Дмитрий Евдокимов - Вояж на Зензеру или беспокойные каникулы
— Впрочем, знаем мы немного. Могу лишь обрисовать в общих чертах, потому что нас самих не очень-то посвящали в подробности. Да и вряд ли мы бы что-нибудь в них поняли.
— Согласна-согласна, — поспешила заверить его Томми, словно боясь, что он может передумать.
— Методика получила имя академика Михеева. Лет так сорок назад он сформулировал основные постулаты, но до их практического применения не дожил, поскольку к моменту открытия программы уже был изрядно стар. Первые положительные результаты опытов удалось получить лишь лет тридцать назад, но с тех пор методика совершила настоящий прорыв. И дальше уже ее развитие быстро пошло в гору. Шестнадцать лет назад министерство обороны решилось поставить ее внедрение на поток. Тогда и родилось спецподразделение «Звездные пантеры». На сегодняшний день чистота результатов уже очень высока. Два выпуска до нас и наши четыре года обучения не было ни одного рецидива.
— А раньше? Раньше часто были? — нахмурилась девушка, — и в чем они заключались?
— Раньше случалось частенько, что люди просто «съезжали с катушек», но количество таких случаев все время шло на убыль. Не в последнюю очередь оттого, что научились подбирать психологически подходящих для этого людей.
— Веселенькое дело, — Ручински выглядела слегка потрясенной, — так что с вами делают?
— Работают с мозгом. Ты же знаешь, что люди используют возможности своего мозга всего на десять процентов? Так вот, суть методики Михеева состоит в том, что стало возможно списывать и записывать информацию непосредственно на кору головного мозга. Ну, или не на кору, а на что-то там еще, подробностей я не знаю. Но курс, к примеру, звездной навигации, появился в моей памяти после трех часов «записи» в лаборатории.
— Ух, ты! Это же фантастика! — воскликнула Томми, — Это же просто мечта: чтобы за три часа выучить целый предмет, да еще не затрачивая сил!
— Эй-эй, не спеши! — одернул подругу Ларин. — Заучить, еще не значит освоить! Почти всегда теорию нужно поддерживать практикой. Вот по навигации двумя месяцами практики удалось закрепить успех. Но не с любым предметом можно управиться так быстро. С боевыми искусствами очень долго пришлось повозиться.
— Как, и это тоже?
— А как же! — усмехнулся Андре. — В банке информации нашей Академии хранятся знания нескольких сотен мастеров самых разных боевых искусств. Но мало получить эти знания, нужно еще освоить. Узнал ты, к примеру, как выполнить какой-нибудь сложный прием. Вроде бы все нормально: понимаешь что за чем делать, как ставить корпус, как передвигать ноги, какие движения делать руками, то есть голова все понимает, руки-ноги слушаются, но начинаешь выполнять, теряешь равновесие и — падаешь на пол. Поднялся, встряхнул головой, осмыслил: все правильно. Начинаешь заново и снова падаешь. А проблема в том, что мастер, у которого списали знания, подходил к выполнению этого приема постепенно, может многие годы, и его тело готово к этим движениям, а тело новичка — не готово. Какие-то мышцы слабоваты, какие-то не так эластичны, как требуется и так далее. Так что приходится идти в спортзал и под наблюдением специалистов набирать нужные кондиции. И тренироваться, тренироваться и еще раз тренироваться.
— Жаль, — вздохнула Томислава, — а вначале выглядело, как сказка…
— Ну, справедливости ради, нужно признать, — поспешил подбодрить ее Андре, словно боясь стать неинтересным, — что у нас процесс обучения все равно идет несравненно быстрее, чем в обычных условиях. Правда за это приходится платить дополнительной нагрузкой — освоил один предмет, будь добр приниматься за следующий.
— И все это лишь за счет скрытых возможностей мозга? Или вам какие-то чипы вживляют?
— Никаких чипов! По словам наших ученых, человеческий мозг еще и не на такое способен. Но никто не ставит перед ним таких задач. К киборгам мы не имеем никакого отношения. Два одинаковых с виду двигателя работают совершенно по-разному, потому что один из них — обычный, а другой — форсированный. Проводя аналогию с двигателями, можно высокопарно заявить, что мы — этакие немножко форсированные люди.
— Знаешь, Андре, — медленно, словно тщательно подбирая слова, проговорила девушка, — я давно уже поняла одну вещь. Мне абсолютно все равно, кто ты такой: киборг, обычный человек или человек форсированный. Важно что ты — это ты. А все остальное не имеет значения. Я люблю тебя таким, какой ты есть. Знаю: ты не властен над собой, не можешь ничего обещать и не можешь ничего планировать. Тебя ждет еще год учебы и отработка обязательного контракта, то есть минимум восемь лет. Но я все равно буду тебя помнить и буду ждать.
