Василий Звягинцев - Мальтийский крест. Том 1. Полет валькирий
— Снова несёт тебя, Вадик, — сказал Тарханов, а Уваров вслушивался в слова полковника с большим интересом.
— Да пусть и несёт. Свободный поток сознания, он, знаешь ли… Очень способствует.
Ляхов особенным образом приосанился, подвинулся на самый край мягкого кресла, положил локти на стол и взгляд его стал отстранённо-туманным.
Хорошо поставленным голосом (не зря в детстве занимался в драматической студии), начал вдруг читать, будто священник с амвона проповедь пастве:
— О, если ты покоен, не растерян,Когда теряют головы вокруг,И если ты себе остался верен,Когда в тебя не верит лучший друг,И если ждать умеешь без волненья,Не станешь ложью отвечать на ложь,Не будешь злобен, став для всех мишенью,Но и святым себя не назовёшь,И если ты своей владеешь страстью,А не тобою властвует она,И будешь твёрд в удаче и в несчастье,Которым, в сущности, цена одна,И если ты готов к тому, что словоТвоё в ловушку превращает плут,И, потерпев крушенье, можешь снова —Без прежних сил — возобновить свой труд,И если ты способен всё, что сталоТебе привычным, выложить на стол,Всё проиграть и всё начать сначала,Не пожалев того, что приобрёл,И если можешь сердце, нервы, жилыТак завести, чтобы вперёд нестись,Когда с годами изменяют силыИ только воля говорит: «Держись!» —И если можешь быть в толпе собою,При короле с народом связь хранить,И, уважая мнение любое,Главы перед молвою не клонить.И если будешь мерить расстояньеСекундами, пускаясь в дальний бег, —Земля — твоё, мой мальчик, достоянье!И, более того, ты — человек!
— Киплинг, если не ошибаюсь, — сказал Уваров, когда произошёл процесс усвоения психологически выверенного текста.
— Кто же ещё, — кивнул Ляхов. — В нашей богоспасаемой державе между поручиком Лермонтовым и поручиком Гумилёвым зияет дырка диаметром в век. В промежутке исключительно: «Только не сжата полоска одна, грустную думу наводит она…», «И пошли они, солнцем палимые, повторяя — „храни тебя Бог“», «Ваши пальцы пахнут ладаном…». Какая, на хрен, при такой поэзии национальная идея? То ли дело: «Несите бремя белых, пошлите сыновей…»
Полковнику Тарханову эти интеллигентские рассуждения были мало интересны. Некрасова он читал, по программе, и Лермонтова. Гумилёва в основном от Вадима слышал, до Киплинга его образованность не дошла. А сейчас показалось, что — надо бы. Он, разумеется, не воспринял общение Ляхова с Уваровым на их уровне за унижение, но некоторую обиду всё же испытал. Но тут же и снизил планку. На скрипке его тоже играть не научили, так что?
— И вообще, дорогие друзья, — с весёлым вызовом сказал Вадим, — совершенно ни в чём я вас убеждать не собираюсь. У меня к вашей службе отношение десятое. А вот в хороший кабак приглашаю. На несколько часов службу забудете и к выходящей за пределы вашего воображения жизни прикоснётесь.
При этих словах Уваров насторожился: Вадим Петрович никогда (в его присутствии, по крайней мере), не говорил ничего просто так. И, следовательно, опять ожидается нечто интересное.
А Тарханов отнёсся к приглашению друга попросту. Чем, на самом деле, плохо? Закатиться в приличное заведение, отдохнуть, как встарь. Начальства над ним нет, никто не вызовет в самый неподходящий момент.
— В штатское — переодеться? — только и спросил Сергей.
— Вполне необязательно. Мало по ресторанам офицеров хаживает? Да мы в такой пойдём, где, если захочешь, нас вообще никто не увидит…
Ляхов привёз друзей в неизвестное им место, недалеко от центра, в одном из многочисленных, причудливо запутанных переулков между Гоголевским и Смоленским бульварами. Москва большая, любой может найти что-нибудь по вкусу именно себе. Да вдобавок у каждого из сотрудников управления имелись собственные места, рассчитанные и на приятное времяпрепровождение вдали от посторонних или слишком знакомых глаз, и обеспеченные всем необходимым для конфиденциальных встреч. Такие, куда не тот человек не забредёт даже случайно. А если и забредёт, так ничего лишнего всё равно не увидит и не услышит.
