Андрей Круз - На пороге Тьмы

— С чем пожаловали? — спросил он, заходя на свое законное место за прилавком.

В мастерской пахло металлом, маслом и чем-то еще, как возле железной дороги. Я неторопливо, чтобы хозяина не напугать, вытащил из кобуры «кольт», выбросил в ладонь магазин, затем положил на прилавок.

— Такие прицельные на ТТ делаете?

— Делаю, отчего не делать? Сзади на «ласточкин хвост» посажу, спереди на болтик. Годится?

— А дорого?

— Двести за комплект с установкой.

Это дорого. Реально дорого по нашим ценам, но я даже секунды раздумывать не стал. Полез в сумку, достал оттуда ТТ, положил на деревянную поверхность, убрав оттуда «кольт».

— Делайте.

— Хм, — сказал Петраков, взяв пистолет в руки. Пальцы у него были почти черным от намертво въевшегося масла. — Довоенный выпуск, такие ценятся.

— Знаю.

Это понятно, что ценятся. Тут и подгонка деталей хоть куда, и обработка поверхностей. А все, что в войну делалось, как напильником из болванки.

— Дня три мне надо, заказов много, — сказал мастер.

— Никакой спешки, есть из чего стрельнуть.

Тут мой взгляд наткнулся на висящий на стене чертеж, изображавший американский карабин М1 в сильно измененном виде, со складным прикладом и вертикальной рукояткой на цевье.

— А это что, реально? — уточнил я.

— Что? — не поняв сразу, обернулся к плакату Петраков. — Ну да, делаю и такое. Нужно?

— Да очень бы не помешало… а вживую как-то глянуть можно?

— Сейчас.

Он ушел куда-то в подсобку и вышел с карабином в руках. Протянул мне через прилавок:

— Смотрите. Приклад откидной, и не такой, как американцы делали раньше, а как у израильского «галила», вот так приподнял, — он показал как, — и он хоть сложился, хоть разложился. Для машины очень удобно. Все ставлю одним блоком, вместе с пистолетной рукояткой, видите? Так что прочность конструкции не страдает, скорее наоборот. Рукоятка штурмовая, — он похлопал по обрезиненной рукоятке, торчащей из цевья, — и здесь еще под прицел ПУ кронштейн, но это уже заказчик настаивал.

— Угу, интересно, — я попробовал, как карабин лежит в руках. — Нормально, удобно.

— Конечно, — кивнул он. — С войны и до двухтысячного года эргономика как-то развивалась.

— А вы кем до провала сюда были? — полюбопытствовал я.

— Да оружейником и был, в армии. Прапорщик. Ладно, так что решаете?

— А что тут решать, буду заказывать. Сколько?

— Четыреста.

— Ни фига себе! — поразился я. — Рыночное ценообразование?

— Исключительно, — ухмыльнулся он, из-за чего его лицо вдруг стало похоже на резиновую маску. — Если не нравится, то можете заказать у конкурентов.

— А есть такие?

— Я пока не слыхал.

— И сколько времени займет? — спросил я, вытаскивая из кармана пачку углегорских чеков.

— В три дня уложусь, у меня готовые узлы все есть. Предоплата сто процентов у меня.

— Это уж как водится, — хмыкнул я, отсчитывая деньги.

На этом и распрощались. Ладно, однова живем, а удобное оружие куда лучше неудобного, так что это не траты, а инвестиции, в данном случае в собственную безопасность. Я себя всегда так успокаиваю.

Ладно, подумал я после того, как вышел из мастерской на улицу, теперь можно попробовать заехать по тому адресу, что мне Иван нашел, а потом уже и спать ехать. Это на площади Стачек, через весь город, в принципе, но зато и город всего ничего. Ладно, проедусь.

Начали срываться первые снежинки, зато уже совсем заметно потеплело. Погода нелетная, Настя могла уже домой отправиться. Она ведь думает, что я уже там и сплю. Или уже не думает, если дома. Плохо жить без мобильных телефонов вообще-то.

Общага на Стачек оказалась на удивление приличной, я так даже понял, что чуть ли не квартирного типа. Трехэтажный не слишком обшарпанный длинный дом, крыльцо с нелепо-пышной колоннадой, во дворе прорва машин припаркована. Черных «эмок» среди них штук пять, наверное. Табличка у входа извещала, что владеет этим местом городская администрация. Уже интересней. Этот адрес у Могилевича в документах стоит первым, то есть он сразу, как провалился, попал на работу в городское правительство? Неплохо. Интересно, какими талантами для этого надо было блеснуть? Но зато есть вероятность, что Могилевич Эс Бэ отсюда никуда и не выезжал, от добра добра не ищут.

Комендантом общежития оказался пожилой мужик гренадерского роста с не менее значительным пузом, которое он во время разговора регулярно почесывал, громко скребя ногтями по серому свитеру.

