Сергей Калашников - Четвертая дочь императора. Оператор совковой лопаты
— Дизельная лаборатория, — понял Гошка и заскучал. Он в этом ничего не понимает. Знает только, что на Земле эти двигатели долго не получались. Ну и тут не получаются. Тоже очень долго.
Их водили вокруг этих причудливых сооружений, изобилующих всякими ерундовинками и другими непонятными конструктивными особенностями. Ри внимательно слушала серьезных дядек, а Гошка тосковал. Он отбился от группы и заглянул туда, откуда слышался звук доминошных костяшек. Козла рабочие забивали вдохновенно. Приятно было посмотреть. Вроде, как и не обратили на него никакого внимания, но вопросик нашелся. И подковыркой.
— Это наша въедливая малявка теперь с нянькой сюда будет ездить? — не сразу понял, что малявкой назвали принцессу, а его её нянькой. Чуть не вспылил. Одумался.
— Да, росту в ней немного. А что, так сильно надоела?
— Да не больше, чем наши умники. Но к ее приезду тут сперва раскардаш, а потом уныние. Хотя результат стабильный — пшик. Не может такая машина работать.
— Наверно, — согласился Гошка. — А в чем проблема?
— Да никто не знает. Точность обработки — выше некуда. Подгонка идеальная, металл наилучший. А она, то работает, то вразнос идет. Или не запускается. Предполагают, что проблема в том, в какой момент топливо в цилиндре полыхнет. А как с этим угадать — никто не догадался.
— Там понимаешь, какая беда, оно подрывается, когда поднимается давление, то есть, когда поршень его в цилиндре сжимает. И выходит от того поршню торможение. Ну, вообще то там хитрей, но смысл ты уловил. — Вступил в разговор еще один доминошник, постарше.
— Уловил. Но как с этим совладать не знаю. Помню только про впрыск, а чего ради делать впрыск, если при обратном ходе поршня он в цилиндр засасывает и топливо и воздух. — Вслух вспомнил Гошка то, что отложилось в памяти из статьи в детской энциклопедии.
— Впрыск? Хорошее слово. Это я старухе своей скажу, как дойдет у нас с ней до дела честного.
Народ хохотал, повторяя понравившееся словечко, обсуждая его на все лады и применяя к месту и не к месту. Про Гошку забыли, и он тихонько ушел. В стендовом зале начал раскручиваться маховик, зазвучали выхлопы. Некоторое время двигатель работал устойчиво на малых оборотах. Потом попытались увеличить подачу топлива, и ухо уловило, что в ритм вкрались посторонние нотки. Стрелка тахометра тронулась было вверх, дрогнула, задергалась и рухнула в ноль. Все замерло.
— Мы пытались застабилизировать скорость вращения вала, уменьшая подачу топлива по мере разогрева цилиндров. Но тогда все рушится при попытке отбора мощности с вала. — Объяснил человек в самом отглаженном халате. — Проблема заключается в том, что очень трудно добиться поджога смеси топлива и воздуха в нужное время. У нас нет способа заставить это событие произойти точно в момент прохождения поршнем точки наибольшего сжатия. А лучше даже, чуть позднее.
— Да, Вы жаловались на это, еще когда я совсем маленькой девочкой приезжала сюда с дядей Казимиром. — Вздохнула Ри. — Стало быть, результаты могут порадовать нас только стабильностью.
Вечером Ри жаловалась на то, что таких неудачных попыток реализовать идеи, занесенные пришельцами с Земли, в Империи предпринимается немало. Затрачиваются огромные средства, отвлекаются самые квалифицированные инженеры, а в результате одни затраты.
— Понимаешь, малявка, — начал формулировать ответ Гошка, но смолк, испепеляемый гневным взглядом. — Тебе не нравится такое обращение?
— Я прихожу в ярость, когда слышу это слово. Впрочем, сестрицы мои тоже. В детстве нам приходилось драться с теми, кто так к нам обращался.
— Извини, не буду. Хочу быть живым, здоровым и чтобы ты была доброй и ласковой.
— Ладно. Проехали, — Ри расслабляется, и тычется носом в его плечо. — Так что я должна понимать?
— Так вот! Бывают добросовестные работники, а бывают придумщики, изобретатели, творческие личности. Оба этих компонента есть в любом человеке, но пропорции варьируются в широчайших пределах. Мне показалось, что группой дизелистов здесь руководит очень исполнительный человек. Он мыслит совершенно конкретными категориями, планирует и организовывает выполнение большого количества самых важных с его точки зрения работ. И убедительно топчется на месте, получая стабильные отрицательные результаты. — Гошка перевел дух, и продолжил.