Этот ресторанчик, разместившийся за неприметной дверью в цокольном этаже семиэтажного доходного дома постройки конца позапрошлого века, за популярностью явно не гнался. Вывеска на нём имелась, но столь неприметная, что, проходя мимо, не каждый заметит. Зато внутри всё было оборудовано с учётом самых требовательных вкусов. Вообще это был не столько ресторан, сколько подобие клуба с соответствующими порядками, но пускали гостей и «с улицы», если швейцару они казались того достойными.
Официант, знавший Ляхова в лицо, немедленно, не дожидаясь заказа, начал их обслуживать. Меню не предлагал.
— Да и не нужно, всё давно известно, — сказал Ляхов, раскуривая сигару.
— Так не будет, как на Дмитровке? — на всякий случай спросил Тарханов,[70] вспомнив так до сих и непрояснённый инцидент в «Извозчичьем трактире».
— Здесь — точно не будет.
Пока они слегка закусывали, Вадим продолжал прерванную тему — относительно женского подразделения.
— Вы сейчас это потому не представляете, что слишком глубоко в вас пехотная закваска сидит. А могу привести доводов в пользу своего предложения не меньше, чем доказательств бытия божьего, которых, как известно, насчитывается ровно пять, а с учётом кантовского — так целых шесть. И это только в христианстве, не касаясь более экзотических религий…
— Ну, понесло, — благодушно сказал Тарханов, которому ресторанчик нравился, закуски и напитки — тем более. — Наверняка собирается очередные зачёты сдавать и на нас тренируется.
— И это не лишено, — согласился Вадим. — Я не буду говорить о таких банальных вещах, как то, что правильно подготовленные девицы способны выполнять задания, мужикам не доступные по определению. Зачастую они могут одновременно участвовать в двух или более акциях, иногда в разных ролях, а иногда, что ещё более интересно — в одной и той же, но по разные стороны баррикад. Отличаются высокой психологической устойчивостью и физической выносливостью (причём, что особенно ценно, в тех случаях, когда от них этого совсем не ждут), да ты и сам, Сергей, в этом убедился за время нашего рейда. Свойственные женскому полу обстоятельность, педантичность, бытовая предусмотрительность, равно как и пресловутая женская логика при грамотном использовании тоже могут обеспечить определённые преимущества в играх с противником, которому свойственны те же предрассудки, что и большинству из нас. А если противник принадлежит к иным цивилизациям и культурам — тем более. И, наконец, будучи сведёнными в одно подразделение несколько десятков дам и девиц разных возрастных групп способны образовать внутри себя некое новое качество, по отдельности и на вольных хлебах недостижимое…
Уваров, не перебивая старшего товарища, усмехнулся довольно двусмысленно.
— И это тоже, мой юный друг, и это тоже, — с энтузиазмом откликнулся Ляхов. — Таким, как ты, молодым, активным и полностью посвящающим себя службе, инспекторские поездки в означенное подразделение намного облегчат неизбежные «тяготы и лишения». Вдруг да и жену себе там подберёшь.
Теперь уже и Тарханов засмеялся.
— Не в этом ли как раз твой интерес и заключается, Вадим Петрович? С тех пор, как твоя и моя супруги больше времени проводят на Кавказских Водах, нежели в Москве, отчего бы и нет?
Тут Сергей коснулся деликатной темы.
Майя и Татьяна настолько полюбили Кисловодск и вообще южные курорты, что, подобно дамам девятнадцатого века, жившим более в Ниццах и Парижах, чем на родине, при каждом удобном случае норовили выскочить туда, когда на неделю, а когда и на месяц, особенно весной и осенью. В чём, безусловно, сказывалось вредное влияние Ларисы. Но, откровенно сказать, чем особенно заниматься в Москве, когда мужья сутками пропадают на службе, причём Вадим не только служит, но ещё и учится? Татьяна во второй (впрочем, теперь уже первой), столице настоящими подругами так и не обзавелась, северная прельщала её ещё меньше. А Майе интереснее было прежних московских приятельниц принимать в своих новых владениях. Всего-то — полтора часа самолётом. Стало даже модно большими компаниями выезжать в Кисловодск на уик-энды, что значительно способствовало оживлению провинциальной светской жизни.
Они даже подбили Тарханова с Ляховым затеять строительство собственных вилл по соседству с Ларисиным замком, благо и сама Лариса, и господин Лихарев не отказывали в бессрочных и беспроцентных кредитах, да и в остальном помогали, пользуясь своими безграничными связями. Что было очень кстати, поскольку ни Сергей, ни Вадим по известным причинам засвечиваться в тех краях не имели никакого желания.