— Жил такой, верно, — сказал комендант, не просто записав данные моего удостоверения, но еще и позвонив в «Горсвет», чтобы их проверить. Все это время я стоял перед стойкой, изображая из себя некий апофеоз терпения. — Жил, но съехал с год назад.

— А куда выехал, не в курсе?

— В Сальцево он выехал, вроде как «бизнес» открыл, — комендант так произнес слово «бизнес», что кавычки сами напрашивались. — А что за «бизнес», где живет — не скажу, не знаю.

— А здесь кем работал?

— Что ж ты вообще о нем ничего не знаешь? — попенял мне комендант. — Пришел человека расследовать и не ведаешь ни хрена.

— Я человека, я происшествие по линии «Горсвета» расследую, а он свидетелем может быть.

— А…, ну раз так, — солидно кивнул головой комендант, наконец соизволив вернуть мне мое удостоверение. — Тогда оно понятно как бы. Работал он в финуправлении администрации, начальником расчетного отдела. Думаю, что так рассчитывал мастерски, что «бизнес» теперь открылся.

— А он что, в розыске?

— Нет вроде, но спрашивали о нем из Горбезопасности.

— Давно.

— А это уже тебя не касается, — вдруг спохватился комендант.

Больше ничего путного вытянуть из него не получилось. То ли не знал ничего, а просто важности на себя напускал, а может и вправду режим секретности соблюдал, с этими комендантами и вахтерами никогда ничего не поймешь.

Ну все, теперь уже и домой можно, хватит на сегодня.

Настя, как я и полагал, была дома. Обругала за то, что не пришел сразу спать, а где-то таскался, но не сильно, так, в дежурном порядке. Напоила чаем с теми самыми баранками, после чего я забрался в душ, где долго фыркал под струями горячей воды, чувствуя как усталость превращается в какую-то блаженную истому. Вытерся, проверил как двери заперты, затем вытащил из сумки второй «кольт», протянул Насте:

— Держи, в дополнение к парабеллуму твоему. Этот лучше.

— Чем? — она взяла пистолет в руки и крутила разглядывая. — Тяжеленный какой.

— Зато бьет как кувалдой, сорок пятый все же. Пусть у тебя будет.

— А откуда?

— Трофей.

Расспрашивать не стала, пистолет просто на столе оставила. Сказала лишь:

— Спасть ложись, потом поговорим.

Я лег и словно в яму провалился, уснул через секунду.

Когда проснулся — часы показывали без четверти пять утра. Немудрено в общем-то, почти двенадцать часов проспал. Настя спала, натянув одеяло почти до макушки. Я нагнулся, поцеловал ее в эту самую макушку, затем встал. За окном было темно, только круг света от фонаря с фасада нашего дома освещал участок улицы. Снег шел, но не сильно. Дальше по улице еще такой круг должен быть, у следующего дома, но мне из окна его не видно, стенки здесь толстые.

Две машины остановились прямо в кругу света. Это и было основной ошибкой тех людей, что на них приехали, но ошибкой понятной, простительной, люди останавливались на свету потому, что это уже в крови было, в условный рефлекс превратилось. Я бы тоже остановился на свету, почти наверняка.

Первым подъехал «виллис», из которого вышло трое, все в коротких тулупчиках, ставших уже униформой у местных правоохранительный, в вязаных шапочках, у всех автоматы на плече, сплошь ППШ. На капоте «виллиса» эмблема из щита с мечом, Горбезопасность. Вторая машина была знакома — серый «жук» на подвеске «кюбеля». Из него двое выбрались, подошли к первым трем.

Остается только попытаться угадать, за кем это? За нами, я уже угадал.

— Милославский, сука, — прошептал я. — Не выдержал, да? — и обернувшись к спящей Насте, потряс ее за теплое плечо: — Подъем, тревога!

— Что? — испуганно вскинулась она.

— Тихо. Одевайся и будь готова, за нами приехали.

— Кто? — голос стал чуть спокойней, начала просыпаться.

— Ну кто может быть, Горбезопасность и какие-то уроды из тех, что с Пашей были.

Вот так… зря я уважаемого профессора сам перед собой оправдывал. А все очень просто оказалось: днем меня вязать несподручно было, а вот так, под утро домой заявиться, так и нормально. Уже вроде и можно. Постучать в дверь, представиться, потребовать открыть… и ведь я открыл бы, вот ей-богу открыл бы, не рискнул бы ничего предпринимать, если бы вот тот самый «жук» следом не притащился. А вот с ним картина резко меняется, веры в то, что тут у нас все по закону, уже не так много. То есть совсем ее нет. И если эти двое останутся ждать снаружи, а в подъезд пойдут только те, кто на «виллисе», то тогда вообще все ясно.