— Подыщите ему не менее почетную работу в месте, где требуется точное выполнение поставленных задач, технологом на производстве боеприпасов, например, и все снаряды будут идеальной копией друг друга. Кучность артиллерийского огня повысится, а человек обретет душевный комфорт.
— И кого назначить на его место. — Ри смотрит на Гошку с ехидной улыбкой.
— Для разнообразия выбери того, кого начальство больше ругает. Творческие люди часто доставляют окружающим беспокойство, за что подвергаются критике. Только не ворчуна, ворчливость — не творчество, а следствие плохого здоровья. Ты ведь эту группу не первый год знаешь.
Потом сквозь сон слышал, что его супруга долго не спала. Не ворочалась, не вздыхала, но ровного дыхания спящего человека он от нее так и не дождался. Из-за этого, наверное, и сам выспался плохо.
* * *Рано утром за ними пришел миноносец. Номерной, семьсот сорок первый. Новейший. Командиром оказался знакомый лейтенант, который совсем недавно, при Урме, еще в мичманском звании был штурманом на семьсот четвертом. Ни торпед, ни торпедных аппаратов видно не было. Капитанская каюта, которую хозяин уступил гостям, была, кажется, еще теснее, чем на семьсот втором. Собственно, Гошка немного времени в ней проводил, осматривал корабль.
Хорош. Две паровые турбины и два котла на жидком топливе замечательно сэкономили во внутреннем пространстве кучу места, тут же занятого трубами торпедных аппаратов. Четыре в носу, два в корме. Выстрел сжатым воздухом вперед или назад, как в подводной лодке. Заряжаются эти аппараты только снаружи, и запасных торпед на борту нет. Следовательно, расчет сделан на взаимодействие с кораблем обеспечения типа лихтеровоза. Кораблик даже короче, чем семисотки и в его компоновке четко просматривается идея минимизации помещений для экипажа, максимального использования внутреннего пространства для машин и механизмов.
Палуба — как продольный срез цилиндра, хотя к носу и корме, где идет сужение, и дуга настила становится короче, уровень понижается, сходя на нет у заострения. Ходить здесь практически невозможно. Артиллерия просто отсутствует. Только узкая длинная надстройка, сквозь которую проходят трубы: и дымовая, и воздухозаборника. Причем обе они телескопически втягиваются в эту низкую, по пояс, бронированную рубку, при хорошем волнении, несомненно, заливаемую водой выше крыши.
В самой рубке, куда надо проникать через люк в потолке, места хватает только для рулевого и еще одного некрупного человека у него за спиной. Люк в полу этого помещения, образует единственный «путь» через который экипажу и полагается забираться в корабль в штатной ситуации. Аварийные люки в герметичных отсеках, конечно, есть, но пользоваться ими в походе не будешь — палуба низкая, может и водички заплеснуть. Собственно, находясь за штурвалом, практически наполовину оказываешься под палубой. Обзор — только вперед. Заднее направление перекрыто шахтами коммуникаций.
Форма корпуса — вертикальные борта и штевни — явно продиктована полным использованием длинного металлического листа прямоугольной формы, прямо с прокатного стана. Корма совсем ненамного тупее носа. Все сварено из трехсантиметровых листов стали продольными швами. То есть по одному листу на каждый борт и плоское днище. Установленный на семисотой серии успокоитель качки отсутствует вместе с механизмами привода, и для чего нужен второй штурвал в рубке — непонятно.
В общем — рафинированный миноносец. Явно — детище «безумного» конструктора Лехи Таврухина. Головной образец, находящийся в опытной эксплуатации. Командира сюда подобрали не случайно — любой капитан к своему первому кораблю отнесется как к величайшей ценности и не позволит огульно охаять его, если найдет сильные стороны. И способ их использования, в особенности. То есть — настрой начальства позитивный.
И то, что это «чудо» прислали к секретной пристани секретного завода, не случайность. Явно ведь для того, чтобы и Гошка покумекал, что здесь нужно сделать для улучшения свойств данного плода конструкторской мысли. Ценят, похоже. Приятно. И загружают головушку спутника жизни императорской дочки. Это, наверное, проверяют его на предмет соответствия должности инспектора, или ревизора. А почему бы и нет? Ведь в роли «кризисного менеджера» он уже неплохо себя зарекомендовал. Просто сейчас нет для него подходящего кризиса. Или учли мнение супруги?