— Обещаю, — голос Ларина внезапно охрип, — что приеду на Зензеру после отработки контракта и, если ты еще будешь свободна…
— И если ты еще будешь свободен…
— Мы встретимся и попытаемся…
— Все начать сначала.
— Да. Договорились?
— Договорились!
Молодые люди картинно пожали друг другу руки и рассмеялись.
— Пойдем, мой любимый киборг, — Томми взглянула на часы, — нас ждет модный спектакль. И у нас есть еще два дня.
— И три ночи, — подхватил Андре.
— И три ночи.
16
— Ну, что скажешь, Густаво? — лейтенант Ле Гуин, начальник смены службы безопасности зензерского космопорта также, как двое его подчиненных — Густаво Лопес и Глен Пак, внимательно рассматривал доставляемых эскалатором к пункту регистрации пассажиров, собирающихся отбыть на Землю. У Ле Гуина и Пака зеркальные интерактивные очки были на постоянной связи с базой данных космопорта. Лопес полагался только на свое знаменитое чутье и очки использовал только из-за возможности приблизить заинтересовавший его объект.
Троица неизвестно зачем приданных в усиление лейтенанту полицейских космопорта, облокотившись на перила и вяло перебрасываясь скупыми фразами, напряженно вглядывалась в лица прибывающих пассажиров. В отличии от копов, эсбэшников укрывал от посторонних взглядов витраж, стекла которого пропускали свет только в одном направлении.
— Вон тот долговязый парень в клетчатом пиджаке явно везет что-то запрещенное, — откликнулся Густаво, — а вон та рыженькая девица лет двадцати отчаянно трусит, что не успеет скрыться от кого-то. То ли натворила чего-то, то ли от назойливого поклонника бежит.
Пак только восхищенно цокнул языком, но от сканирования людского потока не оторвался ни на миг.
— Как он это делает, лейтенант?
— Чую я их, чую, — усмехнувшись в густые усы, ответил за командира Лопес.
— Второй пятому, — Арно Ле Гуин привык доверять Лопесу больше, чем самому себе, — высокий парень в клетчатом пиджаке — тщательно проверить багаж. Через три метра за ним — рыженькая девица в белом жакете — пробейте по базе: может на нее есть заявления.
— Пятый принял, — откликнулся голос сержанта Бабеля в наушнике.
— Ну, вот как это: чую? — не унимался Пак, в который уже раз пытаясь понять метод работы товарища, — что от них воняет чем-то?
— Глен, не носом я их чую, а чувствую, — терпеливо пояснил коренастый смуглокожий Густаво, — как звери в лесу друг друга чувствуют.
— Это чутье не избавляет одних зверушек от участи стать едой для других, — усмехнулся Пак.
— Здесь то же самое, Глен.
— Однако что-то наши зверушки не торопятся, — встрял в разговор подчиненных лейтенант, — может, вообще не придут?
— Так это нам же облегчение, — коротко хохотнул Пак, — вне нашей юрисдикции пусть планетарная полиция разбирается.
— Я бы не мечтал о таком повороте дел, — вновь подал голос Лопес, — еще полтора часа до окончания регистрации.
— Уж и помечтать не дашь! — шутливо проворчал Глен.
— На девчонку заявлений нет, хотя она явно торопится оказаться на борту звездолета, — внимательно выслушав доклад с пункта регистрации, поведал сослуживцам Арно, — а клетчатый пиджак пытался вывезти краденые украшения.
— Что и требовалось доказать, — вновь восхищенно цокнул языком Пак.
Минут двадцать не происходило ничего особенного. Эскалатор не спеша перемещал людской поток из зала ожидания к пункту регистрации, Ле Гуин, Пак и Лопес продолжали сканировать пассажиров, полицейские, заключившие с Паком пари на первенство в распознании особо опасных персон, почти свесились с перил ограждения в тщетной попытке хоть немного приблизиться к рассматриваемым людям.
А потом вдруг, в один миг, все переменилось. Вернее, не все, а местоположение агента Лопеса. То ли Ле Гуин, занятый наблюдением, просто прозевал нужный момент, то ли отслуживший полтора десятка лет в спецподразделениях Лопес двигался неестественно быстро, но спустя всего пару ударов сердца, Густаво оказался замершим у самой границы витража со взведенным пистолетом в руке.
