Владимир Контровский - Горькая звезда
Генералы молчали.
— Приказываю, — президент нашел глазами командующего ВВС. — Поднять в воздух звено стратегических бомбардировщиков «Ту-160» с эскадрильей прикрытия для атомного удара по развалинам ЧАЭС. Выделите лучшие экипажи — удар должен быть ограниченной, но достаточной мощности, и нанести его следует с ювелирной точностью. Украина — это не Семипалатинский полигон, и не Новая Земля, но чернобыльскую язву надо выжечь начисто. Выполняйте!
* * *— Сложившаяся ситуация позволяет нам решить наболевшую проблему, — веско произнес генерал Петерс, глава временного Контингента гуманитарных частей ООН в районе бедствия. — Ликвидация незаконной структуры, претенциозно именующей себя независимой Киевской Республикой, является одной из первоочередных задач миротворческих сил. Весь цивилизованный мир крайне обеспокоен происходящим в Киеве — этот тоталитарный режим запятнал себя многочисленными преступлениями, начиная от захвата на государственных складах военного имущества и продовольствия и кончая нарушениями прав человека, выразившимися в массовых расстрелах людей, предпочитающих свободу унылой жизни под пятой диктатора. Этот больной зуб надо вырвать!
О том, что «свободные люди», подвергавшиеся «кровавым репрессиям» со стороны «антидемократического режима», были обыкновенными мародерами, которых сами же «гуманитарии» отстреливали без малейших угрызений совести, Петерс умолчал. Он хорошо помнил инструкции, полученные им в Брюсселе, в Штаб-квартире НАТО, и теперь, блюдя имидж, упражнялся в демократической риторике, нимало не беспокоясь о том, что кроется за его стандартными словесами, — правила игры есть правила игры.
— А вы не опасаетесь, гхм, острой реакции со стороны России? — подал голос генерал Ивахнюк, командующий вооруженными силами УНР. — Если мы начнем силовую акцию, Россия может и вмешаться — вспомните заявления Москвы по киевскому вопросу.
— Повторяю, — в голосе Петерса явственно просочился оттенок снисходительности (что возьмешь с этих бестолковых туземцев!), — ситуация сложилась благоприятная. Русские втянулись в бой с ордами мутантов, создавших угрозу Киеву, — дело дошло до применения танков, реактивной артиллерии и авиации. Российским миротворцам сейчас не до нас: если мы будем действовать быстро и решительно, у нас есть все шансы восстановить в Киеве конституционный порядок за считаные часы. Русские просто не успеют вмешаться, к тому же официально ввод в город наших миротворческих сил имеет целью защитить уцелевших киевлян от полчищ мутантов — по нашим данным, русским так и не удалось остановить их наступление на Киев. Все продумано — нам остается только четко выполнять разработанный план.
Ивахнюк скептически хмыкнул, но промолчал.
— Операция «Вернисаж» будет осуществляться в основном силами прибалтийских и польских соединений при ограниченном участии войск стран Западной Европы, — продолжал американец. — Представляется целесообразным использование и ваших частей, генерал, — с этими словами Петерс испытующе посмотрел на Ивахнюка: мол, что ты на это скажешь?
— Это нежелательно, — набычился командующий вооруженными силами Украины. — Нам приходится считаться с настроениями народа, который назовет это братоубийством. На заключительном этапе операции использование частей Украинской армии возможно — ну, скажем, в качестве сил по поддержанию законного правопорядка, — но в первом эшелоне…
«Хочешь, чтобы мы поднесли вам Киев в аккуратной упаковке? — подумал Петерс. — Не выйдет!»
«Хочешь, чтобы мы сделали за вас — и для вас — всю грязную работу, а потом расхлебывали последствия? — подумал Ивахнюк. — Не выйдет!»
Но вслух никто из них ничего не сказал: при всей ограниченности своего мышления оба генерала были насквозь прожженными политиканами и знали, что можно говорить (особенно в присутствии третьих лиц), а что нет. И сейчас они самым вульгарным образом торговались, стремясь получить кое-какие бонусы — бизнес, ничего личного. Обоим генералам была очень хорошо известна основная причина недовольства Запада «диктатурой полковника», тщательно скрываемая за патетическими речами о «нарушении прав человека».
