Игорь Денисенко - Проект Повелитель

– Дернешься, – тихо сказал Руслан, держа нож у причинного места охранника, – всю жизнь писать сидя будешь.

Чужак от неожиданности онемел. Он справлял малую нужду, когда нечто холодное и враждебное возникло из-за спины и угрожало смыслу его жизни.

– М-э-э. Что за шутки, Хлыст! – выдавил он и попытался увидеть нападавшего, но Руслан чуть придавил ножом, и тот сдался.

– Ответишь на мои вопросы, жить будешь. Джокер здесь?

– Здесь… – сдавленно ответил незнакомец.

– Это хорошо. Сейчас выйдешь на улицу и позовешь его, чтоб он вышел.

– Толстый, ты, что ли?

– Я худой и жилистый и на твои вопросы отвечать не собираюсь. Ты всё понял?

Чужак закивал.

– Выйдешь на улицу и позовешь Джокера. Если скажешь лишнее, не обессудь. Ежика видел?

– Угу.

– У меня тут дюжина охотников, каждый по стреле пустит, будешь таким же.

– Не пойдет он.

– Что значит не пойдет? Позови, скажи, нашел что ценное.

– Он скажет: принеси.

– Ты скажи, что не можешь донести.

Незнакомец усмехнулся.

– Ты, видать, охотник, точно, с дуба свалился. Не знаешь, кто такой Джокер? Да пусть хоть солнце выйдет, он сначала людей проверить пошлет.

– Руслан, а как он узнал, что ты на дубе живешь? – не к месту встрял Лис.

Брови чужака полезли наверх:

– Мужики? Вы, вообще, откуда?

– Мужики землю ковыряют, а мы охотники, – резко ответил Николай.

Руслан так глянул на Колю, что тот замолк. Ему на миг показалось, что глаза у Руслана становятся желтыми, с вертикальными зрачками.

При свете костра Ябеда исполнял перед нами какой-то загадочный танец. Сначала он махал руками, как крыльями, потом кричал диким голосом, стращал нас, выпучив остекленелые глаза. Тыкал себе пальцем в уши и размахивал горящей веткой. Ветку я у него тут же отобрал, во избежание пожара. Видя, что ценители из нас с Сережкой никакие, он совершенно отчаялся и, достав из кармана кусок глины, скатал горошины и заложил ими уши.

– Ты зачем это делаешь? – спросил Шустрый.

– Летят, летят, – замахал тот руками, как крыльями, – пить будут.

– Ну и пусть пьют.

– Тебя пить будут, меня… Всех, кого увидят. Уснешь и не проснешься. Долго спать будешь. Навсегда.

– Умрешь, что ли?

Ябеда перепуганно закивал головой.

– А глина в уши зачем, – поинтересовался я, – чтоб умирать не страшно было?

– Чтоб их не слышать. Они скажут спи, и уснешь.

Я пощупал ночное пространство. Есть какая-то живность вокруг, мелкая, из породы любопытных. Вроде ничего серьезного. Однако сознание уловило на дальних подступах нечто.

Это нечто хаотичным облаком приближалось к нам. Зацепил я это облако краем, и мне стало нехорошо, на миг отключился, как будто после тяжелого дня в сон впал.

– Ну-ка, дай глины!

Ябеда полез в карман. Отщипнув себе, протянул Сергею.

– Шустрый, бери кусок и уши залепляй.

– Зачем?

– Бери! Они быстро летят.

– Наших будить?

Не успеть, подумал я, замазывая уши и слыша хлопанье бесчисленных крыльев.

– А-а-а-а! – заорал Ябеда, вновь подпалив ветку и размахивая ею над головой.

– Сдурел! Вы что?!..

Высунувшийся из шалаша Косой застыл, словно заснул на ходу. Лицо его было жутко удивленным. Черная лохматая тварь упала ему на загривок, а он даже не поморщился. Я сбил ее ногой, слегка задев Косого по затылку. Судя по выражению лица, он не обиделся. Просто выпал из поля зрения, завалившись назад в шалаш.

В уши через глину пробивался свист. Он был пронзительным, но его хотелось слушать вечно. Застыть и слушать. И я гнал это наваждение от себя. Отгонял черных, мелькающих в воздухе тварей горящей веткой. Мне жутко хотелось нырнуть в шалаш, чтобы проверить наших. Воображение рисовало их умирающими, облепленными кровопийцами, всех в крови. Но эти гады с кожаными крыльями, шуршащими, словно бумага, не давали мне это сделать. Они кружили и кидались со всех сторон. В черном ночном небе их почти не было видно. Мы кружились втроем как сумасшедшие, раздавая удары невидимым врагам и частенько задевая друг друга, но все же отражая нападение. Лучше всех, на удивление, это выходило у Ябеды. Он уже сбил несколько тварей, причем удачно отправив их в костер. Воздух наполнился запахом горелого мяса и шерсти. Но их, казалось, не убывало. В голове лихорадочно билась мысль: «Что делать? Что делать?»

