Дмитрий Ермаков - Слепцы
Ситуация оставалась сложной. В любой момент мог зазвучать проклятый Зов. Ханифа, до последнего заявлявшая, что скорее умрет, чем уйдет куда-то без мужа, рвалась на поиски пропавшего Наставника. О том, что он будет делать, если Герман и Даша не вернутся, вождь старался не думать.
Он не спорил с собой, не копался в прошедших событиях, пытаясь понять, где он совершил ошибку и совершил ли. Афанасий Лобашов просто отключил на какое-то время рассудок. Когда к нему обращались с вопросом, вождь просыпался, давал указания и снова отправлялся в ему одному видимый и ведомый мир.
– Не надо трогать вождя, – шептались люди, – ему сейчас тяжело.
Они ошибались. Афанасию было в эти минуты так легко, как никогда в жизни. Он сделал все, что мог. Все, что было в его силах. Теперь от Афанасия почти ничего не зависело.
– Что будет, если они прорвут наши баррикады? – спрашивали друг друга люди. – Как нам теперь жить? А если Герман и Даша погибнут, что тогда?
Никто не знал ответов на эти вопросы. Не знал и Афанасий. Просто он их себе не задавал. Он ждал точных, проверенных известий.
«Когда что-то буду знать наверняка, придет время действовать, – говорил себе вождь, – и силы пригодятся. Накоплю их побольше».
Именно поэтому он пропустил тот момент, когда из оставленного ими зала Апсны донесся едва слышный на таком расстоянии рокочущий шум, напоминавший сход лавины. Своды слегка вздрогнули, кое-где зашуршали падающие камни. Потом все смолкло. Пещеры снова погрузились в тишину. Правда, это была уже немного иная тишина: еще более напряженная, еще более тревожная.
Наташа, хоть и услышала подозрительный звук, решила лишний раз не тревожить мужа. Рада сначала вздрогнула, забеспокоилась, но потом сказала себе: «Мало ли, что может шуметь. Это вообще не мое дело, за той стороной следить». Что же касается Прохи, то он не смог бы никого предупредить при всем желании. Помощник вождя больше не стоял на посту. Неподвижный, затихший навеки, лежал он рядом с баррикадой. Из макушки Прохора торчал кусок сталактита. Горячая красная кровь струилась по камням.
* * *Я устал настолько, что с трудом переставляю ноги и последними словами ругаю про себя Афоню за то, что тот уговорил нас надеть скафандры. Пользы от них никакой, вред же очевиден – костюм сковывает движения, мешает озираться. Тяжелее всего терпеть запах, поднимавшийся из глубины скафандра. От него и еще от непрерывного треска фонаря у меня разболелась голова. Даша, судя по всему, устала меньше, но и она то и дело останавливается передохнуть.
Между тем кромешная тьма впереди становится все гуще и враждебнее. Отовсюду – сверху, сзади, с боков – на нас надвигаются корявые, уродливые тени каменных цветов и драконов. Когда луч света двигается, шевелятся и тени. От этого на душе становится еще тревожнее.
– Подумать только, мы тут – первые люди! – шепчу я, пытаясь слабым светом фонаря прощупать дорогу хотя бы на десять шагов вперед. – Ни ученые, ни туристы – никто и никогда сюда не забредал…
– Гордишься? – хмыкает за спиной Дуся.
Ничего себе! И как это подруга услышала мой голос? Ведь я едва шевелил губами.
– Ты меня слышишь? – спрашиваю я еще тише.
– Слышу, разумеется, – фыркает Дарья Сергеевна. – Ты что, не заметил, какое тут эхо? Как в Музыкальном зале. Вот бы концерт тут устроить…
Она права. Все звуки, даже самые тихие, усиливаются тут многократно. Поэтому жужжание фонаря так изводило меня. Поэтому шаги мои казались громоподобными. Мне чудится, что это и не своды пещер вовсе, а какие-то живые существа повторяют за нами каждый звук.
– Пересмешники…
Ханифа рассказывала мне легенду о духах, которые, аукая и отзываясь человеческими голосами, заманивали людей в глубь подземелий.
– Так что? Гордишься? – не отстает Дуся.
– Нет. Боюсь. Там, где люди не ходили, тьма страшнее.
Ждал, что Даша посмеется надо мной, но она промолчала. Кружевницына тоже знает, какая разная может быть тьма.
– Да, – шепчет она, – неприятно тут…
Я привык доверять интуиции, а сейчас она просто вопила о близкой опасности. Опасности, которая может прийти в любой момент, откуда угодно.
Еще метров сто проходим, озираясь, среди нависавших над головами утесов и нагромождений каменных фигур, а потом ручка фонарика издает оглушительное: «Крак!» – и больше уже не нажимается. Свет гаснет. Горе-разведчики оказываются в полной темноте.
«На-ча-лось…» – холодею до костей я.
