Александр Золотько - Оперативник
И пятьдесят миллионов на три миллиарда выглядели не так чтобы достоверным показателем.
Выбрать было сложно, но жить в таком мире — легко. Все понятно — воняешь серой, значит, струсил, опустил руки или решил погулять напоследок. Не воняешь — молодец. Правда, с раем у тебя все равно могут быть проблемы, но пока держишься — молодец.
Очень простой мир.
Выбор сложный, а мир — простой.
Правда, и тут люди не могут не усложнить простую и понятную схему.
Скажем, галаты. Ну чего им неймется? Не так все происходит? Терпи, по первой схеме. Ведь Ад светит галату, если вдуматься. Он ведь убивает, нарушает Акт и все соглашения, что существуют на свете. Но галаты никогда не имели недостатка в рекрутах.
Или вот сейчас…
Иван вздохнул, открыл глаза и посмотрел в окно — они выехали из Иерусалима и теперь ехали по шоссе, судя по солнцу — почти точно на запад. По сторонам мелькали деревья, дальше виднелись поля и огороды.
Насколько себе представлял Иван, они должны были проехать минимум через два КПП только местной полиции и еще столько же — международных сил. И никто не остановил, что показательно.
— Уже скоро, — сказал Круль, заметив, что Иван смотрит в окно. — Минут десять, не больше.
— Жду не дождусь, — ответил Иван.
— Напрасно ты так, — покачал головой Круль. — Могли, между прочим, и нарваться. Я не могу гарантировать, что наша вторая машина, например, не налетела на засаду. Или на мину.
— Мне начинать переживать?
— А казалось бы — сострадание, совершенно божественное качество.
— Пошел ты…
Машина притормозила, пропустила встречный автобус и свернула налево. Под шинами захрустел гравий, защелкало по днищу.
— Совсем чуть-чуть, — Круль оглянулся, посмотрел в хвост салона, на лежащего в беспамятстве галата. — И ты потерпи, бедняга.
Еще через пять минут машина въехала во двор, обсаженный высокими соснами. Ворота за ней закрылись автоматически.
За соснами был виден высокий бетонный забор с проволокой поверху. Колючая прекрасно дополнялась проволокой под напряжением. И камеры наблюдения.
— Не боишься выдавать мне базу? — спросил Иван.
— А это не база, — отмахнулся Круль. — В смысле — база, но не наша. Мы тут временно. Арендаторы, можно сказать.
— И кто же вам сдает такой объект? Кто вообще станет связываться с предавшимися и Службой Спасения?
— Ну ты же связался! — напомнил Круль и быстро выскочил из машины, не дав Ивану ни опомниться от такой наглости, ни ответить.
Оставалось только выйти из машины и двинуться следом за Крулем к двухэтажному дому в глубине двора. Навстречу пробежали два крепких парня, Иван оглянулся, парни открыли заднюю дверь фургончика, вытащили носилки с галатом, опустили у них стойки с колесиками и быстро повезли куда-то за дом.
— Быстро тут все у них… — не мог не оценить Иван. — Четкие такие парни. И без запаха…
— Тоже заметил? — подмигнул Круль. — Как сюда попадаю — восхищаюсь беспрерывно. Пару раз пытался сманить, предлагал условия, как в мусульманском раю, три удовольствия от мяса… Ты хоть знаешь, про эти три удовольствия?
Иван прошел мимо Круля, не отвечая.
— Откуда тебе это знать? — Круль в два шага поравнялся с Иваном и пошел рядом. — Три удовольствия от мяса — есть мясо, ездить на мясе и втыкать мясо в мясо. Дошло?
Иван снова не ответил, подошел к массивной двери из полированного дерева и остановился.
— Не, ты не понял юмора, — сказал Круль. — Есть мясо — понятно, ездить на мясе — это скакать на лошади, а втыкать мясо в мясо…
— Ты снова рассказываешь пошлости, Ярослав.
Голос прозвучал откуда-то сверху, Иван поднял голову и увидел видеокамеру и динамик.
— Я правду говорю. Цитирую, можно сказать.
— А мои парни тебя за эти цитаты сексуально озабоченным кличут, — щелкнул замок, и дверь приоткрылась. — Я давно хотел тебя предупредить, но все как-то забывал.
— С кем приходится работать, — пробормотал Круль, переступая порог.
— Я все слышал, — прозвучало в динамике. — Поднимайтесь сразу в кабинет.
Они поднялись к кабинету по деревянной винтовой лестнице. В просторной комнате, заставленной диванами и креслами, их ждали еще два парня в светлых рубахах и тщательно отглаженных брюках. Иван таких глаженых брюк в жизни не видел. Сам он стрелки наглаживать так и не научился, поэтому носил джинсы.
