Ольга Найдич - Дороги судьбы
— Стой! А если яд?!
Кэл поднес ампулу к носу и вдруг, вскочив, отбросил ее в сторону, выкрикнув что-то на незнакомом Грею языке. Тот отпрянул, подумав, что Кэл на самом деле распознал в жидкости яд, но йоки схватил контейнер и вытряхнул из него все футляры с ампулами.
— Черт, никакой записки нет, — процедил Кэл.
— Но что это такое?
— Да это же та дрянь! Та, которую мне кололи, я ее теперь точно помню. Твой Леонакс — это Лео! Это он заправляет подпольными боями.
Грей очень медленно сел. Слова Кэла были непонятны ему, чужды, будто тот разговаривал на другом языке. Такого просто не могло быть, все случившееся выходило за рамки его сознания. Леонакс его обманул. Да, Леонакс обманул его. Он думал, что передает ему документы, а это оказались наркотики.
Нет. Это не Леонакс обманул его. Его обманул…
Грею стало трудно дышать. Он поднялся и побрел куда-то, не соображая куда. Ему было невыносимо плохо. Он же был предан Четвертому всей душой, он всегда верил ему, делал все, что тот прикажет.
А тот предал его.
Он был просто пешкой в его игре. Марионеткой! Наркокурьером. Он преступал закон. Как он мог?!
Он не услышал шагов за спиной, но почувствовал, как кто-то схватил его за руку, и остановился. Кинтари смотрела на него с сочувствием. Он боялся увидеть в ее глазах жалость, но не увидел.
— Ты ни в чем не виноват, — сказала она, словно внушая ему эту мысль. — Кайл мне все рассказал. Эти люди воспользовались тобой. Ты просто ошибся в них. Не надо из-за этого убиваться. Сядь.
Он опустился на землю. Кинтари сжала его ладони.
— Скажи, о чем ты сейчас думаешь?
— Я же всегда верил ему. — Слова давались Грею с трудом. — Я никогда в нем не сомневался. Он был для меня всем, во что я верил.
— Ты просто внушил себе это. Если бы он действительно был для тебя всем, ты бы знал его лучше. — Кинтари не была уверена в том, что говорит, но она не знала, как помочь человеку, испытавшему на себе предательство. — Теперь ты знаешь, что он был вовсе не таким, каким ты его представлял. Грей, не держи это в себе. Говори что хочешь, только говори.
— Я всегда шел за ним. Делал все, что он прикажет. Он мог убедить кого угодно в чем угодно. А я на это попался. Все дело было лишь прикрытием для наркобизнеса, так, что ли? Господи, какой же я дурак. Хорошо хоть, не я один. Сколько же народа он так провел. Дарк, когда узнает, будет землю грызть.
С каждой минутой он все больше и больше расслаблялся, горький дурман уходил. Четвертый предал его. Ну что ж, он больше не будет участвовать в его игре. Обойдется. Миссия окончена. На Наитаке его больше не увидят, равно как и на Веллии. Пожалуй, отсюда он полетит на Шанир. Узнает про обстоятельства гибели Дрейка. Потом — потом посмотрим.
Кинтари перебирала пальцами его волосы. Она догадывалась, о чем он сейчас думает, и была рада. Рада, что он наконец узнал правду, а не продолжал идти слепо, повинуясь воле какого-то человека, которому поклонялся. Вампирша не знала, кто этот человек, но ей он представлялся в образе высокого, холодного мужчины, окутанного властью и недосягаемостью. Этот образ не нравился ей. А еще ей было его жаль. Люди так глупо гоняются за властью! Зачем? Власть — это тяжелое бремя, это ответственность, это, наконец, невозможность жить так, как хочешь. Ее отец был главой клана вампиров, и она видела, чего стоила ему его власть. Хорошо, что Грей не думает о власти. Он вообще не такой, как другие люди. Кинтари не могла определить, в чем заключается эта непохожесть, но чувствовала ее. Это ей нравилось.
— О чем ты задумалась? — спросил он. Кинтари вздрогнула. Оказывается, он уже давно наблюдал за ней, а она и не заметила. Другому человеку это бы не удалось.
— О тебе, — легко сказала она. — Не меняйся, хорошо? Оставайся таким, как сейчас.
Он удивился, но ничего не ответил. Кинтари встала, протягивая ему маленькую узкую ладошку.
— Пойдем. Надо же во всем разобраться.
Кэл ждал их на том же месте, рядом с контейнером. Он распотрошил все футляры и теперь запихивал ампулы обратно.
— Они все одинаковые, — проговорил он, не поднимая головы. — Все одинаковые. Ты говорила, может пойти обратный процесс? Но тут нет ни одной, где мог бы быть нейтрализатор.
— Так ты нейтрализатор ищешь? — спросил Грей. — А ты уверен, что он есть?
— Нет. Но ведь должно быть хоть что-то!
— Он может быть у Леонакса.
— Что?
К Грею вернулась прежняя уверенность.
