точно знать время и место, когда Рудольф завладел кристаллами.

У меня в голове вертелась важная мысль, подобно мухи, бьющийся об стекло она искала выход наружу. Но пока оформить ее словесно я не мог, а образное мышление не давало никакой конкретики.

– Оскар, ты помнишь дату вашей первой встречи.

– Подожди, – произнес я лихорадочно, почувствовал возбуждение от осознанности новой идеи. – Я вот никак не могу понять, каким образом Пилат знал о существовании кристаллов с самого начала.

– Он следил за тобой во время встречи, когда ты увидел НЛО?

– Исключено, – отрезал я. – Еще варианты?

Синди беспомощно развела руками.

– Я так и думал. Что ж, мисс Ватсон, слушайте и запоминайте умозаключения Шерлока Холмса. Итак, Рудольф поджидал меня заранее, поскольку знал о встречи. Следовательно, кроме меня и Камерлата некому было его проинформировать. Но, пораскинув мозгами, я пришел к невероятному выводу. Рудольф сообщил самому себе, вернувшись в прошлое. Может, оставил записку или сделал звонок…

Синди нахмурилась. На лбу появилась небольшая морщина, свидетельствовавшая о напряженной работе ума.

– Объясни, как он смог это сделать? – спросила она.

– Да, как угодно.

– Нет, я имею в виду, как он знал, про кристаллы. Если ему сообщила его будущая версия, то нарушаются все законы логики. Кто-то из его будущих «я» должен был быть первоисточником, так сказать, держателем информации. А откуда тогда будущий Рудольф узнал о кристаллах?

– Черт его знает. Может петля во времени, или круг замыкается, когда все события циклически повторяются, – неуверенно предположил я.