Во время кредитного бума нулевых годов двадцать первого века множество киевлян поддались соблазну и влезли в долги ради приобретения недвижимости и автомобилей. Кредиторами, в конечном счете, выступали крупнейшие транснациональные западные банки, а в Киеве, по самым скромным подсчетам, оставались сотни тысяч должников и их наследников, личные данные которых хранились в бесстрастных банковских компьютерах. Сотнями миллионов долларов не разбрасываются, а если человек не в состоянии расплатиться со своими долгами — что ж, рабочие руки (тем более бесплатные) тоже в цене. Долговые ямы Средневековья не канули в Лету — они всего лишь подверглись апгрейду для приведения их в соответствие с гуманистическими нормами современности. Эти соображения перевешивали даже опасения по поводу возможных бунтов киевских мстителей — бунтовщиков можно и покарать, у ооновцев накоплен изрядный опыт по усмирению разного рода повстанцев и подавлению «мятежей» в различных уголках земного шара.
— Полагаю, вопрос об участии в операции украинских частей мы решим в рабочем порядке, — примиряюще произнес Петерс. — А сейчас нам следует уточнить и согласовать график развертывания всех гуманитарных соединений, задействованных на первом этапе. По данным воздушной и космической разведки, плотной обороны у киевских боевиков нет, и серьезного удара они не выдержат. Массированной ракетно-артиллерийской подготовки и удара с воздуха не будет — это потеря темпа плюс неизбежные сопутствующие разрушения и уничтожение значительных материальных ценностей. Итак, согласно плану операции, в течение двадцати четырех часов колонна бронетехники численностью…
* * *Каррах ощутил нарастающее беспокойство. Аборигены встревожились не на шутку и пытались противодействовать. Они быстро поняли, что в открытом бою лавину мутантов им не остановить — ментальный гипноз ариссарра действовал безотказно, — и перешли к атакам с дальней дистанции, соответствующее оружие у них имелось. Они также бросили в бой танки, накачав экипажи транквилизаторами и даже пристегивая их к сиденьям наручниками, чтобы солдаты не выпрыгивали из боевых машин. Танкисты действовали заторможенно — против мало-мальски организованного противника из рода людей им было бы не устоять, — однако против мутантов эта уловка сработала: броня была тварям не по зубам, и только саламандры сумели сжечь несколько десятков танков и отбить танковую контратаку. Но людские потери снизились (несмотря на то, что к Сердцу Зоны шли и шли одурманенные толпы), а наступление чудовищ на Киев замедлилось. Прогнозируя дальнейшие действия туземцев, Каррах понял, что они с высокой степенью вероятности пустят в ход свое самое мощное оружие — атомное, — используя для его доставки летающие машины. Перехватить высотные самолеты ариссарра не мог — он не переоценивал свои силы, — а термоядерный взрыв на развалинах станции почти наверняка разрушит «реакторную слезу». И тогда — все, он, звездный скиталец, навеки останется пленником этого проклятого мира, без всякой надежды на возвращение и отмщение. Значит, надо спешить, хотя энергии накоплено еще недостаточно.
Делая одновременно несколько дел, Каррах не обратил внимания на колонну танков и бронетранспортеров, двинувшуюся на Киев с запада, — войны аборигенов его нисколько не волновали. И уж тем более не заинтересовал его одинокий джип, несшийся по опустевшим улицам древнего города.
Даже могущественные звездные скитальцы-ариссарра не всемогущи и не всеведущи.
* * *Радиопереговоры с Москвой отняли у полковника много сил, но дело того стоило — кажется, ему удалось убедить Президента Российской Федерации в необходимости принятия крайних мер, и теперь оставалось только ждать. В присутствии офицеров своего штаба полковник держался, не подавая вида, но как только они ушли, он прилег на кожаный диван и обессиленно закинул руки за голову. Тело покрывал липкий пот, сердце билось неровными толчками. «Как это все не вовремя, — думал глава Киевской Республики, устало сомкнув веки, — хотя, когда болезнь, особенно лучевая, бывает вовремя? Ничего, мы еще поборемся: вот полежу пяток минут и встану…»
Но отдохнуть ему не дали: не прошло и пары минут, как вернулся сержант Авдеенко. Несмотря на свой невеликий чин, сержант пользовался среди ополченцев непререкаемым авторитетом и особым доверием гетмана и имел право доступа в его «походной-полевой» кабинет в любое время дня и ночи. Увидев, что командир отдыхает, Авдеенко остановился в нерешительности, однако полковник уже открыл глаза.