— У Леонакса. Я отдал ему еще один контейнер, не такой, как остальные. Может, это и был нейтрализатор?
Кэл вскочил, глаза его блестели.
— Грей, ты гений! Мне надо вернуться на Арриду. Ты знаешь, где найти этого Лео…накса?
— Нет, но это не проблема. Только…
— Не беспокойся, — по-своему истолковал его замешательство йоки. — Сначала я отвезу тебя туда, куда тебе еще осталось. Время есть.
— Да нет, я не об этом. Если у него не окажется этого нейтрализатора? Или если он его просто не отдаст?
— Отдаст, — заверил его Кэл, жестоко усмехнувшись. — Поверь мне.
— Когда вы улетаете? — тихо спросила Кинтари, до этого молча слушавшая их.
— Да хоть завтра, — ответил ей Кэл.
Эти слова больно кольнули Грея. Завтра? Он всегда знал, что рано или поздно покинет Валькону и Кинтари. Но так скоро?
Вампирша незаметно взяла его руку в свою и легонько сжала, словно ободряя.
— Я надеюсь, вы с Арианой заночуете здесь? — сказала она.
— А мы тебя не стесним?
— Ну что ты такое говоришь, Кайл! Как вы можете меня стеснить?
Она перешла на родной язык и сказала еще что-то, от чего на лице Кэла появилась довольно-таки нахальная ухмылка, и Грею это очень не понравилось. О чем могла сказать вампирша? И вообще, какие у нес отношения с Кэлом? Слишком уж она радовалась его возвращению, да и говорила о нем, как об очень хорошо знакомом человеке.
Видимо, Кинтари почувствовала его сомнения, поскольку укоризненно поглядела на него и отвернулась. Грею стало неловко. Как он мог подозревать ее в чем-то?
Кэл с Арианой заночевали в доме, а Грей, как обычно, остался на берегу озера. Он даже не пытался заснуть, ожидая, что Кинтари снова придет. И она пришла. Легла на траву рядом с ним и долго молчала, глядя в черное небо. Он тоже не произносил ни слова. Потом она повернулась и положила голову ему на плечо, легонько чертя пальцами на его груди таинственные знаки. Грею почему-то казалось, что она пишет то, чего не хочет произносить. Так оно в общем-то и было.
— Скоро рассветет, — задумчиво, будто разговаривая сама с собой, сказала она. — Вон там, за деревьями, посветлеет небо. Сначала чуть-чуть, маленькой полоской, несмело. Потом все небо посереет, а там станет жемчужным. А потом начнет всходить солнце, понемногу. Сначала просто светом, а потом и само покажется, краешком. От деревьев упадут тени, такие длинные, призрачные. Мир изменится. А я впервые не хочу этого. Я бы оставила эту ночь навсегда. Улыбаешься? Я знаю, что это невозможно, я не такая глупая. Но я ведь так хочу этого.
— Я тоже.
— Ты еще не решил, остаться или уйти. Не надо. — Она прижала палец к его губам, когда он захотел возразить. — Не решил. Я это чувствую. Ты решай, не торопись. А когда решишь, скажешь. Но завтра тебя здесь не будет, и ты сам это понимаешь. А сейчас ты здесь. Вот это главное, остальное — ничто.
Не было ни ветра, ни шорохов ночного леса. Были только они двое — и бесконечная, бездонная ночь.
Но настал рассвет.
Кинтари проводила их до корабля. Железная махина вызвала у нее некоторое любопытство, но и только. Даже в мыслях она никогда не покидала Валькону, и назначение летательного аппарата было для нее чужим.
— Прощай. — Она сжала руку Арианы. — Будь счастлива, хорошо?
— Ты тоже. — Ариана улыбнулась вампирше. — Может, еще увидимся.
Кинтари грустно покачала головой.
— Нет. Но это ничего. Все проходит.
С Кэлом она попрощалась на своем свистящем языке. Дарк протянул ей руку, но она лишь пристально посмотрела в его глаза.
— Помни, о чем я тебя предупреждала. И знай — ты всегда можешь меня найти.
Он кивнул.
Наконец Кинтари подошла к Грею.
— Я буду ждать, пока ты не решишь, — сказала она, проводя ладонью по его лицу. — Но что бы ты ни выбрал, не забывай меня, хорошо?
— Я никогда тебя не забуду, Кинтари.
Он наклонился и поцеловал ее, в последний раз сжимая в объятиях хрупкое тело. Когда они смогли наконец оторваться друг от друга, то еще долго стояли, не шевелясь, стараясь сохранить в памяти эти мгновения на всю жизнь.
Когда корабль с мощным гулом оторвался от зеленой травы и поднялся в воздух, Кинтари, закрывая ладонью глаза от солнца, смотрела ему вслед и никак не могла понять — почему то, о чем она знала с самого начала и чего ждала как неизбежного, приносит такую боль? И почему по щекам незаметно, сами собой, ручьями текут горячие слезы?
Глава 12
