Ма Лернер - Дорога без возврата - 3.
— И как тебе?
— Интересно. И тяжело тоже. Очень много разного. И все совсем другое. Не то, что лес под боком и деревня после города, а то, что живут совсем другие и по-другому. В школу ходить не надо, — я не поворачиваясь, понял, что она улыбается, — в моем возрасте считается, что вполне могу думать, чем заниматься сама. Хочу — работаю, хочу на берегу лежу. Только ничего не делать нельзя. Как себя поведешь, так на тебя и смотреть будут. И каждый оценивает сам, выставляя баллы, а есть еще и общий список оценок. Такой… негласный. Насколько можешь за себя постоять и сколько от тебя пользы.
Утром меня забирает Игривая Олениха и старательно мучает всеми этими малопонятными тестами и обучением концентрации и разным простейшим методам самолечения, которые у ваших паучьих ведьм в ходу. Пока не слишком двигается.
Ага, мысленно согласился я, — третий месяц на острове пошел, а ей результат подавай. Сама Олениха почти восемь лет билась, начав учебу еще на равнинах, пока ее с большой неохотой признали полноправной и то только потому, что у нас с этим большой напряг. Вместо двух или даже трех пауков в каждой роще их у нас всего трое и десяток учеников. Вот и стала она четвертой, скорее авансом, чем за дело.
— После обеда меня забирает Охотница и пичкает разными сведениями про жизнь вообще и про здешние места в частности. Между прочим, никакой системы у нее нет, сегодня буквы показывает, а завтра требует точно процитировать Закон, о котором неделю назад рассказала.
— О да! — согласился я. — Учебника у нее не имеется, но если делать что она требует, много узнаешь и польза большая. Она в последние годы специализируется на людях и очень хорошо представляет, что им требуется в первую очередь. Мы Народ, все это с детства слышим, а приходят такие как Псица или Доцент, некоторые элементарные вещи надо пояснять. Она теперь прекрасно знает, что в первую очередь требуется изложить для новичка. А эта странная манера, для того чтобы держать ученика в напряжении. Не так, сегодня задали параграф, завтра спросили. Спросить можно и через неделю, а ты должен знать. Это тебе не школа, спихнул экзамен и моментально забыл. Кто не помнит, как правильно себя вести в некоторых ситуациях легко может и плохо кончить. Я-то знаю, сам когда-то пробовал ее науку. И ничего смешного нет, — сердито сказал я, почувствовав, как Катя вздрагивает, — мне тоже прилетало по жопе и намного крепче. Она в таких случаях не стесняется.
— А вечером, — успокоившись, сказала она, — меня еще тащат пообщаться со сверстниками. Или Жданка, или Неждан. Потом я так устаю, что сплю, ничего не слыша. Только это, наверное, правильно. Все крутятся вместе, работают рядом и служат тоже. Каждый про тебя все прекрасно знает, и если поведешь себя неверно, то и через годы не забудут. Надо стать своей, чтобы не косились. А я новый человек и на меня все смотрят. Кстати, человек…
Вот скажи, что меняется, когда превращаешься?
— Мысли нет, — подумав, отвечаю, — вот ощущения, да. Очень сильно. Все гораздо острее и сильнее. Запахи, звуки, вкус. Зрение очень сильно меняется. Совсем другие цвета. Красный и желтый почти не различаю, зато вижу множество оттенков, особенно в сером. И всегда точно знаю, в какой стороне дом. Множество таких мелких нюансов, мышцы ведь тоже работают по-другому.
Только это ерунда. Вот ты у нас имеешь определенные способности, а я нет. И еще множество народа ничего похожего не умеет, так что нам завидовать? Некоторые вещи даются с рождения, и ничего тут не изменишь, а некоторые при обучении можно улучшить. Вся проблема в том, чего мы хотим добиться. Не всегда это возможно, но стремиться надо. Иначе проще, действительно, лежать под деревом и ждать пока сверху упадет кокос.
Большинство живет по раз и навсегда обозначенной схеме. Родился-учился — женился — работал — помер. Это нехорошо и не плохо, это привычная нормальная жизнь, которая идет по кругу. Не такой, как тюремный дворик, где десять шагов, глядя в спину переднему. Скорее, как большой стадион. На нем есть поле, где можно побегать или полежать на травке. Есть трибуны, на которых можно посидеть, выпить и потрепаться с приятелями. Раздевалки, душевые, киоски, радио и даже зрелище. Милиция, охраняющая порядок. Словом все, что необходимо для жизни. Все привычно, хорошо знакомо и так поколениями живут, не пытаясь вырваться из замкнутого круга. Некоторые уходят, но их немного, непросто решиться кардинально изменить жизнь, и лишь иногда происходит событие, которое касается всех.
