Андрей Щупов - Тост за Палача
Не выдержав пристального взгляда крючконосого стервятника, Ломоть опустил глаза.
— Все, браток, вылазь. Завтра, надеюсь, поговорим более обстоятельно…
Глава 3
Скучно переругиваясь, двое мужчин копались в чреве распределительного щитка. Радиореклама, без устали полоскавшая слух пассажиров метро, на сей раз молчала. Либо сама поломалась, либо кто-то услужливо помог.
В ожидании электрички Миронов привычно развернул перед глазами очередной покет-триллер, Шматов же лениво приблизился к вошкающимся у щитка ремонтникам, скучновато прислушался к их разговору.
— …Слыхал? Сегодня банк муниципальный на воздух подняли. Рассыпали по кирпичикам. Сначала насчет бомбы предупредили, а через пару минут подорвали.
— И жертвы есть?
— Вроде обошлось. Осколками кого-то посекло и все. Короче, опять террористы. Совсем оборзели, твари
— Не кипятись. У нас тут свой терроризм.
— Ты про нас, что ли?
— Про кого же еще? Кто-то ведь ее выводит из строя. Рекламу эту сволочную. Вчера заказчики к мастеру приезжали, грозили в суд подать. Мол, каждые сутки недобор около сорока минут. Подозревают, что это мы нарочно ее вырубаем.
— Как это нарочно?
— Ну, чтобы, значит, отдохнуть от рекламы.
— Отдохнуть!.. Вот пусть бы сами здесь и возились. Привыкли, понимаешь, вешать лапшу на уши — еще и права качают.
— Так-то оно так, только связь-то и впрямь кто-то вырубает. Понять бы еще — как? Считай, все в десятый раз прозваниваем.
— Должно быть, опять тиристоры полетели. Черт его знает, откуда здесь всплески напряжения…
Послушав еще немного трепотню ремонтников, капитан вернулся к напарнику.
— Как тебе только не надоедает эта макулатура? — он щелкнул пальцем по цветастой обложке покета. — Хоть бы слово правды напечатали!
— Да кому она нужна — правда-то? — Миронов поднял голову. — Я эту правду каждый день кушаю — аж до тошноты.
— Тем более незачем читать.
— Как это незачем? Я, может, посмеяться люблю! А нынешние триллеры, похоже, одни юмористы и пишут.
— С чего ты взял?
— Да ты сам послушай… — Миронов вернулся глазами к тексту, немного поискав, с выражением зачитал: «…Гордая девушка продолжала проявлять непокорство. Рассвирепев, бандит поднял руку с пистолетом и прострелил ее насквозь. С ухмылкой дунул в немного попахивающий пороховым дымом ствол и, спрятав за пояс брюк, вышел из помещения…»
— Погоди, погоди! — капитан нахмурился. — Что еще за байда? Он кого прострелил насквозь — руку или девушку?
— По логике вещей — девушку.
— А если девушку, то как он узнал, что насквозь?
— Ну, там, наверное, выпало что-нибудь с той стороны. Типа пули.
— Хорошо, а что тогда он спрятал за пояс брюк?
— Как что? Попахивающий дымом ствол! А ты про что подумал?
— Я подумал, что хорошо бы потолковать с твоим издателем где-нибудь в укромном месте. Уж я бы ему доходчиво объяснил — и про ствол, и про пули.
— Брось! Мы тебе не царская цензура и даже не чекистская. Народ читает и требует удовольствий. Издатель его этими удовольствиями обеспечивает.
— И тебя обеспечивает?
— Представь себе! Ты правильно сказал, это байда, а не литература, — только хорошую литературу я в нынешнем замороченном состоянии, пожалуй, и не осилю. Пусть уж лучше Маринина с Доценко. По крайней мере в голове не задержится.
— Ага, а на закуску — молодого Баскова по телеящику! И «Галандию» через одно "л"!..
— Какую еще «галандию»?
— Да магазин у нас цветочный открылся возле отделения. На афишке надпись: «Цветы производства Галандии». Так и прописана Голландия — через «а» и одно «л».
— Это ты к чему?
— А к тому, Сергунь, что безграмотные издатели уже наплодили безграмотных читателей. Вот и получается голимый дурдом.
— Согласен. Только скажи мне, где не дурдом? Везде дурдом. В таком уж мире мы родились. Или забыл уже, как Селиванчика судили?
— Это того, что ты на рынке задерживал?
— Точно. Только ты, наверное, продолжения не знаешь. Я Селиванчика задержал, а осудили другие. Как раз на прошлой неделе. Дали три года, приговор зачитали, последнее слово выслушали — и все. Публика убрела, охрана слиняла, судьи удалились, а он остался.
— Как это?
— А вот так. Один-одинешынек. Посидел, подумал — и пошел себе с миром. И что смешно — совестливым оказался. Хоть и карманник. Порыскал по зданию, нашел какого-то юриста, попробовал объяснить про неувязочку. Дескать, в тюрьму не отправили, баланды казеной не выдали. Так тот его отфутболил. Сказал, что по таким вопросам нужно записываться загодя на прием. Есть мол, определенные дни и часы.
— Ну и?
