Анастасия Парфенова - Ярко-алое

Дальше. «Вторая фаза». Спор, решение отступить в глубь дворца.

В последний миг Джеффера задерживают. Вместо него и его убийцы уходит программная проекция. Возможно, с ними остался кто-то еще. Возможно, они о чем-то говорили. Временные рамки подобное вполне допускают.

Смертельный удар тоже нанес Асано. Сам. Он бы потребовал себе это право, никому не позволил бы украсть свою месть. Самурайский удар, наилучший. Катарсис и освобождение. И безумие, что вырвалось из клетки на один лишь совершенный сверкающий миг.

Тимуру уже доводилось видеть работу Акиры — в прежней жизни, когда не были они еще господами советниками и не откликались на истинные свои имена. Почерк благородного самурая не изменился. Все еще караем предателей, а, Сайто?

Это запланированная казнь или ты просто сорвался?

Как же Акира, должно быть, ненавидел новотерранца. Хмурил выразительные рысьи брови, вынужденный сидеть с ним рядом, учитывать его мнение, терпеть его выходки. Позволять врагу лезть в душу и будущее ярко-алой планеты. Тем не менее они как-то уживались в тайном совете два долгих изматывающих года. А в последние месяцы заключили личный союз. Почему? Ради какой цели?

И как, ками его раздери, вляпался в подобное «сотрудничество» хитрюга Джеффер? Чутье на угрозы своей шкуре у варвара было почти сверхъестественное. Как он вообще позволил себе остаться с «коллегой» наедине? Должен был быть кто-то еще. Кто-то, кого Бенвентуцио не опасался. Чью защиту имел основания считать достаточной.

Вопросы, вопросы. И любые ответы вместо прояснения ситуации лишь еще больше все запутывают.

По закрытому правительственному каналу пришло сообщение: экстренное заседание совета, чрезвычайные меры… Железный Неко вздохнул. Вот кто бы сомневался!

— Ладно, ребята, будете отсылать отчет, ставьте меня в копию. — И зашагал под своды злополучных лоджий. Так действительно получалось короче.

— Тимур! — Почти у самой посольской лестницы его перехватила Милава. Вцепилась в рукав, яростным жестом заставила стоявшего рядом мужа занять наблюдательный пост, богатырскими плечами закрыть их от лишних глаз.

Взмахом трех хвостов упали ограждающие от подслушивания вуали.

— Мила, я не могу распространяться о секретном и авантюрном плане. На то он и секретный!

Отмахнулась, прошипела сквозь лисьи зубы:

— Почему ты не дома?

— Да у нас вроде как… чрезвычайная ситуация, — попытался увернуться от вопроса Хромой Кот.

— Муру, — еще тише сказала Мила, — Стефан, может, ничего не понял, но я — мать. Я была на внутреннем канале и все слышала. Твоя Фудзивара кричала, как… а ты, когда она заголосила, вообще с ума сошел. И эта нелепая свадьба! Не надо мне врать. Выкидыш?

Слово ударило почти физически. Ему даже пришлось замереть, сделать несколько вдохов.

— Нет. — Он молился о том непрестанно. — Роды.

Стефан резко втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Милава застыла.

— Ребенок рождается раньше срока, — тихо пояснил Тимур, не оглашая, впрочем, точных цифр и позволяя собеседнице самой заняться арифметикой. — Много раньше.

— Но… Для творцов это ведь… Она должна передать малышу наследственные приложения, дать доступ к родовой сети, к семейным библиотекам. Личный профиль формируется еще до родов, интегрируется с первым криком. Без этого ребенку никогда не быть высокородным. Он не сможет выполнить даже простейших, самых формальных заданий сословного экзамена!

— Им… помогают. Сейчас. Мила, родная, не спрашивай, я ничего не знаю. Меня просто выставили прочь.

— Мурр, — сдавленно, с тихим ужасом прошептала она. Обняла, движением не подруги — матери. — Славный мой, успокойся, не надо. Все, все будет хорошо. Ну не унаследует малыш высокое сословие, так тому и быть. Он будет твоим, ты будешь его любить, когда это тебя останавливал чей-то там клан? Не думай об этой высокородной, мы с тобой, мы рядом, мы сможем…

Плечи Тимура тряслись не то от смеха, не то от рыданий, а руки судорожно прижимали к груди чужую женщину. Милава ничего не знала, она несла чушь, более того — чушь, бьющую точно в средоточие его страха, но, во имя великих ками, она была рядом! Понятная, сильная, близкая. Она просто была, и этого оказалось довольно.