И тут хороший пример перестройка. Ты вообще знаешь, что это такое? — озаботился я.
— А как же! — довольно ответила Катя. — Вечно предки зудели, какие все козлы и самые козлиные Горбачев с Ельциным. И все прочие демократы, развалившие СССР. Испоганили им жизнь…
— Мда… Ну не важно. Я сейчас не собираюсь выяснять кто больший козел, просто на стадионе открылись двери наружу. Они и раньше были, но все закрыты, кроме одной, куда пускали только по знакомству и тщательно следили, чтобы непременно вернулся. Что там находится снаружи, большинство представляло себе крайне смутно. Часть людей моментально ломанулась рассмотреть поближе, что там за оградой. Часть забилась в угол стадиона, и не желает ничего слышать. А кто-то под шумок и неразбериху стулья украл и выписал себе бумагу, что туалеты отныне платные и не общие, а очень частные. Можно и на травку насрать, но тогда на ней уже не полежишь, так что некуда деваться — заплатишь.
Но я собственно про тех, кто вышел за дверь. Постоял, привыкая к бьющему по глазам Солнцу и ветру в лицо, и пошел по дороге неизвестно куда из любопытства и в надежде что-то узнать. Только не понимает человек, что назад вернуться уже не получится. Дорога не прямая, тебе на ней всегда приходится думать. Повернуть направо или налево, продолжать идти вперед или зайти на другой стадион. Это ведь тоже возможно. Сменять один постоянный круг на другой. Может быть, там лучше и более вкусно кормят, а может просто не нашел ничего другого.
— Но ведь возвращаются?
— А такие, кто один раз вышел из круга, они уже отравленные. Нет, нехорошее слово. Изменившиеся. Другие впечатления, другое общение, другие интересы и даже опыт другой. Возвращаются сломавшиеся, которые никогда уже не будут довольны жизнью, хотя именно об этой жизни и мечтали или те, кто хочет бывших товарищей наи… и с новыми силами и чужим украденным имуществом снова на дорогу.
На самом деле у дороги нет, и не может быть, конца. Одно тянет за собой другое, свернул на перекрестке, обходя не понравившийся квартал, и пришел совсем не туда куда хотел. Зазевался и вообще не в тот переулок попал. Я вот совсем не собирался становиться тем, кем стал, но именно в этом и интерес. Я не знаю, что меня ждет завтра и стараюсь соответствовать вызовам. Я постоянно учусь и это хорошо для меня. Я отвечаю за очень многих, и от моих действий зависит, куда пойдет общая дорога. Потому что мы идем не в одиночку, а изрядной толпой и никто не знает, что там за очередным перекрестком. Это еще и ответственность. Сделать жизнь лучше. Возвращаться назад и просто пасти стадо мне уже не интересно. Причем на самом деле власть меня тяготит, не тот у меня характер, я руками люблю работать, а постоянно ждать, кто тебя захочет подсидеть или просто из честолюбия, или еще и от желания безнаказанно свернуть в темный переулок, чтобы обделывать свои грязные делишки, изрядно портит нервы. Гораздо проще жить по указаниям и ни за что не отвечать, но деваться-то некуда. Не могу я плюнуть на всех и уйти.
— Вообще-то, — задумчиво сказала Катя, — можно и придраться к некоторым идеям.
— Не надо, — поспешно сказал я. — Каждый сам хозяин своей жизни и решает, как ему жить самостоятельно. Советы давать в таких случаях глупо. Получиться у него, человек горд своим успехом. Не получится, обвинит тебя. У тебя год имеется, а там уже как получится.
Глава 12. Земля. Как нужно правильно грабить
В темное время здесь абсолютно пустынно, даже электрические фонари горят через один. Нечего людям делать в этом районе вечером. Сплошные склады, заборы и никаких домов. Еще и грузовая железнодорожная ветка по соседству проходит, по которой идет подвоз и вывоз товаров, но сейчас во всем районе вообще была полная пустота — праздник, никто не работает. Только холодный ветер гулял между оградами, гоняя мусор и бумагу.
Солнце уже садилось за крыши складов, когда наш очередной угнанный грузовичок 'Газель' остановился у забора недалеко от ворот. Это уже начало входить в привычку, где появляюсь, обязательно смотрю по сторонам. Серьезно, столько всякого добра оставляют без присмотра — бери, не хочу, а 'Газель' мой первый грузовичок, хорошо знакомый и удобный. Это как первая любовь, всегда приятно вспомнить и прекрасно знаешь какие кнопки нажимать, чтобы получить правильную реакцию или очень неправильную с криками и обидами. Так и здесь, хорошо известно куда лезть, чтобы не мучаться и быстро завестись без ключа.