— Вот Селиванчик и записался. Только ждать надо было чуть больше месяца. Так что, пока то да се, он домой заявился, по дороге бутылочку в магазине прихватил. Все-таки не каждый день из зала суда свободным человеком выходишь. Короче, загулял, мужик.
— А дальше что?
— Забрали. Соседи в отделение позвонили, накляузничали. Сообщили, что сбежал Селиванчик. Им еще не верили долго. Объясняли, что согласно компьютеру клиент уже сидит. Скоро и на этап отправится. А он дома как раз песни горланил…
Хрипло гаркнуло над головой, ожившие голоса наперебой начали расхваливать шубы и трикотаж, бухгалтерские программы и курсы автовождения. Поморщившись, Миронов кивнул в сторону динамиков.
— Вот, с чем надо бороться, а не с триллерами в мягком переплете. Эту бодягу я могу закрыть в любой момент и забыть, а от этого звона попробуй прикройся.
— Кстати, те двое, что в щитке возились, про терроризм болтали. Мол, радио у них периодически кто-то глушит. И вроде как банк наверху взорвали.
— Что ж, у нас теперь кругом террористы. Это уже вроде народного хобби. — Сергей нервно прикусил губу. — Слушай, может, зря мы не сказали Денису Трофимовичу про ту улику?
Шматов не стал переспрашивать, о чем идет речь, все понял сходу. Тяжеловато качнул плечами.
— Может, и зря. Только что бы мы ему объяснили? Мол, дали Вадиму на хранение, а чудище пришло и унесло?
— Ну и что? Думаю, после той истории с чернобыльским саркофагом его уже ничем не проймешь.
— Может, и так, и все равно — как-то не того… Сначала промолчали, потом рассказали. И если бы хреновина у нас на руках осталась, но ведь посеяли.
— Думаешь, Денис Трофимович не до конца понимает, с чем мы столкнулись?
— Возможно, и не до конца. Мы эту тварь видели, а он нет. Может и не поверить.
Миронов поежился.
— Мда… Как бы то ни было, а ту лучезарную его фразу я хорошо запомнил.
— Это по поводу чего?
— А по поводу того, что с нами случится. Если, значит, Палач посчитает наше присутствие досадной помехой. — Миронов невесело взглянул на капитана. — Придет и уничтожит. Не моргнув глазом, не поглядев на все наши звания и регалии.
Шматов сосредоточенно кивнул.
— Именно поэтому его и надо искать.
— А надо ли?
— Надо, Сергунь. Нельзя, чтобы этот монстр бесконтрольно разгуливал по городу. Это наш город, понимаешь? А откуда заявилась эта тварь, ни ты, ни я не имеем ни малейшего понятия.
* * *На этот раз близость глона он почувствовал с запозданием. Внутренне встрепенувшись, вывернул все свои мантильи шипами наружу, нырком ушел в ближайшую метаплоскость. Здесь еще раз осмотрелся. Совсем близко за стеной угадывалось эфирное облачко Аллочки, несколько дальше в процедурном кабинете подрагивала парочка пурпурных «санитаров», — кажется, проводилась дежурная уборка помещений, ниже и выше вились стайки пациентов, и где-то совсем далеко серебрился величественный ореол Раисы Дмитриевны. И все. Ничего и никого…
Дымов подобрался словно перед прыжком. Что-то здесь было не так, — некто приблизился к нему практически вплотную. Во всяком случае, незримое присутствие постороннего Вадим чувствовал совершенно отчетливо. Потому и решился на более глубокое погружение. На счет «три» выдохнул весь лишний воздух, замедлив биение сердца и на время забыв о дыхании вовсе.
Как обычно, подпространство пропускало в себя с большой неохотой — точно болотная глубь расступаясь перед ним, делая зримым совсем уж заповедное. Менялись образы, что-то удивительное происходило со слухом, хотя в целом ощущения были не самыми приятными. Словно из солнечного дня Вадима разом перебросило на десять-пятнадцать метров под воду. Сгущенный полусумрак и особая неземная прохлада живо напоминали о колодезной глуби. Впрочем, он знал: если избегать лишних движений какое-то время здесь можно было просуществовать. Главную опасность представляли не холод и не давящая глубина, а прежде всего здешние обитатели. В этом мире царствовали глоны, и его, пришлого, здесь, конечно же, не ждали.
Стараясь не суетиться, Вадим внимательно просканировал окружающее пространство — не зрением и не слухом — чем-то иным, чему он и сам не сумел бы подобрать подходящее название. и уже через несколько секунд понял, что его заметили. Парочка юрких теней мелькнула на отдалении, завершив замысловатый, чем-то напоминающий движение головастиков пируэт, оказалась чуть ближе. Теперь их было уже почему-то трое — лохматые, с уродливыми горбами, низко опущенными мордами. Глаз у них не было, и все-таки все трое неотрывно смотрели на него. Для того, верно, и были приставлены. Собственно, на «особом контроле» Дымов очутился уже после первых яростных столкновений с глонами. Во всяком случае, в последние месяцы присутствие этих тварей он ощущал постоянно. Во сне они по-шакальи приближались к нему, днем держались на разумной дистанции.