Пальцы опустились с монгольского колчана, скользнули вдоль тонкой спины.

Как пели копыта коня, летящего по степи. Как била в лицо жесткая грива, звенели собранные в ожерелья монеты, обнимали за талию руки прильнувшей сзади девчонки. Потеря профиля — потеря себя, и жизни, и женщины, но, духи неба и ковыля, как же до сих пор больно…

Неко заставил себя вспомнить, что он и впрямь Железный. Мягко, легко шагнул назад, сменил боевую аватару на привычный свой взъерошенный облик.

Знакомое движение — отбросить с лица растрепавшиеся кудри. Извиняющаяся (но с тлеющей где-то глубоко внутри застарелой искрой вызова) улыбка Стефану. Развел руками. Вот такая она у тебя, друг. Знал ведь, кого у меня отбиваешь, знал, кого посреди войны к алтарю тащишь. Вот такая она. Единственная.

И как же хорошо, что она на этом свете есть.

— Мне сейчас на очередное упражнение в коллективной бесполезности надо бежать. Вы тут заканчивайте со сбором улик, доложите утром. И приглядывайте за орлами Танаки, ладно?

— Мурр? — сдавленно спросила Милава. Обняла одной рукой настороженно хмурящегося Стефана, прижалась к нему, точно в поисках утешения.

— Все будет хорошо. Мне сообщат, как только станет известно что-то определенное.

И, отвесив ей глубокий, непривычно церемонный поклон, Железный Неко отправился объясняться с тайным советом. Свои мысли по поводу смерти Джеффера он выкладывать не собирался. Но надо было как-то убедить его господ коллег, что вызвавший такой фурор «авантюрно-элегантный план спасения Аканы» — это литературное преувеличение. Аллегория, которую ни в коем случае не стоит воспринимать серьезно.

Что-то да подсказывало, что господа так просто убеждаться не пожелают.

Глава 12

Официальный пантеон синто представляет собой божеств-предков наиболее могущественных аристократических родов. Можно выделить такие категории как «небесные божества» (родились и действовали на Равнине Высокого Неба — божества космогонического цикла), «дети и внуки небесных божеств» (родились на небе, но действовали также и на земле — культурные герои), «земные божества» (родились и действовали на земле — предки покоренных племен и родов).

Каждое из этих многочисленных божеств обладало человеческими потомками. И чем более могущественным был род, тем к более древнему божеству он возводил свое происхождение.

После некоего предела понятие «усталость» теряет всякий смысл. Где-то далеко системы поместья Фудзивара поддерживали его тело, по мере необходимости очищая и обновляя. Разум же…

Тимур и сам не заметил, когда перешел порог, за которым его будто отделило от мира снежным покрывалом. Под белой вуалью почти сна Неко способен был созерцать окружающее и свои в нем действия, но не имел ни сил, ни желания испытывать по этому поводу какие бы то ни было чувства.

Ари улыбнулся дымчато-синими очами. Шепнул, что все свершилось благополучно, и дома ждут его возвращения. Что ж, придется им подождать еще немного. Загромыхал гневной речью подраненный советник Кохаку, потребовал решительных мер и ужесточения контроля — пусть требует. Тимур равнодушно проголосовал против упорно проталкиваемого коллегой «экстренного положения», так же равнодушно отметил, что за пару часов такой законопроект успел бы состряпать разве что опытный ками. Причем специализирующийся на политическом анализе. Янтарный князь явно готовил это чудо юриспруденции заранее, и момент для его представления выбрал отнюдь не случайно.

Да, забавная вырисовывалась картина. Представим, что все вышло немного не так. Янтарный князь взял верх над черным драконом-бурей, героически защитил оказавшихся в беспомощном положении коллег и союзников. А потом этак ненавязчиво предложил бы им обсудить сложившуюся на планете ситуацию… К этому часу у нас, пожалуй, уже был бы новый «божественный» клан. И высокородный глава его не стал бы потакать природной своей скромности и отказываться от титула Янтарного императора.

Все так же равнодушно Тимур переместил имя советника Кохаку на первую строчку в мысленном списке. И прилепил к нему ярлык «еще один главный подозреваемый».

Едва заметно вздрогнул, сообразив, что не услышал обращенного к нему вопроса.

— Прошу прощения?

— Параллельное расследование, — повторил дед Богдан и окинул его несколько встревоженным взглядом. — Если у тебя будет время заняться этим лично?