* * *Стоило погаснуть свету, как Даша растеряла даже те остатки самообладания, что у нее еще оставались. Пусть фонарик светил тускло и ужасно шумел, все равно с ним было спокойнее, теплилась надежда, что незамеченным враг к ним не подкрадется. И вот они опять оказались во мраке.
– Что ты наделал?! – угрожающе зашипела Дарья Сергеевна.
– Ничего я не делал! – выпалил в ответ Лыков. – Нашла крайнего! Хрен ее знает, ручку эту, сколько раз на нее нажимали! И сколько раз фонарь роняли! Сломался он, понятно?!
– Ладно, не кипятись, – поспешно пошла на мировую Даша.
Минуты шли. Свет не возвращался. Герман, пыхтя и отдуваясь, возился с фонариком.
Даша устала стоять без дела. Она осторожно двинулась вперед, сначала проверяя дорогу руками, потом ставя ногу. Так Дарья Сергеевна сделала шаг, потом второй, третий. Четвертый шаг она готовила особенно старательно. Чувствовала: впереди опасность. Пол в этом месте ничем не отличался, разве что его пересекала пара трещин, но их тут везде было полно. Кружевницына пощупала камни, постучала по ним, после чего спокойно шагнула вперед.
В следующую секунду пол ушел у Даши из-под ног. Узкая трещинка, которую она не восприняла всерьез, стала в мгновение ока в пять раз шире и продолжала расширяться. Вот зависла над пустотой одна Дашина нога, вот все вокруг нее заходило ходуном, точно пещера пустилась в пляс.
– На помощь! – закричала Кружевницына.
Герман, сумевший-таки заставить фонарик работать, мгновенно оказался рядом. В лихорадочно мечущемся свете Даша успела увидеть, что прямо у ее ног, на том месте, где только что была всего лишь неглубокая расщелина, разверзлась настоящая пропасть.
– Твою мать… – выдохнула Дарья Сергеевна и полетела вниз.
Каким-то чудом Герман успел. Нажав на ручку десять раз подряд, он поспешно зажал фонарь подбородком, крепко схватил подругу за шиворот обеими руками и начал тянуть на себя. Будь Даша без скафандра, Герман бы наверняка сумел вытащить ее, но защитный костюм якорем тянул Кружевницыну вниз. Сколько ни напрягал Герман мускулы, как ни старался, вытянуть Дусю на прочную почву не удавалось.
«А с чего ты взял, что почва прочная?» – спросил себя Герман.
Секундой позже пропасть сделала еще один рывок. Лыков соскользнул в расщелину и покатился следом за Дарьей под откос. Оба разведчика оказались на дне обширной подземной полости. Поход в Большие пещеры закончился.
При падении Даша так крепко стукнулась головой, что тьма взорвалась фейерверком искр, а от боли на миг перехватило дыхание. Сознание Кружевницына, однако, не потеряла. С ней эта напасть почти никогда не случалась. Зато Дарье вспомнился эпизод из старой детской сказки, которую читала ей мама перед сном. Там герои, козел и баран, обмотали рога берестой, стукнулись лбами и от искр, посыпавшихся из глаз, развели костер.
«А ведь наша жизнь тоже сказка, – подумала она, вспоминая череду необъяснимых, таинственных событий, – только страшная».
Затем Даша на ощупь отыскала в темноте Германа и аккуратно перевернула его. Почти сразу стало ясно, что космонавт сознание таки потерял.
– Нет, только не сейчас. Подъем, парень. Не спи – замерзнешь! – приговаривала Даша, отвешивая Лыкову пощечины, чтобы поскорее привести в чувство.
Космонавт приходил в себя долго, сознание никак не хотело возвращаться. Герман то ли бредил, то ли бодрствовал, бормоча что-то несвязное. Но наконец невнятный шепот затих.
– Герман, ты в порядке? Ну, слава богу, хоть в себя пришел! Давай скорее выбираться отсюда.
– А ты кто? – спросил Лыков каким-то странным, не своим голосом.
– Приехали… – выдохнула Дарья, упала на колени и зарыдала.
Глава 20
Водоворот
Когда Даша Кружевницына убедилась, что космонавт опять потерял память, она поняла: разведке конец. Оставалось только возвращаться, чтобы взять вождя или Проху, а лучше обоих, и отправиться на поиски снова. Так они хоть и теряли кучу времени, но зато была надежда скрыться от преследователей. Даша слегка успокоилась. Спустя мгновение, однако, от спокойствия не осталось и следа.
– Ага, щас. Если к вечеру не выберусь, придется домой за лестницей бежать! – сплюнула Кружевницына сквозь стиснутые зубы.
Долго и безуспешно разыскивала она фонарь, шарила в кромешной тьме по полу, проверила все трещины и щели. Поиски были бесплодны. Единственный источник света исчез бесследно.
