Дмитрий Лазарев - Руна Гибели
— Спасибо за лекцию! — Лилит отвесила мне иронический поклон. — А то я сама не знала! Просто не предполагала, что буду так долго нуждаться в подобном средстве связи. Ладно, хватит об этом! Только голову зря ломать. Слушай внимательно. Осталось три Осколка. Защитить их теперь куда легче, а потому, полагаю, анхоры подключат тяжелую артиллерию.
— Конклав?
— Почти не сомневаюсь, — кивнула она. — Два Осколка из трех находятся в центре густонаселенных мегаполисов. Мы сейчас как раз собрались заняться одним из них.
— Давай конкретику: место и время.
— Не скажу. Тебе туда соваться нельзя. Только разворошишь осиное гнездо. В результате и сам под раздачу попадешь, и анхоров отвлечешь, что моим пустотным спутникам только на руку. Лучше займись оставшимся третьим Осколком. За него мы точно возьмемся в последнюю очередь. А там ты подготовишь для нас теплую встречу. Только смотри, меня ненароком не убей.
— Сделаю все от меня зависящее, — пообещал я. — Где этот последний Осколок?
— Антарктида. Исследовательская станция «Амундсен-Скотт».
Я присвистнул:
— Ни фига себе! Это ж на самом Южном полюсе! Да, поторопился я пообещать теплую встречу!
— Начитанный мальчик! — улыбнулась Лилит. — Готовь полярное снаряжение. Тебе придется пробыть там какое-то время, и не стоит слишком выделяться среди тамошних обитателей.
— Понял.
— И последнее. Больше я с вами связываться не буду. Разве что непосредственно перед тем, как заявиться в гости — чтобы предупредить. Сами меня тоже искать не вздумайте! Незачем давать слушателю лишнюю информацию… Все, время выходит. Пока, любовничек! Надеюсь, вам с Морганой повезет.
Она замолчала, а секунду спустя на меня вновь смотрели ничего не понимающие глаза ламии.
Время собирать камни
Метрополия Сокрытого
Решительный момент приближался семимильными шагами. И чувствовал это не только Сокрытый: его конкуренты тоже активизировались. Настолько, что Демиургу, вскоре придется на полную катушку задействовать Сарка, в котором по-прежнему пребывала значительная часть его, Сокрытого, сущности, а также подтолкнуть к решительным действиям и других участников процесса. Тут уже осторожничать некогда, да и незачем: все равно в начавшейся заварушке никто толком не сможет отследить его вмешательство, ибо схватка, по крайней мере за два Осколка из трех, будет такая, что породит настоящий хаос. При мысли об этом губы Сокрытого тронула легкая улыбка, впрочем, тут же исчезнувшая.
Оборотной стороной медали являлось то, что ему самому в ближайшее время практически все свое внимание придется уделить финальному этапу охоты за частями Ключа, и отвлечься на что-либо другое будет крайне затруднительно. Но если ситуация в его метрополии опасений не внушала и еще долго могла развиваться своим чередом без какого бы то ни было вмешательства свыше, то Э-мага уже давно пора освободить от некоего не принадлежащего ему предмета — добытого им в Египте Осколка. Необходимость назрела, и тянуть с этим в свете надвигающихся событий больше было нельзя. Тем более что и он, Сокрытый в ближайшее время окажется очень занят. А, следовательно, провернуть задуманное нужно прямо следующей ночью, не откладывая, тем более, что операция-то и подготовки почти не требует. Остались сущие мелочи, с которыми он без труда справится до наступления на Сулавеси вечера. Нужно только, чтобы Э-маг со своими спутницами остались в своей временной ставке еще хотя бы на сутки. Впрочем, это, скорее всего, получится само собой: к экспедиции в Антарктиду даже таким, как Логинов и Моргана придется подготовиться. А ночью их будет ждать парочка сюрпризов, которые должны произойти практически одновременно. Но для начала… Сокрытый чуть сконцентрировался…
* * * *Индонезия. Северное побережье острова Сулавеси.
26 декабря 2010 года.
Малый желтохохлый какаду летел натужно, часто взмахивая крыльями и лавируя среди пальм. Для этого у попугая имелась серьезная причина — янтарного цвета полупрозрачный камень, который он сжимал в своих когтях. Ноша была, пожалуй, тяжеловата для не слишком большой птицы, но попугай с удивительным упорством продолжал тащить камень, при этом что-то тщательно высматривая внизу. Точнее, как выяснилось, не «что-то», а «кого-то».
В этом месте тропический лес подступал совсем близко к берегу моря, оставляя лишь узкую светлую полоску песчаного пляжа. Впрочем, и сам-то лес тут не представлял собой широкого массива: расстояние от побережья до железнодорожной ветки Манадо — Горонтало было не слишком велико.
