Валентин Шатилов - Магнолия

И Виктор наконец нырнул сквозь пространство, совмещая специальную палочку-стилет и сердце этой дурищи Магнолии… И ничего не произошло. Виктор как стоял, так и остался стоять на своем месте, а Магнолия осталась на своем.

Он ошалело слушал приближающиеся шаги своего хозяина, своего повелителя — и не мог ни нырнуть, ни даже шевельнуться. Не получалось!

«Да что это я — как парализованный? Чем же это таким она меня обрызгала?..» — подумал он с отчаянием. И увидел, что повелитель, устав дожидаться от него хоть каких-то действий, сам вынимает пистолет и прицеливается в эту дуру.

15

Атанас не выдержал.

Время, указанное сверхсупером, уже дотикивало, космопорт, где Атанас дежурил — тихий, почти безлюдный, — успел ему совершенно опротиветь. И Атанас нырнул в тот космолорт, где они оставили Магу.

Тут народу было чуть побольше. Но Маги нигде не было видно — ни здесь, ни в зале ожидания. Ни у билетных касс. Да где же она, в самом деле?

Атанас обнаружил ее в коротком, узком коридорчике. Она стояла и, будто играясь, поливала из парализатора какого-то верхнего супера. А тот замер болван болваном.

Эта сценка могла бы показаться довольно забавной, если б не искаженное ужасом лицо Маги и ее надтреснутый, отчаянный голос:

— Это же Виктор, это Виктор! Да помогите же!

Все это она кричала, обращаясь к еще одному действующему лицу — маленькому, тщедушному человечку в жарком кожаном плаще. Она кричала, а человечек медленно, как бы нехотя, поднимал на нее двумя руками огромный черный пистолет и прицеливался — прямо в голову.

Медлить было нельзя, и Атанас выстрелил. И только когда подбежал, узнал в упавшем того, которому когда-то — не так уж и давно — присягал на верность. Семена Любомудрого. Мертвого и потому совсем нестрашного. Сутулая, обтянутая черной кожей спина, белое, костистое лицо — носом в кровавую лужу. И все-таки у Атанаса прервалось дыхание. Это ведь был он — Он!

А в коридорчике затарахтели частые хлопки. Это вокруг тела своего хозяина собирались верхние супера.

Они молча минуту-другую глядели вниз, в мертвое лицо человечка, при жизни называвшего себя Любомудрым, и все так же, ни слова не говоря, исчезали один за другим, ныряя куда-то.

Им уже было все равно. Первый пульт хотя и работал по-прежнему на полную мощность, но человека, ради которого осуществлялась эта работа — уже не было. И некому было повиноваться, некого было боготворить.

Не глядя друг на друга, не интересуясь больше никем и ничем, верхние супера удалялись, шевеля воздух легкими равнодушными сквознячками.

Последним исчез, придя в себя после парализатора, Виктор. В полом, гулком, как труба, коридоре остались только Атанас и Магнолия — зажмурившаяся изо всех сил, стиснувшая лицо бескровными пальцами — только б не видеть, не знать!

На сороковом меридиане к востоку от Гринвича часы мерно отбивали восемнадцать ноль-ноль. А здесь, на меридиане космопорта Вильясо, наступило рассветное время. Блестящая, как алюминиевый айсберг, громада космопорта медленно выползала верхними этажами из серой сумрачной тени — прямо на солнце нового дня…