Сергей Антонов - Рублевка
– Не задирай голову, Корнилов, шею вывихнешь. Да, это то, что ты думаешь. Золото. Э-э-э, парень, ты куда? В Пирамиде тебе делать нечего. Не дорос еще.
Егор свернул к трехэтажному особняку с четырехскатной, крытой красной черепицей крыше. Некогда белые его стены успела подпортить непогода, перекрасив их в серый цвет. Юрий заметил прямоугольники, расположенные по всему фасаду и понял, что это следы тщательно заделанных окон.
Егор поднялся на крыльцо, остановился у стальной двери и сунул в прорезь карточку.
– Ну, Корнилов, имей в виду – здесь тебе не Метро. Веди себя прилично. На пол не плевать, громко не разговаривать и…
– Хватит учить меня нормам приличия!
Юрий отодвинул Егор плечом вошел в здание и остолбенел от царившей там роскоши. Он даже не смог разложить ее по отдельным фрагментам. От ковровых дорожек, картин в изящных позолоченных рамках, канделябрах, расставленных на мраморных тумбах и статуй каких-то богов и богинь, замерших по обеим сторонам коридора, закружилась голова.
Очнулся Корнилов от толчка в спину.
– Ну, чего встал? Проходи, гостем будешь!
Юрий обернулся.
– Еще раз толкнешь – по роже схлопочешь!
– У-у! Какие мы грозные! А я уж подумал было, что тебе доводилось бывать в приличных домах.
– Я же сказал, Егор. Хватит нравоучений. Куда дальше?
– Прямо по коридору и за угол. Да не лети ж ты так!
Предупреждение Егора запоздало. Юрий так разозлился на проводника, учившего его правила этикета, что не успел сбавить шаг и едва не сбил с ног идущую по коридору девушку в голубом комбинезоне, застегнутом на блестящую молнию.
– А-ах!
На ковровую дорожку упала книга. Обложкой вверх. «Три мушкетера». Юрий торопливо присел на корточки, поднял книгу, а когда встал столкнулся с внимательным взглядом больших серых глаз.
– Извините, госпожа.
– Госпожа? – девушка улыбнулась. – К чему такие реверансы? Просто, Татьяна. Я сама виновата. Спешила.
Юрий никак не мог оторвать взгляда от длинных прямых волос, спадающих на плечи русым водопадом, тонко очерченного овала лица, правильных черт. Ангел. Вот как они выглядят. Чистота и невинность.
Девушка продолжала что-то говорить, а Корнилов ничего не слышал. Просто улыбался и следил за тем, как двигаются губы Татьяны. Из прострации его вывел толчок в спину. Егор, черт бы его побрал, Он совсем позабыл о его присутствии.
– Ты, что оглох? Госпожа спрашивает, как тебя зовут.
– Юра. Корнилов.
– До встречи, Юра. Рада была познакомиться.
Чудное видение исчезло, а его место занял Егор.
– Набить бы тебе морду, за то, что посмел пялиться на Татьяну, – мечтательно сказал он. – Жаль с фингалами под глазами ты будешь выглядеть не очень эффектно.
– А что уже и посмотреть нельзя? Дыры я, что ли на твоей Татьяне протру?
– Она не моя, Корнилов. И вообще ничья. Татьяна – воспитанница самого фараона, да живет он вечно.
– Что ты заладил: вечно да вечно? Разве ваш фараон не откинул коньки?
– Во-первых, если я еще раз услышу такие речи, ты отправишься в карцер, а перед этим тебе отобьют почки. Во-вторых, фараон – не конкретное понятие, а образ. В-третьих, не твое это собачье дело.
– Все ясно.
– А раз ясно, шевели лаптями!
Егор подошел к двустворчатой, расписанной позолоченными цветами двери, постучал в нее и пропустил Юрия вперед.
– Сергей Никитич, я вам нашего героя привел.
– Хорошо, Егор. Свободен. Дальше я им сам займусь.
Корнилов осматривал комнату, но никак не мог отыскать в ней хозяина. Мешало множество вешалок, на которых болтались пестрые наряды всех фасонов, размеров и времен. Кроме того, зеркальные стены комнаты многократно отражали ее содержимое. Юрий не нашел ничего лучшего, как откашляться.
– Не стойте столбом, юноша! – послышалось в ответ. – Пройдитесь, черт бы вас побрал. Я должен видеть вашу походку!
Только теперь Юрий увидел хозяина зеркальной комнаты. Он сидел в глубоком кресле с обитой цветастой тканью спинкой, кожаными подлокотниками и выглядел пришельцем с другой планеты. Старику с седыми усами было лет под восемьдесят, но это не мешало ему выглядеть очень колоритно.
Первым, что бросалось в глаза, были белая капитанская фуражка с кокардой несуществующего яхт-клуба и широченный красный шарф, обмотанный вокруг шеи. Наряд дополнял серый двубортный пиджак, застегнутый на одну пуговицу, сорочка небесно-голубого цвета, брюки в тонкую полоску и остроносые черные штиблеты.