В эти-то прибрежные леса и старалась при любой возможности улизнуть Данира. В компании Э-мага и его спутниц ламия с самого начала чувствовала себя отверженной. Та, что питается энергией чужих эмоций, просто обязана воспринимать их острее других. Вот и здесь она совершенно четко определила отношение к себе: от равнодушия (Моргана) и легкой антипатии (Игорь Логинов) до ненависти (Алиса Хохлова). При этом они почему-то продолжали держать ее при себе, стараясь, в основном, просто не выпускать из поля зрения. Но даже когда о ней забывали, ламия отнюдь не тешила себя надеждами на бегство: пешком она от них не убежит — все равно Моргана ее догонит и вернет, а про телепортацию вообще можно было забыть, пока настройка «темных оков» у Э-мага направлена на нее. Безвыходка!
Но больше всего мучила неизвестность: Данира понятия не имела, для чего она тут нужна, и что с ней происходит в те моменты, когда ее сознание кратковременно отключается. Последнее просто пугало, ибо наводило на мысли о разных экспериментах, которые над ней проводят ее могущественные спутники или же кто-то еще, со стороны. После каждого случая выпадения из реальности ламия чувствовала себя какой-то… изнасилованной что ли, хотя низшая криганка и не представляла себе толком, какие при этом возникают ощущения, по причине отсутствия соответствующего опыта. И все же, всякий раз у нее возникало немедленное и настойчивое желание вымыться, чтобы избавиться от возникающего мерзкого чувства. Вот только мыть при этом, похоже, требовалось не тело, а душу, для чего пока еще способа не придумано.
После странного исчезновения инквизиторши, непонятным образом совпавшего с очередным провалом в памяти, Данире стало несколько легче: все-таки Хохлова из всей команды была самой враждебной. Хотя, справедливости ради, надо признать, что ламия не оставалась в долгу и платила той же монетой, да еще и с лихвой. И тем не менее, криганка не могла отделаться от весьма неприятного ощущения, что ее дергают за ниточки все кому не лень, и о дне, когда Логинов с Морганой перестанут в ней нуждаться, мечтала, как о манне небесной. Вот только не станет ли этот день последним в ее жизни? Такая мысль периодически появлялась в голове Даниры и портила предвкушение вожделенной свободы. Ламия постоянно гнала от себя этот страх, внушала себе, что спутники ее живодерами не выглядят, и причин убивать ее у них нет, поскольку она практически ничего такого о них не знает и никакой угрозы для них в будущем представлять не может. Но страх — штука упрямая и логике поддается как бы не меньше, чем любовь, а потому поселился в ее голове всерьез и надолго, ни в какую не желая уходить с насиженного места.
Вот потому, чем меньше времени Данира проводила в обществе отца и дочери, тем меньше делалось испытываемое ею чувство внутреннего дискомфорта. Отсюда вытекали эти долгие одиночные прогулки по лесу. Почему-то именно здесь она ощущала себя спокойно, хотя в местной фауне хватало весьма неприятных тварей, вроде той же королевской кобры. Впрочем, почти от всех проблем, связанных с опасными обитателями джунглей, ламию могло защитить отторгающее заклятие малого радиуса действия, которым она владела в совершенстве, и которое во время прогулок всегда держала активированным. Оно заставляло всю местную живность спешно убираться с ее дороги.
Однако, как выяснилось, абсолютной данная защита не была. То ли желтохохлый какаду оказался для заклятия слишком мелкой целью, то ли его защищала какая-то иная сила. Так или иначе, но границу сферы действия отторгающего аркана Даниры птица преодолела без видимых проблем. Более того, находясь точно над ламией, она разжала когти и отбомбилась по криганке своей нелегкой ношей. Та же, очевидно, слишком сильно полагаясь на заклятие, позволила себе полностью погрузиться в размышления, а потому даже не среагировала на стремительное движение рядом. В результате камень, который на пределе своих силенок нес попугай, упал и пребольно стукнул криганку по плечу.
Та, издав яростное шипение, подскочила и быстро огляделась по сторонам, не забыв взглянуть и вверх, однако не увидела ничего опасного или подозрительного за исключением быстро мелькнувшей тени улетающей птицы. Убедившись, что угрозы нет, ламия переключила свое внимание на землю, ища глазами предмет, только что причинивший ей боль. Нашла она его легко: полупрозрачный янтарного цвета камень бросался в глаза среди яркой зелени травы. Данира подняла его, тщательно осмотрела и удивленно приподняла брови: в артефактах она кое-что смыслила, а потому достаточно быстро узнала сонный камень Святого Ордена. Естественно, с этого момента мысли ее приобрели совсем иное направление. Каким образом он здесь оказался, кому вздумалось запустить в нее столь оригинальным метательным снарядом и, главное, зачем именно в нее, так как версия о случайности произошедшего решительно не выдерживала никакой критики. Все эти вопросы занимали ее чрезвычайно, но поиск ответов на них явно не был делом простым и быстрым. Кроме того, скорость поиска не являлась в данном случае критичной, ибо тот, кто кинул в ламию столь полезной вещью, был кем угодно, только не врагом. А при том количестве головоломок, которые уже ждали решения, еще парочка погоды не сделает. В конце концов, если кто-то ею манипулирует, а кто-то (не исключено даже, что тот же самый тип) оказывает помощь, почему она должна отказываться? Этот камень — хоть какая-то компенсация за ее последние мытарства и вполне может оказаться полезен в деле обретения свободы.
