Рейд. Оазисы. «Выход» - Борис Вячеславович Конофальский
– Первый, первый, я десятый, ответь, – бубнил рядовой Терехов, тон которого уже изменился. – Первый, первый…
В общем, уполномоченному было всё уже ясно. Он повернулся к рядовому и перебил его:
– Слушай, Терехов, нужно иди в лагерь.
Рядовой взглянул на него и ответил почти сразу:
– Приказа не было.
– Его может уже и не быть, капитан не отвечает. Может, уже и не ответит, – и прямо сразу после этих слов Горохова, как будто подтверждая их, в лагере что-то рвануло. Багровый всполох с грибом чёрного, как сажа, дыма поднялся над лагерем.
«Топливо! – Горохову сразу всё стало ясно. – А капитан хвастался, что цистерна из самозатягивающегося материала. И всё машины были собраны в кучу под тент!».
Да, всё было ясно… Он поворачивается к рядовому:
– Терехов, пошли со мной, попробую вывести тебя отсюда живым.
– Капитан…, – начал было солдат.
– Да нет твоего капитана уже, – оборвал его уполномоченный, – ты же сам понимаешь, раз не отвечает, значит, нет его… Ну, или связь повреждена. И в том, и в другом случае ты сам должен принимать решение. Пошли.
– Тогда командование передаётся Кораблёвой, – продолжал упрямиться Терехов.
– Ну уж нет, – Горохов быстро оборачивается на неё, начальница экспедиции и вправду ненормальная, она продолжает копаться вместе с одним из подчинённых возле торчащего из земли чёрного образования. – Она нас угробит! В общем, я пошёл.
– Стойте! – орёт на него Терехов, орёт с угрозой. Мало того, он направляет винтовку на уполномоченного. – Без приказа нельзя. Сейчас я спрошу у Кораблёвой.
В принципе, это и должно было произойти. Ещё минуту назад Горохов предполагал, что этим всё и закончится. Он пытался этого избежать. Но теперь… Теперь включились его рефлексы, рефлексы выживания.
Уполномоченный делает быстрый шаг к солдату, левой рукой хватает за ствол винтовку, дёргает её на себя, Терехов не выпускает оружие из рук и чуть подтягивается к Андрею Николаевичу. Тому этого достаточно. Он без размаха бьёт его в лицо правым локтем, старый и добрый бандитский удар, на который, из-за неожиданности, всегда трудно среагировать. И сейчас он сработал.
Локоть попадает солдату чуть ниже очков, в левую скулу. Несмотря на кажущуюся пустяковость, этот всегда неожиданный удар получается весьма увесистым. Ещё и сбивает солдату очки. Горохов сильный человек с хорошей массой, и удар вышел неплохим, но солдат не потерялся, только слегка поплыл. Терехов и сам был высоким и сильным человеком. Он даже не выпустил оружия после удара, и Горохову пришлось повторить, пока он не пришёл в себя. Уполномоченный нанёс солдату резкий и тяжёлый крюк справа, теперь точно в челюсть. И ещё один,
Всё. Терехов потерялся, откинул голову, и его очки окончательно сползли вниз. И после этого завершающий удар уполномоченного полностью закрыл дискуссию.
«Чёрт, я ему челюсть не сломал?».
В руках у Горохова оказалась винтовка Терехова. Он выглянул из-за бархана: как там Кораблёва? Нет, всё в порядке, тут можно пятерых тереховых убить, эту чокнутую от её занятий это не отвлечёт.
– Извини, друг, – негромко произнёс уполномоченный, скатываясь с бархана вниз, – Но другого выхода у меня не было, и ты слишком тупой, чтобы выжить в пустыне.
Он быстро пошёл от места, то и дело оборачиваясь назад. И уже жалея о том, что не забрал у Терехова подсумок по глупости. Теперь же возвращаться ему очень не хотелось. Терехов лежал на склоне песчаной волны, подняв вверх руки. Он словно сдавался. Кораблёва и её помощники остались за барханом.
– Прости, друг, – повторил Горохов, нажал на кнопку впрыска хладогена и пошёл на юг, пошёл быстро.
А страшный чёрный дым повис над лагерем, почти не уплывая от него из-за безветренной погоды. И стрельба там не утихала. Идти туда у него не было никакого желания. Вообще никакого. Но это нужно было сделать; во-первых, нужно было понять, что там происходит, во-вторых.... Может, там нужна его помощь.
Но добраться до лагеря ему не пришлось. Едва он прошёл пару сотен метров, как нашёл следы. Две переплетающихся между собой цепочки вели прямо к лагерю. Одни следы он знал: длинные шаги, узкая нечеловеческая ступня. Прыгун. Он шёл первым, а за ним шла ещё одна… Бог её знает, какая тварь. Когтистая лапа, три толстых пальца впереди, один длинный назад. Он был, как и прыгун, двуногий, но шаг имел в два раза короче, чем у прыгуна, а ещё он что-то тащил за собой время от времени. Может, это у него был хвост? Следы вели к лагерю. Идти по следам Горохову совсем не хотелось. А ещё он понял, что бой в лагере шёл не с даргами. В принципе, это и так можно было понять, дарги никогда не осмелились бы напасть на военную колонну. Но надежда на это была. Теперь она растаяла. И он опять пожалел, что не забрал подсумок с патронами у Терехова.
Идти, конечно, не хотелось, но пришлось. Хотя теперь он шёл уже не так быстро, как поначалу, теперь нужно было соблюдать осторожность. Когда в очередной раз он поднялся на один из барханов, то заметил ещё одну цепочку следов. Это был ещё один прыгун, на этот раз он двигался не в лагерь.
«Да сколько же их тут!».
Он быстро спустился с бархана и прилёг на песок. Поднял винтовку и стал осматривать местность через коллиматорный прицел.
Полминуты назад он не отдавал себе в этом отчёта, а тут вдруг понял: из лагеря больше не доносилось стрельбы. Дым продолжал валить, там что-то горело, и, кажется, ещё что-то взрывалось в машинах, но стрельбы не было.
И вот тут уполномоченному стало нехорошо. Нехорошо по-настоящему.
«Что? Всё?». Он не мог в это поверить, ему хотелось, очень хотелось, чтобы капитан Сурмий и его люди отбились, пусть с потерей транспорта и всего снаряжения, но отбились. Но почему-то Андрею Николаевичу в это не верилось. Острое и знакомое чувство опасности, то чувство, когда ты осознаёшь, что остался один, один в степи, наполненной беспощадными врагами. Если бы у него хотя бы гарнитура была. Хоть с кем-нибудь можно было связаться. Но нет, идиотка Кораблёва ему не доверяла.
Горохов чуть привстал и обернулся. У него даже появилось желание вернуться к большому бархану, к Терехову и Кораблёвой. Но как только он подумал об этом, как оно сразу же пропало. В подобной ситуации такой попутчик, как Женечка Кораблёва, смертельно опасен. Он ещё раз посмотрел на дым, который так и
