Грег Киз - На грани победы 1: Завоевание
Нет. Его первая забота — Тахири. Если он попытается помочь Рапуунгу, они все умрут.
— А ты знаешь, как им управлять? — спросила Тахири.
— Мы будем думать об этом, когда сообразим, как поднять посадочный трап.
Они нырнули в люк и бросились отчаянно разыскивать какую-нибудь систему управления.
— Что мы ищем? — спросила Тахири.
— Нарост, гладкое место — нервный кластер. Я не знаю.
— Я не вижу ничего похожего! Это безнадежно! — закричала Тахири.
Энакин ощупывал губчатые стенки корабля. Тахири была права. Если они не могут даже втянуть трап, какие у них шансы поднять эту дурацкую штуку в воздух?
Скорее всего, близкие к нулю, попытаться стоило. Он не для того зашел так далеко, чтобы потерпеть поражение в самом конце.
Энакин видел, как умер Вуа Рапуунг. Окруженный горой трупов, зажавшей его ноги, тот был вынужден сражаться на месте. Амфижезл ударил Рапуунга сверху в шею и чуть-чуть вышел из спины. Прежде чем упасть, Рапуунг молниеносно, как бластерный разряд, опустил амфижезл и раздробил череп тому, кто его ранил. Воины обступили его, нанося удары амфижезлами, и затем устремились вверх по трапу.
— Ситово семя! — зарычал Энакин и стал в дверях с пылающим мечом, полный решимости умереть хотя бы так, как Рапуунг.
— О! — воскликнула Тахири. — Ции дау пунси!
Тизовирм перевел это как “Рот, закройся!” Язык втянулся внутрь прямо из-под ног у атакующих воинов, после чего люк захлопнулся.
— Наверное, просто надо знать, как с ним разговаривать, — сказала Тахири. Она пыталась говорить легко, но это была едва ли не пародия на прежнюю ее. Сама Тахири тоже это понимала. На ее глаза навернулись слезы.
— Они что-то вложили в мою голову, Энакин. Я больше не знаю, что настоящее, а что нет.
Он дотронулся до ее плеча.
— Я настоящий. И я намерен забрать тебя отсюда. Поверь мне.
Она вдруг обняла его, а его руки даже без его команды обвили ее. По сравнению с ним она казалась теплой, маленькой и милой.
Затем раненая нога отказалась держать Энакина.
***Они отрезали часть одежды Тахири, чтобы сделать жгут. Живая материя сработала даже лучше, чем ожидалось, так как от шока, произведенного ее отделением, она сжалась — вероятно, умирая. Энакин пожалел, что у него нет рапуунговых заживляющих заплаток. Может, они найдут их в корабле.
Они нашли пульт управления, как раз когда корабль содрогнулся от сильнейшего удара.
— Немного же им времени понадобилось, — буркнул Энакин. — Странно, что они просто не открыли люк.
— Я его запечатала, — сказала Тахири. — Он не послушается никого снаружи.
— Откуда ты знаешь?
— Просто знаю. То есть у них, конечно, есть кто-то, кто сможет открыть люк, но не раньше, чем мы взлетим.
— При условии, что мы сможем взлететь, — сказал Энакин, разглядывая пульт с растущим чувством безнадежности. Он узнал виллип и противоперегрузочное кресло — и все. Из “консоли” торчало множество разнообразных предметов не совсем правильной геометрической формы, а также заплатки различного цвета и текстуры. Все это ничего не говорило Энакину. Не было видно ни надписей, ни цифр, ни датчиков, ни табло. Вдобавок стены были непрозрачными. Нельзя было увидеть даже, чем там заняты йуужань-вонги, хотя и так было понятно, что они притащили что-то вроде большой пушки или взрывчатку.
Корабль содрогнулся опять, и несколько заплаток вспыхнуло тусклым свечением, которое, вероятно, указывало на то или иное повреждение.
— О’кей, — сказал Энакин. — Может быть, я умею летать не на всем.
Тахири достала из-под сиденья нечто похожее на мешок. Тонкий тросик соединял его с консолью.
— Надень это на голову, — предложила она.
— Правильно! — сказал Энакин, припоминая. — Дядя Люк как-то пробовал надеть такой же. Это что-то вроде прямого интерфейса с мозгом.
Он с сомнением посмотрел на штуковину, затем надел ее. Сразу же стал слышен далекий голос, бормочущий что-то непонятное.
— Тизовирм не переводит, — сказал Энакин. — Наверное, шлем его как-то обходит.
Он попробовал несколько мысленных команд. Безрезультатно.
— Плохо, — пробормотал он. — Должно быть, это как светляк. Без настройки наш мозг не может напрямую взаимодействовать с технологией вонгов.
— Йуужань-вонгов, — рассеянно поправила Тахири.
