Василий Головачев - Контрольный выстрел
«Сводку по треку ОБ»,— приказал Ставр инку, и пока принимал душ, приводил себя в порядок, завтракал,— слушал бестелесный шепот оперативного компа, перечисляющего происходящие в мире события.
Самыми впечатляющими новостями были сообщения о попытках тартариан и чужан ограничить рост нагуалей и о появлении в Солнечной системе, возле открытых нагуаль-скоплений, лемоидов и горынычей. Как и в других районах Галактики, эти объекты не обращали внимания на возню людей возле нагуалей и занимались своими, непонятными для непосвященных, делами.
Ставр полюбовался на видеокартинку одного из горынычей, хищно кружившего вокруг Большого Ничто за орбитой Урана, и еще раз просмотрел запись штурма нагуаля на Тартаре.
«Горный» массив, на котором, как раковая опухоль, рос нагуаль, кипел, сверкал, дымился и сотрясался. Впечатление было такое, что заговорил вулкан. Но это был лишь эффект взаимодействия континуума Тартара с растущим нагуалем: мир тартариан распадался, испарялся, превращался в потоки излучений разной природы и плотности, и паутины-стабилизаторы не справлялись с защитой своего мира от чудовищной «опухоли».
К попытке ограничения роста тартариане, видимо, готовились давно, потому что собрали вокруг нагуаля всю свою «технику»: полки паутин, отряды любопытников, грозные кресты гравистрелков, дымчатые шары из мелких обломков своей материи и недавно появившиеся в поле зрения наблюдателей «обелиски» — остроконечные пирамиды длиной в две-три сотни метров. Функции этих пирамид были доселе неизвестны.
Атаку на невидимую «опухоль» начали паутины. Изредка натыкаясь.на шипы-отростки, распарывающие паутинные вуали, они закрыли нагуаль со всех сторон, задавили дымы и вспышки на всем плато, превратив его в огромное, сверкающее белизной снежное поле с таким же искрящимся белым куполом над «кратером» нагуаля, в котором остались открытыми темные окна с невидимыми шипами.
Затем в бой вступили гравистрелки, вонзившие в окна направленные «молнии» гравитационных искажений. Прекратив обстрел, они отошли назад, и в окна устремились потоки любопытников и ажурных шаров, большинство из которых, пронзаемые иглами и шипами нагуаля, превращалось в энергетические вихри, в ярчайшие вспышки распадающейся материи. Весь гигантский купол над нагуалем превратился в клубок пламени, пока запасы «снарядов» не исчерпались. Но вот потоки любопытников иссякли, пламя опало (о силе звуковой бури в районе битвы можно было только догадываться!), и к окнам придвинулись «обелиски».
На краткий миг все движение вокруг оставшегося удивительно чистым, белоснежным купола замерло. Остановились даже горынычи, рыскающие вокруг в некоторой растерянности, а также огромные корабли-«сморчки» прибывших к району боя чужан, застыли немыслимо изогнутые полупрозрачные «цветочные бутоны» спейс-машин орилоунов. В следующий миг «обелиски» разом врезались в паутинное покрывало купола, но не в окна, а рядом с ними, как показалось наблюдателям, и всю Вселенную затмил колоссальный взрыв, уничтоживший паутинное поле, корабли вокруг и даже саму планету.
Спейсеры чужан, однако, уцелели, как и машины орилоунов. Уничтожены были лишь автоматические видеокамеры земного исследовательского отряда, наблюдавшие за драмой со всех сторон, и только инки пограничных аппаратов сумели в подробностях записать и передать людям картину происшедшего.
Убедившись в тщетности попыток воздействия на собственно нагуаль, тартариане пошли иным путем: «оторвали» себя — то есть всю планету! — от невидимой «опухоли», пожертвовав частью своего мира, эквивалентной по массе и энергии целому скоплению галактик! Похудев на одну треть, Тартар медленно отвалил в сторону от стреляющего искрами, исходящего клочьями дыма и огня Большого Ничто. Как и везде, где они появлялись, нагуали были намертво «вклеены» в вакуум, в трехмерную геометрию Вселенной, и сдвинуть их не удавалось еще никому. Не удалось и тартарианам, но зато они нашли другой выход — сдвинули свою планету, свой дом, свой мир, и теперь Тартару уже не грозило полное уничтожение из-за расширения нагуаля. Во всяком случае до тех пор, пока до него снова не дотянутся шипы Большого Ничто.
Тартар отдалился от нагуаля на сто, триста, тысячу километров и продолжал уходить, изменив параметры орбиты вокруг своего солнца — Тины.
Ставр вдруг почувствовал, что стоит со сжатыми кулаками, разжал вспотевшие от волнения ладони, сказал со вздохом:
— Молодцы! Но кардинально проблемы они не решили...
