Среди нас 4 - Макс Вальтер

— Сделаю, — кивнул тот.

— Хорошо, что я свободен как птица, — с ухмылкой добавил Колян. — Хотя можешь и по моим бабам пробежаться.

— Чтоб всех твоих любовниц навестить, и года не хватит, — прихлопнул его по плечу Седой. — Но если настаиваешь, могу сделать для них почтовую рассылку.

— Так, герои-любовники, пиздёж убили, — осадил несвоевременное веселье я. — Ты в рейд по складам за провизией, — указал я пальцем на Коляна. — А я в оружейку. Встречаемся здесь, через два часа.

— А мне что делать? — спросил Маркин.

— Со мной идти, — ответил я. — Или ты думаешь, я один эту гору железа таскать буду?

* * *

Сборы — это самая основная часть любой операции. Их никто не любит, но иначе нельзя. Сколько было случаев, когда из-за неправильной укладки рюкзака убивали диверсанта — не счесть. Всё должно лежать в определённом порядке, и данное правило написано кровью. Не успел добраться до аптечки — труп, звякнуло что-то в рюкзаке во время перебежки — труп. И это только самые очевидные моменты. Я над одним только списком почти сутки просидел, пока умные головы совещались и выстраивали нам кратчайший путь.

Естественно, что через два часа мы никуда не пошли. Вначале я трижды проверил наличие всех вещей, сверяясь с бумажкой. Мало того, по ходу в голове всплыли ещё некоторые мелочи, которые я упустил.

Наконец, когда всё сошлось, мы принялись за оружие. Это только в кино герои, собираясь в рейд, складывают новенькие стволы в сумки, после чего сразу бросаются в атаку. На деле же каждый нужно пристрелять, подстроить под своё тело, затем разобрать, почистить и смазать. Только после этого можно быть уверенным, что оно не подведёт в самый неподходящий момент. Да и то не на сто процентов.

Сборы продлились не один час. Я уже в который раз проверил качество укладки рюкзаков и остался удовлетворён проделанной работой. Вот теперь можно отдохнуть и двигать в путешествие по мирам, как бы странно это ни звучало.

После недолгого сна, больше похожего на забытьё, мы наконец выдвинулись к точке перехода. Надо ли говорить, что подземный город всё так же впечатлял? Его масштабы будоражили воображение всё больше, по мере того, как мы углублялись в бесконечные лабиринты его улиц. Я смотрел на всё это многообразие каменных барельефов и не мог поверить, что такое вообще возможно. Тончайшие детали причудливых орнаментов не прерывались ни на миллиметр, а ведь камень не приемлет ошибок. Его не получится приклеить обратно, да ещё так, чтобы он продержался на том же месте тысячелетия. Любой скол навечно будет зафиксирован в рисунке. Но здесь нужно приложить немало усилий, чтобы отыскать хоть малейший брак. А уж насколько органично во все эти коридоры и помещения вплеталась энергия, я вообще молчу. И нет, я так и не смог смириться с мыслью, что всё это лишь плод моего воображения. Я точно не смог бы создать даже миллиметра подобной красоты.

Только на то, чтобы добраться до места перехода, у нас ушло несколько часов. При этом двигались мы с приличной скоростью и очень даже комфортно. Ровный пол иногда переходил в ступени, опуская нас ещё глубже под землю, то наоборот, заканчивался подъёмом. В некоторых местах каменная порода обрывалась, и тогда древние мастера выстраивали то, что им нужно, из огромных блоков. Не удивлюсь, если их добывали прямо здесь же, когда вырезали город в цельном пласте.

— Уверен, что это тут? — покрутил головой Колян, пытаясь понять, каким образом я сориентировался.

— Да, — кивнул я. — Энергетический отпечаток именно тот, что передал мне Седой.

— Вот смеху-то будет, если старейшины специально заведут нас в какую-нибудь жопу, — подметил Маркин.

— А вот я совсем не удивлюсь, — поддержал приятеля Колян. — С этими мудаками глаз да глаз.

— Так какого же хрена ты тогда на них впахивал? — удивился я.

— Я бы попросил не путать патриотизм с идиотизмом. Мне как-то жрать нужно было, а платили они прилично, плюс работа непыльная. Всё лучше, чем кобылой управлять.

— Значит, кобыла всё-таки была? — усмехнулся Маркин.

— Об этом история умалчивает, — выкрутился водитель. — Может, пожрём перед выходом?

— Нет, — отказался я. — Мы понятия не имеем, что нас там ожидает, а на сытый живот особо не повоюешь.

— И то правда, — не стал настаивать Колян. — Ну и чего тогда встали?

— С мыслями собираюсь, — ответил я и, оттянув затвор автомата, проверил наличие патрона в стволе, а затем снова поставил автомат на предохранитель. — Ладно, погнали, что ли?

— Заводи, — поддакнул Маркин и встал рядом со мной.

Мне стоило всего на мгновение сосредоточиться на энергии, что пронизывала помещение, как знаки на стенах тут же вспыхнули ярким светом. Воздух загустел, будто кисель, отчего стало трудно дышать, а затем и двигаться. На секунду я даже задумался о словах Рустама, что старейшины специально загнали нас в ловушку. Мы застряли где-то очень глубоко под землёй, а помещение заполняла некая субстанция. Вот уж действительно смеху-то будет, когда спустя пару тысячелетий нас, застывших, словно мухи в янтаре, откопают какие-нибудь археологи.

Но ничего этого не случилось. Мысль промелькнула и затерялась где-то глубоко в подсознании, потому как вскоре стало совсем не до неё. Свет сделался настолько ярким, что от него заболели глаза. Он проникал даже сквозь закрытые веки. А затем земля ушла из-под ног. Мы будто рухнули в бездонную яму. Кажется, именно так должна ощущаться невесомость.

Вскоре свет исчез, а вес тела вернулся. Не будь вокруг нас этой странной поддерживающей массы, мы бы полетели на пол, словно подбитые кегли. Но и она постепенно растаяла, высвобождая наши тела. Зрение переключилось в ночной режим, но даже при таком раскладе я почти ничего не видел. Всё же мне, так же как и кошкам, требовался хоть какой-то источник света, чтобы видеть в темноте. Ну, в моём случае хватало энергетических излучений. Вот только здесь, в этом мире, они, похоже, напрочь отсутствовали. Или же моё биополе было с ними несовместимо.

Именно для таких случаев и составляются списки, а впоследствии до отказа набиваются рюкзаки. Сложно сказать зачем, но я включил