– В костер! – крикнул я. – Шустрый, в костер дров подкинь, потухнет – и нам…

Шустрый понял и, не отвлекаясь, сдвинул в костер ногой весь припасенный на ночь сушняк. Костер полыхнул. Языки пламени взметнулись к небу, освещая всё вокруг. Стало видно несколько черных точек, ползающих по шалашу. Залезут, суки! Залезут!

В отчаянии я издал такой рык, что потерял себя…

– Значит, не выйдет?

– Хоть убей, не выйдет.

– Это можно, – зловеще сказал Руслан. Что-то закапало на загаженный пол.

– Не, не, не… не торопись! – тихим голосом, полным смертельного ужаса, попросил пленный.

– Толку-то от тебя, – хмыкнул Лис.

– Я расскажу. Расскажу, как до него добраться. Третий этаж, второе окно от подъезда. Он там всегда, почти всегда, – чужак отчаянно хотел жить, – сейчас не увидите. Но он по ночам свечи жжет.

Лис многозначительно посмотрел на Руслана. Мол, всё. Сказано всё. И провел большим пальцем по горлу. Руслан на мгновение задумался, что-то решая.

– Лис, у меня в кармане мешочек. Достань. Коля полез в карман.

– Это что? – удивился он, высыпав содержимое на ладошку. – Уйди-уйди?

– Ага, – ответил Рус и обратился к чужаку: – Я обещал тебе жизнь, хочешь жить – сейчас зажуешь.

– Что это? Ничего я жевать не буду.

– Жить хочешь? Последний раз спрашиваю?

– Буду, буду.

– Рус, а ты уверен? – Николай с сомнением посмотрел на Руслана.

Хорошо, что пленник не видел, как Руслан с сомнением пожал плечами.

– Что стоишь? Корми да отпустим.

Пленник жевал сухой порошок с ладошки и кривился. Слезы катились по его щекам.

– Запить дать?

Тот усиленно закивал головой. Припал к протянутой фляжке и пил захлебываясь. Вода текла по подбородку. Руслан убрал нож и коленкой оттолкнул пленника:

– Свободен! Вали отсюда!

Чужак пошел в заданном направлении, пошатываясь и держась за стенки. Вывалился он из подъезда совершенно невменяемый.

– На речке, на речке, на том бережочке мыла Марусенька белые ножки… – донеслось с улицы.

– Какого черта? Дюбель, ты где так нажраться успел?

– Хлыст, а ты говно! Всегда тебе хотел это сказать… ик… ик… Иди на… Господи! Как красиво-то кругом… А вы все дерьмо… И Джокер дерьмо! Его убьют сегодня, и станет одним меньше. А того старика жалко. Бросил его Джокер в проклятый дом ни за что. Ну умом тронутый, а взял и живьем бросил…

С улицы донеслись удары. Чужака бил напарник. Не со злобы, а так, для профилактики, чтоб втихаря от него водку не жрал. Дюбель же принялся всех обличать и крыть матом на чем свет стоит. Наверное, съел что-нибудь. Голосов на дворе добавилось, видимо, на шум вышли другие жители дома.

При словах про старика и проклятый дом Руслан насторожился и ловил каждый звук, доносящийся с улицы. Поэтому от попыток Николая утянуть его к окну, через которое они сюда проникли, поначалу отмахнулся. Затем, видя, что в ругани чужаков уже нет ничего интересного, все же уступил. И друзья покинули зловонный подъезд, спеша удалиться подальше.

Очнулся я от шума, гама и от того, что ноги ощутимо припекало. Сидел я у костра, держа на плечах куртку, которую кто-то заботливо на меня накинул. Видимо, Роза. Остальная одежда отсутствовала. Пламя костра разглядывал через пальцы ног. То ли не мыл я их давно, то ли против огня они черными смотрелись.

Громче всех выступал Федор. Говорил он много и громко, и в основном о том, где он видел этот лес и при каких обстоятельствах. Из сказанного можно было понять, что он с ним сроднился, поскольку вступал в тесные половые отношения со всеми его обитателями. С ним никто не спорил, но и особой радости по этому поводу не высказывал. Только Максимка-младший вторил папаше, надрываясь изо всех сил. Луиза баюкала его, отвернувшись от прочих. Роза маячила рядом с ней. Шустрый с Хаймовичем собирали и складывали какие-то вещи.

Ябеда же сидел по ту сторону костра и ковырял в носу. Простыл, что ли? Ввиду отсутствия какой-либо информации о произошедших событиях, я решил прояснить ситуацию:

– И что это было?

– Ожил?

– Ага…

– Говорил тебе, что болотники пригодятся, а так бы без обувки остался, – отозвался Хаймович.

– Я что, опять медведем бегал? А твари где? Неужто разогнал?

– Разогнал… – Хаймович как-то странно посмотрел на меня.

Сережка тоже смотрел с интересом, и в его взгляде, как в открытой книге, читалось любопытство и восторг с изрядной примесью страха.

– Расскажи ему, Сергей, как он тут воевал, видишь, у него опять амнезия.

– Ты, Толстый… – Шустрый запнулся, – дядя Толстый, как в медведя превратился, так на шалаш и кинулся, давай давить летунов. Как шалаш раскидал, увидел, что кровососы до наших добрались. Как заревешь! И все…