Николай Слимпер - Бессмертный

Сурусы — коренные жители планеты — обладали большими глазами светлых оттенков и небольшим гребнем на лысой голове, как бы делившим череп пополам; еще у них были относительно длинные, но крепкие и цепкие пальцы, с чуть ли не костяными ногтями; в зависимости от места жительства, цвет кожи у аборигенов был от темно-персикового и заканчивая светлыми тонами желтовато-коричневого; тела сурусов были крепкими, а рост не превышал метра и шестидесяти пяти сантиметров от пят до гребня. Несмотря на довольно грубое телосложение, их безволосые лица с большими выраженными глазами делали их немного похожими на детей. Даже взрослые сурусы практически не имели морщин на толстой коже. Во всем остальном они мало отличались от людей, в том числе и воинственностью, хотя крупных войн у них не было давно — эволюция взяла свое.

Большинство самых крупных городов располагалось между горами, как раз так, чтобы река проходила по центру города. Но такие города строились только там, где междугорье выходило как раз на встававшее солнце, чтобы его лучи согревали город и освещали улицы. Если встававшее солнце пряталось за горой, то обязательно одна из двух гор, окружающих город, была вулканом. Сурусы давно овладели технологиями, позволяющими усмирить вулкан, не позволяя вырывающейся лаве уничтожить все вокруг, а все тепло, излучаемое огненной горой, использовалось для выработки энергии и согревания города.

В один из таких городов меня и пригласили, прислав электронное сообщение, что, мол, есть прибыльное дельце, хотя подробностей предоставлено не было, только общие фразы: кое-что кое-откуда взять и кое-куда переправить, и все тихо и быстро, естественно. Лететь было далековато, но на той планете я еще ни разу не кутил, а потому быстро согласился, тем более, что остальные заказы были мелкими и неинтересными.

Я прибыл за два дня до срока назначенной встречи, которая должна была состояться как раз в том городе, что находился между горой и вулканом. Грунт был каменистым, но некоторые участки специально засыпали высоким слоем земли под деревья и кустарники. Участки были расположены по всему городу и были примерно десять на десять метров по площади, а возвышались над остальной каменистой землей не менее, чем на два метра, давая корням простор для роста, а жителям и приезжим — прекрасный вид. Земля в таким прямоугольнике поддерживалась специальным ограждением, декорированным камнем, создавая образ, будто лес поднимается прям из каменистой земли.

Я остановился в гостинице, окна которой выходили прямо на центральную площадь, разделенную, как и весь город, пополам не особо широкой в этой области рекой, через которую было перекинуто множество каменных арочных мостов. На каждой из сторон располагался небольшой памятник: на стороне вулкана — раскинувший руки сурус, который как будто весь потрескался, из-за чего его внутренний свет сочился изнутри огненно-красным цветом; на противоположной стороне, где была обычная гора, стояла зеркальная копия этой статуи, только из трещин светился уже мягкое голубоватое свечение, отдающее холодком.

Город являлся довольно крупным, но дома не превышали шести этажей. Я стоял у окна гостиницы на пятом этаже и пытался понять, зачем меня вообще вытащили в этот город. Он хоть и был большим и шумным, но даже близко не равнялся с по-настоящему огромными мегаполисами, которые, несмотря на отсутствие выхлопных и других вредных газов и испарений, все равно воняли чем-то, что свойственно только большим, вечно куда-то спешащим городам. Этот город был как глоток свежего воздуха, если, конечно, сравнивать именно с большими городищами. И все же, он казался таким умиротворенным и тихим. Что тут можно было украсть? Эти статуи?

Настал день, когда мне нужно было явиться на место встречи. Мое шестое чувство подсказывало мне еще по прилету на планету, что что-то не так, но я любил риск, чувство опасности, а потому намеренно направлялся в паутину, желая в нее попасться, а потом разорвать в клочья, как я дела всегда. Как я привык делать.

Встреча проходила на заброшенном складе, на который я отправился, как только записался в гостинице, а потому все там осмотрел, заранее продумав несколько путей отхода. Предчувствуя, что мне придется оттуда драпать, я также подготовил несколько автомобилей, взятых напрокат, расставив их по предполагаемым маршрутам отступления. На саму встречу я тоже явился на машине, колеса у которой были пуленепробиваемыми. Заехав в амбар с нужным мне номером, я увидел, что меня встречают две машины с тонированными стеклами. У каждой машины стояло по два Человека охраны, создавая ложное впечатление, будто в автомобилях никого не осталось — старый трюк. Перед машинами стоял еще один Человек. Заказчик, решил я. Только когда фары стоявших за ним автомобилей приглушили, я понял, что это виросус. Телохранители тоже были представителями этой расы.