— Точно. Может, это просто языковой барьер. Может… Тахири, попробуй-ка ты.
— Я? Я же не пилот.
— Я знаю. Все равно, попробуй.
Тахири пожала плечами и надела мешочек себе на голову.
Он стал извиваться и сжиматься, устраиваясь поудобнее.
— О! — сказала Тахири. — Подожди.
Стены сделались прозрачными, и в тот же миг корабль содрогнулся от еще одного удара.
Теперь Энакин видел, что было этому причиной; другой корабль, тоже стоявший на земле, стрелял по ним из одного из своих плазменных орудий. Йуужань-вонги расчистили для стрельбы прямую линию. Энакин решил, что они, видимо, рассчитывали пробить корпус — кожу? — без серьезного ущерба для корабля.
— О’кей, — пробормотала Тахири, поглаживая пальчиками различные нервные узлы. — Посмотрим, что… Йау!
Корабль подпрыгнул, как флик над горячей сковородкой. У Энакина перехватило дыХание, и он издал радостный вопль, хлопнув Тахири по спине.
— Мы сделали это! — закричал он. — Рвем отсюда когти.
— Куда?
— Куда-нибудь! Просто убираемся отсюда!
— Ты капитан, — ответила Тахири. Дамютек внизу превратился в далекое пятнышко.
— Неплохо, — сказал Энакин. — А теперь, если ты разберешься, как работает оружие…
Тахири вдруг завизжала и сдернула с себя капюшон.
— Что такое? — спросил Энакин.
— Это в моей голове! Приказывает мне вернуться! Еще секунда, и оно бы подчинило меня себе!
— Нехорошо, — сказал Энакин, смотря, как земля несется вверх. Ему подумалось, что за последнее время он насмотрелся на эту картину даже более чем достаточно. Гравитацию слишком перехвалили.
***Когда они нашли люк и вылезли наружу, Энакин услыхал гудение — приближался другой йуужань-вонгский корабль.
— Тахири, — сказал он. — Беги. Я со своей ногой только задерживаю тебя.
— Нет, — просто ответила Тахири.
— Пожалуйста. Я прошел весь этот путь, чтобы спасти тебя. Я не хочу, чтобы все это оказалось зря.
Тахири погладила его по щеке.
— Это было не зря, — сказала она.
— Ты знаешь, о чем я.
— Я знаю, что мы всегда во всем были вместе. Я знаю, что если это конец, то я не хочу встретить его ни с кем другим. Я знаю, что мы еще можем заставить их пожалеть, что связались с нами.
Она взяла его за руку.
Энакин стиснул ее ладонь.
— Хорошо, — уступил он. — Вместе.
Кораблю не потребовалось много времени, чтобы найти их; они улетели от реки не больше чем на километр. Это был не аналог спидера, а скорее что-то похожее на корвет.
Тахири испытующе прикоснулась к Энакину в Силе, и впервые он по-настоящему почувствовал, что с ней сделали — боль и смятение, отвратительное, кошмарное чувство нереальности. Он послал ей свое сочувствие и свою и силу, и связь окрепла. И когда она сильнее сжала его пальцы, когда он наконец сломал последний барьер, отделявший его от нее — разделявший их — в тот момент Сила понеслась сквозь него подобно урагану.
Тахири засмеялась. Это не был детский смех. “Вместе вы сильнее, чем сумма ваших частей”, сказал Икрит. “Вместе”.
Они вырвали с корнем тысячелетнее дерево массасси и швырнули его вертикально вверх. В момент столкновения с йуужань-вонгским кораблем оно летело со скоростью спидера. Дерево ударило прямо в довина-тягуна и разлетелось в щепки, равзернув корабль на девяносто градусов. Еще одно дерево выскочило из земли, и еще, и еще. Корабль завертелся на месте, стреляя по деревьям сгустками огненной плазмы и совершенно не понимая, что происходит. Одно из деревьев протаранило орудийную структуру, и половину корабля охватило пламя.
Теоретически джедаи могут использовать Силу без напряжения, не уставая. На практике редко когда было так.
Энакин и Тахири вышли за пределы своих возможностей, и теперь их силы быстро убывали.
Корабль вилял, из его разрушенного орудия вытекал жидкий огонь, но он не улетал, а там, откуда он прилетел, было еще множество других.
Тем не менее Энакин сжал руку Тахири.
— Вместе, — сказал он.
Воздух над ними взвигнул и полыхнул огнем, и резкие линии красного света разрезали йуужань-вонгский корабль, словно какой-нибудь корнеплод. Вслед за тем ослепительно яркий шар огня ударил в уже кровоточащую рану, и труп йуужань-вонгского корабля врезался в землю.
Энакин смотрел вверх, разинув рот.