Один из парней улыбнулся и указал рукой на невысокий журнальный столик.
— Вас понял, — улыбнулся в ответ Круль, двумя пальцами вытащил из кобуры пистолет и положил его на стол. — У моего коллеги — тоже есть ствол.
— Стучать — нехорошо. Рога не вырастут, — процедил сквозь зубы Иван, выкладывая свой «умиротворитель» и магазины.
— И девочки доносчиков не любят, — сказал второй парень и тоже улыбнулся.
— Мир полон интеллектуалов, — тяжело вздохнул Круль. — Плюнуть некуда — умник. А так чтобы делом заняться, так некому. Нас, доносчиков, приглашают.
Первый парень молча открыл дверь в кабинет.
Да, оценил Иван с первого взгляда, кабинетик был раза в три больше, чем его келья в общаге. Книги, книги, книги, здоровенный стол, на котором тоже возвышались стопы книг, массивное, чудовищных размеров кресло и некто почти бесплотный в этом кресле.
Худой, бледный, совершенно лысый старик, которому на вид можно было дать от семидесяти до семисот лет.
Бледные бескровные губы были раздвинуты в легкой улыбке. Даже не раздвинуты — растянуты. С усилием растянуты, как бы не через силу. Или против желания. Вот глазки у дедушки — те еще глазки. Живо поблескивают, как ртутные шарики.
Наряжен дед был как персонаж исторического фильма — в бархатный халат и сорочку с кружевным воротом под ним. А на пальце поблескивал перстень со здоровенным бриллиантом. Или качественной подделкой.
Нет, таки бриллиантом, присмотревшись, решил Иван. И еще — нет смысла делать фальшивый бриллиант таким громадным, все равно никто не поверит.
— Присаживайтесь, господа, — молодым сильным голосом произнес старик и указал бледной рукой, покрытой темно-коричневыми пятнами, на кресла перед письменным столом. — Курите?
— Нет, спасибо, — ответил Иван.
В Конюшне курево особо не приветствовалось, не хватало еще пропустить из-за этого запах серы. На выездах курили, конечно, но Ивану это казалось совсем уж впадением в детство — прятаться от учителей с окурком.
— Я тоже не буду. Вы прекрасно знаете, что я берегу здоровье, — Круль опустился в кресло, закинул ногу за ногу, не забыв поддернуть брюки.
В его голосе появились светские нотки, будто он был персонажем все того же исторического фильма. Иван почувствовал себя не в своей тарелке.
— Не смущайтесь, молодой человек, — сказал старик. — И не обращайте внимания на эту балаболку.
— Но позвольте! — картинно возмутился Круль. — Я попросил бы вас…
Старик оперся подбородком о свою правую руку и с интересом посмотрел на Круля.
— Нет, ну в самом деле, — пробормотал предавшийся. — Что обо мне подумает господин Александров?
— Боюсь, что мнение господина Александрова о Ярославе Круле не улучшится, даже если я поцелую Ярослава Круля в лобик. Я не прав?
Иван вежливо улыбнулся.
— Обрати внимание, Ярослав, господин Александров обладает главным качеством интеллигентного человека. Он умеет молчать. Чему ты, Ярик, никогда не научишься.
— Не очень и хотелось, — совсем уж по-хамски заявил Круль, скрестив руки на груди. — Молчание — это главное достоинство покойников. Причем в аду оно исчезает.
— Трудно сохранить в аду достоинство, — согласился старик. — По тебе это видно, Ярослав. Позволь поинтересоваться, зачем ты привез умирающего? О господине Александрове меня спрашивали заранее, я дал свое согласие, а тут позвонили, поставили перед фактом… Его не могли допросить в клинике?
На бледном лице проступила брезгливость.
— Ты же знаешь, что я не приветствую подобных вещей в своем доме.
— Знаю, — кивнул Круль. — Но… Так получилось. Ивана нужно было вывозить при любом раскладе, а подстреленный начал свой рассказ с такого интересного места, что оставлять его было нельзя. Жить ему осталось несколько часов, держится только на уколах, собственно, спасать ему жизнь никто и не собирается, во всяком случае пока, а вот поспрашивать его лучше в вашем присутствии и в присутствии господина Александрова.
Старик побарабанил пальцами по столу, взял нож для разрезания бумаг и задумчиво покрутил его в руках:
— И что же он сказал?
— Из интересного — всего одно слово — Отринувшие.
Старик вздрогнул. Побледнел, хотя Ивану казалось, что бледнее быть невозможно.
— Вы уверены, что это не бред? — после небольшой паузы спросил старик. — Он понимал, что говорит?
