Андрей Левицкий - Кланы Пустоши
– Не пойму я, чего это там такое горит, – протянул Малик. Бывший омеговец отличался говорливостью, но сейчас был растерян и старался помалкивать.
– Трещины, – сказал Макота. – Трещины там в иле, из них светит. Чё-то пыхает внизу.
– Да что ж там пыхать может?
Атаман забрал у него бинокль.
– Нам какое дело? Главное – проехать сможем. Дерюга, смогёте с Захаром «Панч» там провести?
– А то! – закивал молодой. – Не сомневайся, проведем! Только бы Захар не напился…
– Ну так следи за ним.
– Буду, буду следить! Не напьется, хозяин! Ох и свезло нам, что там светится! Я вот…
– Крюк, а ты смогёшь ехать? – перебил Макота.
Лопоухий хмуро глядел вперед.
– Проводника надо, – произнес он наконец. – Заехали непонятно куда без проводника, а этому – «свезло». Проводник нужен.
– А ты заткнись! – прикрикнул Дерюжка.
Все удивленно посмотрели на него. Молодой смутился слегка, даже испуг на лице мелькнул, но тут же воспрянул духом и сделал вдруг невероятное – ткнул Крючка кулаком в бок:
– Хозяин знает, что делает, а ты каркаешь, как ворон! Проводника, проводника…
Крючок повернулся к нему, занеся руку. Дерюжка отпрянул. Лопоухий взглянул на атамана, на молодого и с кривой улыбкой отвернулся.
Макота с любопытством наблюдал за ними. Ишь ты, как Дерюга себя ведет теперь. Да и Крюк тоже. Атаман в который раз попытался понять, что же такого не хватает в облике лопоухого – и опять не понял. Подергав себя за ус, он спросил у Малика:
– Танкеры разглядел?
– Ага.
– Ну так чё про них скажешь? Ты ж хвастал, сам когда-то в таких катался. Далеко они заехать могут без заправки? У нас топливо есть пока, но не так чтобы много.
Бывший омеговец сел спиной к низине и заговорил, быстро жестикулируя:
– Заедут далеко, там баки о-го-го какие. – Он развел руками, показывая величину баков, потом стукнул кулаком по ладони. – И броню их пули не возьмут, даже из самого большого штуцера. Разве что гранатой, да и то лучше связкой. Ну или другой танкер нужен, чтоб из пушки. Гранаты лучше всего под днище бросать или на корму, прямо за башню.
– А ракеты?
Бандит покосился туда, где стояли грузовик с сендером.
– Не, ну ракеты эти твои весь танкер разнесут к ползуновой матке. Я вот другое подумал: иловая пыль ежели в топливную систему попадет, забьет ее, тогда всё, кранты. Потому водилы наверняка стараются не гнать, а двигаться по пустыне осторожно так, с оглядкой.
– Это хорошо, – кивнул Макота. – А пушки у них какие?
– Ну, что же пушки… Пушки мощные в башнях. «Панч» наш с тыщи шагов развалят одним выстрелом.
– А народу скоко внутрях?
– Народу? – Малик почесал за ухом. – Ну, там…
– Не тяни, – влез Дерюжка. – Или считать разучился?
– Должно быть… ну, четыре-пять в каждом. Заряжающий, значит, и наводчик сидят в башне, ниже механик, командир сбоку от него. И еще один человек может быть, а может и не быть. Да, и еще там бортовые радиостанции. Значит, они между собой говорят постоянно. И сзади там можно оружие всякое сложить, так что не думайте, что у них, окромя пушки да пистолетов, в кобурах больше ничего. Там и ружья небось лежат, и гранаты, и автоматы даже… – Малик замолчал.
Крючок громко зевнул, и атаман прикрикнул на него:
– Чё рот разеваешь?
– День и ночь не спал, – ответил бандит, не глядя на хозяина. – Всего ничего перекемарил.
– Ты не зевай, а вперед гляди, тебе там ехать! Видишь, трещин скоко? Как все равно лабиринт какой. А нам ночью да без фар. Изучай, разъешь тебя некроз, местность!
– Могу заснуть за рулем.
– Я те засну! Пулей в башку навечно усыплю, понял? Рулить будешь. Станет совсем невмоготу – Хангу за баранку посадишь.
– Ханга неопытный, – возразил Крючок. – Может урулить куда не надо.
– А ты ему по мордасам надавай, чтоб не урулил. Ладно, пошли назад. – Макота повернулся и стал сползать со склона.
Глава 20
Каморка, приткнувшаяся сверху к коридору, который соединял спальную каюту «Крафта» с рубкой, напоминала пузырь. Насколько Туран понимал, она находилась прямо между емкостями, но видно их отсюда не было – ни одного окошка в плетенных из водорослей желтых стенах. Сквозь круглые отверстия протянулись две люминиевые трубы, соединяющие емкости и двигательный отсек термоплана; снизу от одной отходил рукав с вентилем, исчезающий в полу. Туран решил, что рукав заканчивается где-то под гондолой.
