Алексей Гравицкий - Аномальные каникулы
Как только в памяти всплыл знакомый образ, сознание вновь щелкнуло и стерло картинку.
Хлоп, и нет ее.
Только улица тонула в поросшем бурьяном пустыре с остатками покосившегося забора. Когда-то там были огороды, а теперь торчали огрызки досок, и колыхалась от легкого движения воздуха трава…
Неправильно она колыхалась в одном месте. Против ветра.
— Видишь? — Тимур сглотнул и перехватил обрез. — Там, у забора.
— Да, — кивнул Ворожцов. — Не глюки.
Слепая собака вышла на дорогу неспешно: без опаски, но и не торопясь бросаться вперед. Повела уродливой мордой сначала в одну сторону, потом в другую, будто принюхивалась. Тимур обратил внимание, как Ворожцов машинально прижал к боку покусанную руку и засопел.
— Одна? — косясь на ПДА, уточнил Тимур.
— Вроде бы.
В голосе Ворожцова больше не было того безумного пофигизма, который так испугал Тимура в доме с проваленным полом. Ботан снова боялся, и это в данном случае обнадеживало. По крайней мере не станет без повода кидаться грудью на амбразуру.
Псина опустила башку к земле и безмолвно потрусила вперед, словно взяла след. Тимур живо дернул в сторону с дороги. Ворожцов как привязанный мотнулся следом.
— Пропустим? — спросил Тимур, прижимаясь к столбу и ведя стволом цель. — Или шарахнуть?
Ворожцов неотрывно следил глазами за тварью и сопел. Кажется, в тот момент ему было по барабану, как избавиться от присутствия псины — лишь бы поскорее. Да уж, советчик.
— Если к нам повернет, пальну, — прокомментировал Тимур скорее для себя, чем для Ворожцова. — А пойдет прямо — так и пусть чешет. Скатертью дорожка.
Палец застыл на спусковом крючке. Тимур плавно вел обрезом слева направо. Слепая псина рысцой двигалась по улице, приближалась.
Когда тварь поравнялась с ними, она на секунду замедлила бег. Повернула к Тимуру изъеденную язвами морду и коротко оскалилась. Но не рыкнула, не гавкнула. Даже не фыркнула.
Псина будто бы усмехнулась ему в лицо и потрусила дальше.
Тимур провожал стволом собаку до тех пор, пока она не скрылась из виду, и только после этого опустил обрез. Убрал затекший палец со спускового крючка.
— Ушла вроде, — сипло сказал он, прокашлялся. — Ушла?
— Да, — отозвался Ворожцов, глядя на экран. На лбу у него выступил пот.
— Ты нормально? — спросил Тимур.
— Сойдет. — Ворожцов осторожно подвигал перевязанной рукой. — Аж рана заболела. Как почувствовала, зараза.
— Я слышал о таком, — кивнул Тимур. — Психомоторика, что ли…
— Сам ты психомоторика, — проворчал Ворожцов, переключая ПДА на детектор. — Пойдем, землянку проверим.
Лачугу обследовали больше для галочки, чем с реальной надеждой на то, что прибор окажется в ней. Избенка дышала на ладан, и Тимур даже не рискнул забираться внутрь: только пригнулся, держась за остатки крылечного козырька, и посветил фонариком в просевший вход.
— Там мне одному не развернуться, не говоря уж о троих ученых, — разгибаясь, сказал он. — И аномалии никакой не видно. Ты напутал, что ли?
— Аномалия есть, — ответил Ворожцов, показал четкую точку на детекторе. — Ты не заметил, наверное.
— Да вроде фонариком светил.
— Если электрическая, то в свете ее, наоборот, хуже видно.
Тимур выключил налобник и снова нагнулся. Дал глазам привыкнуть, всмотрелся. Где-то в глубине развалившейся избенки действительно кружили несколько мерцающих огоньков, слегка разгоняя тьму. Только в отличие от желтых, которые вились над огненными скороварками, у этих был голубоватый оттенок.
— Да, похоже на электрическую, — обернулся он. — Но, насколько я понимаю, это никак не наш вариант?
— Не наш, — согласился Ворожцов. — Методом исключения получается…
Он указал на соседний дом с верандой.
Лезть через одряхлевшие дворовые постройки и раскисшую канаву возле перекошенной ограды было опасно. Тимур решил обойти с улицы. Они вернулись на дорогу, прошли метров пять и остановились перед железными воротами.
Не крепость, но дверь вполне надежная. Жестяной забор по обе стороны давно проржавел и изогнулся, хотя прорех в нем не было.
Тимур дернул калитку. Заперто. Он отошел от ворот и пнул ногой крайнюю секцию забора. Громыхнуло. Рыжая труха сыпанула на землю, но забор устоял. Мало того: острый железный край отошедшего листа едва не пропорол ботинок.
— Огрызается.
