Андрей Гребенщиков - Обитель снов
Приблизившись к броневику, Арех размашистым жестом пригласил всех присутствующих занимать свои места. Все присутствующие – в количестве двух человек – с нескрываемым облегчением заперлись в кабине «Волка».
– Это мы удачно заехали! – Володя стянул респиратор, чтобы отдышаться после недолгого спринта. – В хорошее место я тебя завел! Старики, даже ошибаясь и сбиваясь с пути, все равно приносят пользу обществу.
– Ну-ну, – Никита скептически хмыкнул. – Слышал я историю об Иване Сусанине. «Куда ты завел нас, проклятый старик?»
– «Идите вы на фиг, – в тон ему отозвался Володя, – я сам здесь впервой».
– Так в чем удача?
– Не одна удача, а целый их выводок! – Арех принялся загибать пальцы. – С дороги мы практически не сбились. Это был намбер ван. Под намбером ту идет то, что мы уже достаточно близко подобрались к Варшавскому шоссе, по нему напрямки пройдем порядка семи километров, неслабый марш-бросок. Но его оставим на завтра. Нумер драй – я нашел, где нам заночевать. Нумеро де кватро – ночлежка совсем рядом, в квартале отсюда. Если мне память не изменяет, а она мне не изменяет, есть там здание с подземным паркингом – для наших целей самое оно!
– Но ведь ночь еще в самом разгаре, можем немало проехать…
– Мистер торопыга, ты ночевать посреди шоссе вздумал?
– Что нам сделается в такой машине?
Володя продемонстрировал юноше свою пятерню, готовый вновь загибать пальцы:
– Все возможные беды перечислить? Или тебе достаточно будет дневного света – давно на Солнышко не любовался, глазастенький?
Железобетонный довод… И не возразишь против него, оказаться в дневное время на улице – врагу не пожелаешь. Никакой броневик не спасет, безжалостное светило сквозь окна доберется до неосторожных путников.
– Ладно, убедил.
Глава 18
Паркинг
До предполагаемой «ночлежки» добрались за несколько минут, Володя больше не расслаблялся и верную дорогу из виду не терял.
– Прибыли. Здание, кажись, правильное. Осталось найти, где у него въезд в гараж, таких интимных подробней я уже не помню.
Арех тут же опроверг собственное утверждение, подъехав с первой же попытки к будке с надписью «Паркинг». Дальнейший путь броневику попытался было преградить покосившийся, упершийся в землю шлагбаум, однако Володя на подобные недоразумения внимание обращать не стал – легонько подтолкнул препятствие бампером, и древний шлагбаум развалился на части.
– Старость не радость, – он негромко прокомментировал собственный акт вандализма и не спеша покатил дальше к темному проему в цоколе здания. А подъехав к нему вплотную, включил фару. Впрочем, помогла она не сильно, луч, прорезав темноту метрах в двадцати, уперся в точно такую же темень за пределами освещенного сектора. Единственное, что смог разглядеть Никита: за провалом дорога резко уходила вниз, под довольно серьезным углом.
– Ссыкотно тебе, юнга? – Арех ткнул рукой в черный провал, ведущий неизвестно куда. Возможно, к самому центру земли. Или в ад. Ник не делал различий между этими двумя абстрактными понятиями – если не можешь себе что-то представить, то о каких различиях вообще идет речь?
– А что там?
– Если по уму, то подземный паркинг. Но тебе, вероятно, слово «паркинг» не много говорит?
– Не много, ага. Практически ничего, – юноша обрадовался простой и неунизительной возможности признать собственную неосведомленность. Надоело выслушивать от «старичья» любого возраста смешки и многозначительные вздохи. Ну, не знает он слова «паркинг», что за беда? Скоро, вероятно, восполнит досадный пробел.
– Большая площадка, на которой люди оставляли свои автомобили. Паркинги бывают… были одноуровневыми и многоуровневыми, то есть – в несколько этажей. Тип этой стоянки не помню, точнее, ведать не ведаю, сюда ни разу не заезжал, только надпись издалека видел. Если нам повезет, данное подземелье окажется одноуровневым – быстро проверим все закутки на предмет ненужного соседства и спокойно запаркуемся. В противном случае…
– Что?
Володя завозился с ненужным более ПНВ, стянул массивный прибор и несколько раз качнул головой из стороны в сторону, разминая уставшую шею.
– А хрен его знает! Проверять несколько этажей – морока страшная. Да и шансы обнаружить что-то недружелюбное возрастают в разы – прямо пропорционально количеству этажей. Честно тебе скажу, устраивать здесь маленькую войнушку мне совсем не с руки. Я жрать хочу, взголоднулось от впечатлений новых, а пиф-пифы устраивать на голодный желудок – дурной тон.
– Так что будем делать? – Никита не мог взять в толк, куда клонит компаньон.
– Не знаю! Не видишь, Чапай думу думает… – раздраженный Арех выдал очередную тарабарщину.