— Я думал, наша встреча должна остаться в секрете, — заговорил я, выйдя из машины и подходя к заказчику.

— Так и есть, — холодно ответил виросус.

— А зачем столько глаз?

— Я им доверяю.

— Как скажете.

Я подошел и мы пожали руки, и я тут же почувствовал, как у меня закружилась голова и начали подкашиваться ноги. «Вот этого я не ожидал», — сказал я.

И темнота.

Очнулся я сразу, рывком попытался сесть, но тут же понял, что связан. Я лежал на столе, руки, ноги, торс и голова были стянуты так, что у обычного человека через несколько минут могла начаться настоящая гипоксия. Я не мог поднять головы, а в лицо бил яркий свет, поэтому я ничего не видел, что вокруг. Я решил не мудрствовать и спросил:

— Где я?

— Какая разница? — Это был голос того виросуса.

— Действительно. Зачем меня сюда притащили?

— Узнаешь.

— Ты всегда так односложно отвечаешь?

— Да, — ответил он спустя короткую паузу.

— Лады. Так все-таки, чего тебе от меня надо? Денег? Органы? Может, хотите принести меня в жертву богу? Так я атеист, он подавится.

— Хватит острить, — повысил он голос. — Не придуривайся, ты знаешь, чего мы от тебя хотим.

Мы? Значит, он не один. Ну конечно не один. Один бы не стал так рисковать. Всегда нужен тот, на кого можно переложить вину за собственные промахи. А промахнулся он с самого начала, пусть пока и не знает об этом. Все они промахиваются, и осознают это, лишь когда я ломаю им шеи.

— Оу, так вы знаете, что я бессмертный?

— Конечно, знаем, идиот, иначе бы не стали тебя травить.

— А, точно, вот оно что было.

Интересно, они знают, что на меня не действуют практически никакие яды и отравляющие вещества? Если да, то им пришлось повозиться, чтобы найти нечто, на что у меня нет — не было! — иммунитета. А если нет, то им сильно повезло. В везение я верю, но волосатик, как и остальные его соучастники, им явно не обладают.

— Если ты не заткнешься, — начал вскипать волосатый, — я…

— Убьешь меня? — перебил я его. — Я бы посмотрел. Только развяжи сначала, а то мне отсюда ничего не видно.

Виросус, я услышал, уже что-то схватил, однако его одернул другой голос, более спокойный, но твердый:

— Успокойся, Гонсал. Разве ты не видишь, что он пытается тебя вывести из себя? Не поддавайся на провокации, я не раз тебе уже об этом говорил.

Этот говорил так же спокойно, как и виросус в начале, но голос его бы сильнее.

— О, кажется пришел кто-то поболтливее, — усмехнулся я.

— Смейся сколько влезет. Ты сейчас только и можешь, что беспомощно тявкать.

— Ой-ёй, кажется кто-то не знает правил игры. Должен быть злой полицейский и добрый, а вы оба просто тупые.

— Нерос, дай я ему глотку перережу, — прошипел Гонсал.

— Ты его этим вряд ли убьешь, но все же. Он нам нужен живым.

— Я знаю, но моральное удовлетворение я точно получу.

Не доверяйте Людям, которые получают моральное удовлетворение от перерезания глоток. Многие считают, что мне тоже нравится убивать, но это не так, просто у меня зачастую нет выбора, но совесть за убийство ублюдков меня не мучает.

— Да ты ходячий шаблон, — вновь заговорил я, — прям анекдоты сочинять можно; мало того, что тупой, так еще и псих — опасное сочетание.

— Заткнись, — рявкнул виросус.

— Хах, если бы вы хотели, чтобы я заткнулся, давно бы заткнули. Нет, вам нужно, чтобы я говорил.

А я люблю поговорить, особенно если не просят. Выведя Человека из себя, можно увидеть его истинное лицо, точнее рожу, а в рожу грех не дать разочек-другой.

— Тут ты прав, но говорить ты будешь только тогда, когда мы позволим.

— Ладно-ладно, не сердитесь. Можно, милсдари, мне слово молвить да вопросить, аки разумный смерд?

— Говори, — спокойно ответил второй, который не волосатый. Шуток он не любил, а может просто не понимал, что я шучу, даже издеваюсь, даже не скрывая этого.

— Чем вы меня таким накачали? — поинтересовался я. — На меня почти никакой яд не действует, а тут свалил, что слона гранатомет. А если яд и действует, то обычно не так долго, чтобы меня успели куда-то перевезти и заковать.