– Ну же! Ох, уж эти мне крепостные таланты! Невозможно работать. Пройдитесь, молодой человек. Сколько можно вас уговаривать? Помните, молодой человек: актер должен выкладываться на все сто, даже если режиссер ничего не стоит.
Корнилов выполнил указание. Не понимая, чего от него хотят, сделал несколько шагов и остановился.
– Неплохо для первого раза. Еще пару метров, мил человек и будем считать, что… Стоп. Повернитесь. Да-да. Вот так. В профиль. Отличный типаж! Я мог бы сделать из вас Бельмондо, но, к сожалению такой глубины образа не потребуется. Теперь возьмите тот стул и присаживайтесь напротив меня. Что вы знаете о Древнем Египте?
Ошеломленный напором и энергией Сергея Никитича, Юрий перевел дух.
– Ну, это государство, которое некогда располагалось в долине Нила…
– Стоп! Достаточно! – старик вскочил со своего кресла и принялся расхаживать перед Корниловым. – Вы не знаете абсолютно ничего, поэтому молчите и слушайте. Буду краток. Это случилось в доисторические времена на западном берегу реки Хатхи, где боги спорили насчет того, кто станет обладателем Белой короны Верхнего Египта. Поначалу корону возложили на голову Хора, сына Исиды, но его дядя, брат Исиды Сет был категорически против.
Режиссер, а теперь Корнилов нисколько не сомневался в то, что странный старик был режиссером, остановился на середине комнаты и поднял руки к потолку, изображая древнеегипетского бога.
– Остановитесь! Неужели сан будет отдан моему младшему брату, в то время как налицо я, его старший брат?! Снимите корону с головы Хора! Решим же наш спор путем состязания: обернемся гиппопотамами и бросимся в Нил. Кто вынырнет раньше, чем пройдет три месяца, тот будет считаться проигравшим, и его противник получит сан владыки.
Хор согласился. Оба врага тут же обернулись гиппопотамами и нырнули в пучину. Корону, в конечном итоге получил Сет, а Хор отсек своей матери голову топором, но это, юноша, для нас неважно. Вы все поняли?
Корнилов с улыбкой покачал головой. В истории богов он разобрался, а все остальное было для него темнее темной ночи.
– Извините, Сергей Никитич.
– Поясняю: нынче вечером будет разыграно представление с вашим участием, юноша. Вы сыграете роль Хора… Или Сета, что в общем-то не принципиально. Теперь понятно?
– Понятно только то, что одним гиппопотамом буду я. Гораздо интереснее, кто станет моим противником.
– Сами увидите, – старик нахмурился. – Говорить об этом заранее я не имею права. Кроме того, у нас много других дел. Хм… Интересно бы знать, куда запропастился Стас?
Тут дверь распахнулась и в комнату влетел юноша в черных, обтягивающих кожаных брюках и сером свитере с таким широким горлышком, что он едва держался на плечах. Волосы его были тщательно уложены, а брови явно выщипаны. Лицо было бы красивым, если бы не излишняя женственность и неестественная бледность. Парень сразу схватил быка за рога.
– Так-так, значит это наш новый боец. Отлично. Посмотрим, что можно с ним сделать.
– А делать со мной что-то обязательно? – поинтересовался Корнилов.
Ему уже надоело быть вещью, которую не берут в расчет. Однако Стас ни чего не услышал. Он деловито наклонился к самому лицу Юрия.
– Что ж, неплохо. Немного грима, прическа и все будет вполне гламурненько.
Корнилов решил не сопротивляться. Во-первых, он был поражен тем, что юноша на самом деле оказался мужчиной лет пятидесяти пяти. Просто он ловко загримировал морщины на лице, да и тонкость черт придавала ему дополнительную моложавость.
Болтая с Сергеем Никитичем о мало понятных Корнилову вещах, Стас вооружился ножницами и принялся колдовать над прической пациента. Потом в ход пошел набор красок и туши. Причем стилист-визажист работал не только над лицом, но и над шеей и частью груди Юрия.
Преображение закончилось переодеванием. Ругаясь на чем свет стоит, Стас долго путешествовал в дебрях вешалок с костюмами. В конце концов, Корнилову пришлось облачиться в короткую белую тунику, сандалии, представлявшие собой простую подошву с ремешками и бутафорский передник из позолоченных пластин.
Стас и Сергей Никитич долго оценивали вид Юрия, спорили, что-то подправляли. Наконец стилист повязал на голову белый в красную полоску платок и водрузил поверх него позолоченный обруч.
– Ну-с, думаю все готово, – объявил он с гордой улыбкой. – Можешь взглянуть на себя в зеркало и плюнуть мне в глаза, если посчитаешь, что выглядишь плохо.