– Есть в «Волке» один косяк серьезный, – начал «Чапай» после паузы. – Косяк есть, а бойниц нет. В кабине, имею в виду. В кузове аж пять или шесть штук, а здесь шиш на постном масле. Вместо бойницы некий дизайнерский мегамозг удумал люк в крыше сделать… Скажи, любезный товарищ компаньон, если придется паркинг зачищать, ты откуда желаешь огонь вести – высунувшись на полкорпуса из дыры в крыше или через небольшие, хорошо защищенные бойницы в кузове?
– Бойницы. В кузове. Защищенные, – повторил Ник, выделяя каждое слово. Торчать из люка, представляя со спины идеальную мишень для любого супостата, ему категорически запретил инстинкт самосохранения.
– Тогда, стрелок Кузнецов, позывной «Кузя», дуй назад и гляди из кузовка в оба. Твоя задача – отстрел противника по бортам. И не торчи только с одной стороны, крути башней, секи обстановку. Андестенд?
– Что?
– Усек, спрашиваю?
– Усек. Разрешите выполнять, товарищ самопровозглашенный командир?
– Слова-то какие знает! «Самопровозглашенный»… а все под дурачка косишь… Только скажи, умник, ты врага как собрался отстреливать? На ощупь или на запах?
– Так фара ведь…
– Так фара ведь вперед светит, – передразнил его Володя, – а ты борта держишь!
– Ну я не…
– Зато я – да! Все за мелких додумывать надо. Бери ПНВ. Пользоваться умеешь?
Получив краткий инструктаж, Ник водрузил на голову вожделенный ПНВ, о котором он совсем недавно мечтал, а теперь побаивался непонятно-тревожной зеленой картинки, выдаваемой чудо-прибором, и отправился в кузов. После непродолжительных мучений устроился возле одной из бойниц, затем кулаком стукнул по переборке, отделяющей кузов от кабины:
– Трогай!
Машина дернулась и покатила куда-то вниз. В неизвестность. Все, что мог видеть Ник, – это стена в полуметре от него. В окне напротив – то же самое. Больше ничего. Странное, жутко неприятное ощущение, когда не знаешь, что творится спереди. Хорошо Володе, он хоть что-то наблюдает в свете фары, смотрит, как и положено человеку, прямо перед собой. Ему же досталось роль… Дерьмовая ему досталось роль, надо было соглашаться на люк, а не на консервную банку с дырками в боку.
«Волк», наконец, выбрался на ровную поверхность, и картина в бойнице немного поменялась – с одной стороны стена отдалилась от Ника, с другой полностью исчезла из виду. Еще некоторое время полюбовавшись стеной – она хоть и отдалилась, но интересней от этого не стала, – юноша перебрался к другой бойнице. Отсюда открывалось более познавательное зрелище – на глаза ему попались несколько приземистых легковых машин и пара высоких внедорожников. Вся техника, покрытая толстенным слоем пыли, казалась совершенно не пострадавшей, и уж точно не шла ни в какое сравнение с теми искореженными и изувеченными остовами, что заполнили все виденные Никитой улицы.
Обычно безжалостное время лишь укутало оставшиеся здесь машины серым саваном из пыли, но металла не коснулась коррозия, никто не покусился на хрупкие стекла, не нарушил прямую линию крыш и капотов. Внутри уснувших автомобилей никто не умирал и не истекал кровью – хозяева оставили их однажды и больше уже никогда не вернулись.
Нику стало жалко брошенных, никому не нужных машин, которым не суждено встретиться с теми, кого они напрасно ждут столько лет. Хозяева не придут, они сгорели в ядерных вспышках, умерли от лучевой болезни, превратились в прах… Умом юноша понимал, что жалости достойны именно люди, а не бездушные железные агрегаты, которых смерть пожалела и обошла стороной. Но люди давно мертвы, а их верные слуги заканчивают свой век в бесплодном ожидании… Было в этом что-то неправильное, неимоверно жестокое! Автомобили на поверхности, ставшие саркофагами для своих хозяев, умерли с ними в один день. Может, в этом заключается механическое счастье – не пережить того, кому ты служишь?
«Сиротский приют». Не дурацкий «паркинг», а последняя обитель для осиротевших механизмов…
Сквозь навязчивый гул двигателя, который в замкнутом пространстве усиливался эхом, Ник услышал посторонний шум. В царстве из металла и бетона, щедро припорошенных пылью, родился совершенно чужеродный звук, не принадлежавший этому месту! Шорох – словно что-то скользнуло по земле, коснувшись бетонной крошки, треск, похожий на трещотку. Никита закрыл глаза, транслируемая ПНВ зелень только отвлекала. Рычащий низкими оборотами мотор, сердитый и недовольный, – человек за рулем не дает ему насладиться свободой и скоростью, по венам топливной системы вяло струится солярка, но этого мало, горючее должно течь стремительной неукротимой рекой, водопадом энергии, двигатель соскучился по адреналину… По гладкому полу однообразно шуршат резиной колеса, тоже на что-то жалуются, но Нику не разобрать их речей… Еще звук, должен быть еще звук! Мотор, колеса, что еще? Шины замолчали, протестующе заскрипели тормоза, двигатель заворчал на холостых оборотах. Стукнула дверь. Володя, стой!
