Запрет на вмешательство - Макс Алексеевич Глебов

— Отзывайте людей, — приказал Шлиман, — Русских там нет. Они отсиживались на этом холме целый день, и у них было достаточно времени, чтобы качественно запутать следы. И ушли они отсюда недавно, почти перед самым нашим приходом. Их цель — лесной массив к югу от холма, это очевидно. До него пять-шесть километров. Если русские покинули это место минут пятьдесят назад — могли успеть добежать. Значит, след надо искать между холмом и лесом. Отправьте солдата с собакой туда, только отойдите метров на триста, чтобы собаке не мешали следы, специально оставленные русскими, и пусть солдат ведет собаку параллельно опушке.

— Все будет исполнено в точности, герр майор, — козырнул лейтенант и убежал отдавать новые распоряжения.

Шлиман недовольно посмотрел на сереющее небо и приказал механику-водителю заводить машину. Нужно было подъехать поближе к лесу, на опушке которого, как предполагал майор, сейчас засели русские стрелки. Шлиман не верил, что они сразу ушли вглубь леса. Где-то там, в десяти-пятнадцати километрах к югу, их наверняка поджидал отряд, вырвавшийся вчера из окружения. Майор испытывал твердую уверенность в том, что русские не захотят привести туда за собой погоню, а значит, им нужно убить собаку, идущую по их следу, и тогда, воспользовавшись наступающей ночью, они смогут оторваться от преследования.

Майор присел на качающееся в такт движению машины сиденье, положил на колени длинный футляр, щелкнул замками, и извлек из него свое оружие. Это была старая добрая винтовка «Маузер 98к», но изготовленная по индивидуальному заказу и оснащенная четырехкратным оптическим прицелом, собранным вручную и откалиброванным специально для Шлимана мастерами фирмы «Цейс».

Убивать русских стрелков майор не собирался, но если бы удалось ранить одного из них, а может и обоих, это могло бы сильно облегчить его людям захват столь ценной добычи.

Солнце село за деревья, и Шлиман не боялся бликов оптики. Он приказал остановить бронетранспортер и взялся за бинокль. Собака вновь взяла след. Это стало ясно по бурной деятельности, которую развил лейтенант Беккер. Пехотинцы быстро разворачивались в цепь и рысью двигались к лесу.

— Вперед, — бросил он механику-водителю, и «Ганомаг» вновь закачался, преодолевая бездорожье.

Майор внимательно всматривался в стену деревьев. Если русские не идиоты, то должны были устроить засаду в стороне от того места, где входили в лес. За идиотов Шлиман своих противников не держал, но был уверен, что предсказать их действия вполне в состоянии, и пока его уверенность оправдывалась.

— Стоп! — майор опять остановил машину и неторопливо занял позицию у борта «Ганомага», прочно уперев локти в броню и осматривая лес уже не с помощью бинокля, а через прицел винтовки.

Прошла минута, три, пять… Цепь пехотинцев приближалась к лесу, собака рвалась с поводка и уверенно шла по следу. Шлиман уже начал сомневаться в своих выводах, когда откуда-то из-за деревьев сухо треснуло два выстрела, и овчарка с визгом покатилась по земле. Вспышек майор не увидел, но по звуку примерно определил сектор, откуда велся огонь. Быстро темнело, и это сильно мешало, но сдаваться Шлиман не собирался, и в итоге именно сгущающаяся темнота дала ему шанс — в сумраке вспышки выстрелов в глубине леса были видны лучше, чем при свете дня, а русские, похоже, этого не учли.

Одним залпом вражеские стрелки не ограничились, и, не обращая внимания на беспорядочную стрельбу в свою сторону, продолжили вести огонь. Судя по высоте, на которой Шлиман засек сильно приглушенные листьями и ветками вспышки выстрелов, один из противников стрелял лежа, и в него майор целиться не стал, опасаясь убить. Второй русский, видимо, вел огонь, присев на одно колено, и это давало Шлиману неплохой шанс. Он опустил прицел чуть ниже, надеясь попасть в ногу, задержал дыхание, слился со своим оружием в единое целое и плавно надавил на спусковой крючок. «Маузер» привычно толкнул майора в плечо. Теперь оставалось только немного подождать результата.

Огонь со стороны леса вроде бы прекратился, однако залегшая по приказу лейтенанта цепь пока не торопилась подниматься. А подняться следовало — если один из русских был ранен, брать их требовалось прямо сейчас. Подняв винтовку в вертикальное положение, майор резко нагнулся к механику-водителю, чтобы отдать ему приказ двигаться вперед, и именно это спасло ему жизнь. Хлопок выстрела со стороны леса слился с сильным ударом, выбившим винтовку из руки майора и осыпавшим его осколками стекла и мелкими металлическими обломками. Шлиман резко обернулся. Его эксклюзивное оружие лежало на полу боевого отделения «Ганомага» и, похоже, серьезных повреждений не имело, но прицела на винтовке больше не было, а в местах его крепления к стволу торчали лишь какие-то бесформенные фрагменты того, что было когда-то точнейшим оптическим устройством.

Добежать до леса мы успели. Вернее как, добежать успел я. Когда стало понятно, что немецкий майор не собирается давать нам даже те сорок минут, на которые я рассчитывал, я сказал Игнатову, что могу побежать вперед и прикрыть его с опушки, пока он будет ползком добираться до леса. В итоге ползти сержанту пришлось метров триста — по моему знаку он упал в траву за несколько секунд до того, как на дороге появились грузовики с немецкой пехотой и бронетранспортер.

Сержант уверял, что наши упражнения с запутыванием следов задержат немцев минут на тридцать, и я был склонен ему верить. На практике, однако, этого не произошло. Ушлый майор быстро понял, что его людей пытаются водить по кругу и сбивать с толку ложными следами, уходящими в поле. Он приказал не терять время на обследование холма, оставил там десяток человек на случай, если мы все-таки где-то спрятались, и пустил солдата с собакой между холмом и лесом поперек маршрута нашего отхода. Очень разумно, кстати. Я ему мысленно поаплодировал.

Как и ожидалось, собака взяла след довольно быстро, и дальше облава начала разворачиваться по стандартной схеме. Пехота выстроилась цепью и двинулась к лесу, держась немного впереди солдата с овчаркой.

— Товарищ сержант, от собаки нужно избавиться, иначе они будут гнать нас даже невзирая на темноту, и чем это закончится, совершенно неясно.

— Сможешь попасть отсюда? — с трудом выговорил все еще не