Среди остальных сообщений была и весть о смерти Степана Погорилого. Мозг физика так и не восстановил своих функций, нейрохирурги оказались бессильны заставить его работать в полной мере.
Прости, дружище! — подумал Ставр с болью в душе. Я тоже повинен в твоей гибели. Если бы я знал, что ты задумал... Я приду на твои похороны...
Последним поступило донесение о поведении «ямы» в лесу под Владимиром: она перестала увеличиваться в размерах и начала «выдыхать» — не воздух, но неизвестные науке поля, искривляющие метрику пространства. Каждый такой «выдох» изменял пейзаж вокруг, и лес возле «ямы» превратился в чудовищное сплетение невероятных форм.
Час от часу не легче! — прокомментировал Ставр донесение, собираясь выходить, и в этот момент уловил беззвучный толчок в голову. Тотчас же инк передал Голос Пустоты:
— Всем, кто меня еще слышит! Внешний формообразующий фактор сужает круг бытия. Мне безразлично, я родился и умер, вам — жить. Это последнее... глобальный контроль необходимо нейтрализовать... вразумительно... образумь вас... прощай... — Все? — спросил Ставр.
«Все,— ответил инк.— Такого я еще не слышал. Речь дублирована на всех языках и передана на всех диапазонах связи!»
«М-да, действительно... Что-то Голос сегодня слишком многословен. К чему бы это?»
«Может быть, он прощался?» — предположил терафим, на которого Голос Пустоты произвел гнетущее впечатление.
Кто-то тихо пошевелил «красную» — тревожную полосу пси-спектра. Ставр приоткрыл щель связи: это был Мигель де Сильва.
«К походу готовность один, эрм. Сбор через час возле Северо-Скандинавского орбитального лифта. Пароль «викинг», выход на третьей зеленой вспышке. Экипировка «макс».
Пси-голос шефа уплыл в плотно организованное из неисчислимого количества голосов и шепотов поле Сил. Ставр с хрустом потянулся и вдруг понял, что жаждет действия. Телу и мозгу не хватало «перца» — то есть активного действия, жизнь без которого становилась пресной, неинтересной, лишенной ярких красок.
Экипировку по императиву «макс» он подобрал в Управлении, но не из общих запасов ОБ, что сразу стало бы известно комиссарам отдела, а из личного сейфа начальника сектора. В комплект входил защитный костюм — «бумеранг», аппаратура маскировки «хамелеон», видеоконтроля и подавления шумов, пси-фильтр, средства связи и оружие. Ставр выбрал аннигилятор, хотя в сейфе хранились и взятые на вооружение дьявольские изобретения кайманолюдей: нейтрализатор и генератор свертки пространства в «струну», вызывающей сильнейшее похолодание в зоне применения.
Минута в минуту к указанному сроку Ставр объявился на хозяйственном дворе орбитального лифта Северо-Скандинавского транспортного радиала, расположенного на окраине городка Берлевог. Де Сильва ждал его в таком же «мундире» возле отливающей тусклым свинцовым блеском глыбы неопределенной формы, в которой трудно было угадать совершенное техническое устройство, и лишь излучаемое глыбой «живое» тепло позволило Ставру определить в ней аппарат-организм неизвестного ему класса.
«Это автономная десантная капсула седьмого поколения,— сказал Мигель, похлопав ладонью по крутому боку глыбы.— «Голем-2», так сказать. Корпус и начинка из эк-вивещества, что дает ему возможность преобразовывать форму в любых пределах, энерговооруженность такая же, как у спенсеров Даль-разведки, защита — слой «абсолютного зеркала».
«Я летал на таком, разве что тот не имел «зеркальной» защиты. Но отец говорил о каких-то других машинах, более совершенных...»
«Он говорил о классе «абсолют-маг». Весь такой аппарат — зовется он «пузырь» —: умещается в заплечном ранце. Ему не нужны запасы энергии, он черпает ее напрямую из вакуума и в состоянии уйти «на струну» в любом месте. По сути, аппарат «смонтирован» из ферми-жидкости, почти из «чистой энергии», и рассчитан практически на любой мыслимый в нашей метавселенной катаклизм. В нем свободно можно жить на Солнце, например, или на поверхности квазара, и даже «черная дыра» не может повредить ему, так как при падении на «дыру» возникают макроквантовые эффекты...— Мигель прервал хвалебную речь, оценив пси-мимику собеседника.— Извини, я забыл, что ты физик. Но таких аппаратов создано всего два, и не каждый может управлять им из-за энергонакачки. Вредно для здоровья. Пока. Хотя твой отец уходил в Даль-поход на таком «пузыре» и вернулся. Говорят, конструируются «пузыри» классом пониже, но когда появятся на свет, не знаю».