Тимур отступил на шаг и с размаху врезал каблуком в самый центр ржавого листа. Звук получился громче, трухи осыпалось больше, ногу отпружинило сильнее, но результат оказался все таким же — нулевым.
— Хватит долбить, — сказал Ворожцов и двинулся вдоль забора. — Наверняка есть какой-нибудь лаз.
— Ищи свой лаз, — обронил Тимур и в третий раз саданул по строптивой секции, вложив в удар весь свой вес.
Нога провалилась вместе со слетевшим листом, и Тимур чуть не вписался лбом в поперечину. В последний момент успел выставить руку и ухватиться за соседнюю секцию. Замедлить падение получилось, остановить полностью не удалось. Инерция оказалась слишком велика, и Тимур вместе с рюкзаком повалился на выбитый ржавый лист.
Тут же вскочил, громыхая, и уперся взглядом в недовольную рожу Ворожцова. Тот укоризненно смотрел через прореху в заборе и качал головой.
— Чего уставился? — набычился Тимур, поправляя рюкзак.
— Отлично загримировался. — Ворожцов поводил пальцем возле щеки, намекая на перемазанную физиономию самого Тимура. — Только зря старался: вся маскировка насмарку после такого грохота.
— Смотрю, чувство юмора прорезалось, — сказал Тимур, вытирая рукавом перепачканное в ржавчине лицо. — Вовремя оно у тебя, ничего не скажешь.
— Нос вытри, — посоветовал Ворожцов.
— А ты под носом, — вернул Тимур.
Ворожцов машинально провел кулаком над верхней губой — жест получился дурацким.
— Тьфу на тебя, — улыбнулся он.
— Подобрал сопли? — Тимур тоже беззлобно усмехнулся. — Ладно, готовь шарманку и пошли. Надеюсь, прибор твоего брата здесь.
Пол на веранде, как ни странно, оказался цел, хотя и захламлен. Навес тоже сохранился почти полностью, лишь самый его угол обвалился вместе с рваным куском рубероида и проржавевшей водосточной трубой.
На входной двери лохматились остатки обивки. Вдоль косяка угадывалась нехитрая резьба, гласившая, что некий Гриша тут любил некую Клаву в июле 1983-го. На толстых скобах висел амбарный замок.
Тимур дернул за ручку, хотя и так было видно, что скобы вколочены глубоко, а доски не гнилые.
— Тоже пинать будешь? — полюбопытствовал Ворожцов.
— Не буду, — ответил Тимур. — Глянь, ставни наглухо забиты?
Ворожцов осторожно прошелся по скрипучей веранде, оглядывая большие заколоченные окна, попробовал одну из досок на прочность и вернулся.
— Наглухо. Может, с торца обойдем?
— Не, собью замок.
— Как?
— Громко. Все равно нашумели уже. Ну-ка, отойди подальше, а то срикошетит еще…
Ворожцов засопел, но возражать не стал, отодвинулся от двери. Тимур тоже отступил на шаг, прицелился не в сам замок, а ближе к одной из скоб, и, рефлекторно прищурившись, надавил на спусковой крючок.
Шарахнуло так, что уши заложило. Обрез дрогнул в руках. Вправо брызнул целый фонтан мелкой щепы, что-то с неприятным свистом отскочило и дзенькнуло по краешку водосточной трубы. Запахло пороховой гарью.
Тимур запоздало отпрянул, хотя в общем-то напрасно: в них с Ворожцовым ничего не отлетело. Вместе с замком выстрелом снесло часть двери и нижнюю половину косяка. И теперь было не ясно, кто любил неизвестную Клаву в июле 1983-го.
Тимур поморгал, разогнал рукой едкий дым, перезарядил обрез. Подцепил стволом дверь. Скрипнуло.
— Прошу, — приглашающе повел он рукой и включил налобник. — Шарманщики — вперед.
Ворожцов знакомо передернул плечами, выставил перед собой ПДА и исчез внутри дома. Позвал почти сразу:
— Здесь темень. Иди, свети.
Тимур аккуратно подвинул Ворожцова и переступил порог.
Тут и сеней-то не было, скорее — просторная прихожая-столовая с двумя коридорами, ведущими в комнаты. В углу ржавел холодильник, на прибитых к стене полках рядами стояли пузатые банки со вспученными крышками и давно сгнившим содержимым, на столе под слоем пыли угадывался клетчатый узор клеенки.
— Дальше, что ль, аномалии? — спросил Тимур.
— Одна в ближней комнате, а еще две… — Ворожцов вгляделся в экран ПДА, жутковато подсвечивая им лицо. — Не пойму. Две аномалии прямо перед нами.
— Где? — замер Тимур и медленно повел головой из стороны в сторону. Воздух не дрожал и не плавился. — Не вижу.
— На потолок посвети, — прошептал Ворожцов.
Тимур поднял голову, луч уперся в два мутных пятна. Не будь рядом бдительного Ворожцова с детектором, он бы их и не заметил, пока не… Тимур, честно говоря, представления не имел, как действуют эти штуковины.