Тим Белорус сидел, поджав ноги, возле трубы, через которую Ставридес перехлестнул цепочку ручных кандалов. Туран, положив винчестер на колени, устроился неподалеку так, чтобы рыжий не мог дотянуться до него.
«Крафт» трясло.
– Да ладно, раскуй меня, парень! – повторил Белорус.
– Ставро сказал мне следить за тобой. Я так и буду делать. К тому же ключ у него.
– Ты всегда слушаешь бородача? Не хочешь для разнообразия своим умом пожить, ну вот как я?
– Куда тебя привел твой ум? – спросил Туран, кивнув на трубу. – И что значит «всегда»? Мы с ним всего несколько дней знакомы.
В трубе загудело, термоплан накренился, потом выровнялся. Качнулась висящая на крюке лампа, и тут же мир будто провалился куда-то – в груди екнуло, уши заложило. Туран сглотнул, рыжий тихо охнул, побледнев, прижался лбом к трубе, но сразу отпрянул.
– Горячая, затопчи ее кабан! Что это было?
– Вроде Ставро говорил про ямы. Такие… будто воздушные впадины, в которые может проваливаться «Крафт».
Белорус покачал головой:
– Не для меня это. Я человек земли.
– Сам виноват, – сказал Туран, – не надо было залезать в чужой дирижабль.
– А ты не учи старших, как им на кукурузные лепешки зарабатывать. Говоришь, всего несколько дней с бородой знакомы? И как вы познакомились?
– В пустыне. Я был без сознания, Ставро взял меня на борт. Потом мы полетели на Корабль.
– Ты был в пустыне один? Парень, ты либо очень смелый, либо очень тупой. Скорее всего – и то и то. Как ты там очутился?
Туран оглянулся на приоткрытый люк в полу коморки. Если будет нужен, его позовут, а пока оставалось сидеть здесь. Он вытянул ноги, положив винчестер рядом, искоса посмотрел на Белоруса. Как и Ставро, этот человек вызывал симпатию. Но Ставро хотелось доверять, а в рыжем было что-то, вызывающее опасения. И все же Туран не видел причин скрывать свое прошлое.
– Давай, давай, – подбодрил Белорус. – Не торчать же нам тут как двум мутантам бессловесным. Надо говорить о чем-то, раз уж я сижу прикованный, ты стережешь меня, а эта штука качается, как пьяная.
– Я расскажу, как попал в пустыню, после того как ты расскажешь про себя. Ты говорил, что воевал со взводом омеговцев?
– Я говорил, что воевал во взводе омеговцев! – поправил рыжий. – Потому что я и сам был омеговцем.
– И как ты попал к ним?
Термоплан опять качнуло, и Белорус зажмурился.
– Имей в виду – если меня стошнит, то прямо тебе на ботинки.
Туран подобрал ноги, и тут же «Крафт» снова попал в воздушную яму – перехватило дух, каморка будто провалилась куда-то, заложило уши. Белорус, нагнувшись к трубе, похлопал себя ладонью по лбу, ковырнул в ухе мизинцем. Туран помотал головой, сглотнул несколько раз. И услышал:
– …сиротой был.
– Что? – переспросил он.
– Сирота я! – повторил рыжий. – Бродяжничал с детства. Батраком нанимался к фермерам, ну и подворовывал, конечно. Как-то поймали меня в одном захудалом поселке у Восточного фронтира. Хотели повесить, но через поселок проезжал сержант из Замка, искал рекрутов. Я как раз в сарае сидел запертый, окно решетчатое. Высунул голову и стал кричать, что хочу в солдаты пойти. А наниматель не сам, конечно, с отрядом ехал. Заставили они тех селюков меня отпустить. Я сбежать хотел, но меня связали и на телегу. Вот так и стал омеговцем.
– И как у них?
– Да как… Муштра, тренировки с утра до ночи. Дисциплина, кабан ее затопчи. Ученики мрут как мухи. Хотя кормили, помню, добре. В основном от болячек дохли всяких.
– Но что такое Замок?
Белорус расстегнул верхнюю пуговицу рубахи, подергал ворот, будто ему было тяжело дышать.
– Необычное место… Позже как-нибудь расскажу.
– Так ты сбежал оттуда?
– Ну, не то чтобы сбежал. Из солдат составляют взводы, которые хозяева Замка сдают внаем или посылают на задания. Ты получаешь свою долю от того, что заплатит заказчик, но небольшую, если рядовой. Ну вот мы и сражались. В последний раз – возле самого фронтира. Схлестнулись там с мутантами, поселок которых некроз накрыл, и они все этими… симбиотами были.
– Ты видел некроз? – Туран с интересом посмотрел на Белоруса.
Термоплан качало все сильнее, за тонкими плетеными стенками подвывал ветер.
Прикрыв глаза, рыжий ответил:
– Видел, конечно.
– И что это такое? Как он выглядит?
– Да такое вот… странное, короче. Странное и страшное, точно говорю. Будто ржавое оно, вроде мир коркой такой затягивает. Ржаво-зеленое, зернистое, жирное. И влажное.
