Олег Кожевников - Будущее в тебе. Лёд и пламя

— Бульба, если чувствуешь, что не успеваешь, всё бросай здесь, не морочь себе голову. В конце концов, если будем живы, этой-то лабудени всегда добудем, а если убьют, то всё это дерьмо нам всё равно не пригодится. Главное – это боеприпасы к трофейному оружию, их-то нам, хрен кто подвезёт, а остальное можно в топку.

Движение мы начали по знакомой дороге, именно по ней мы и прибыли в деревню Суомиссалми. Хотя по этой дороге постоянно ездили полковые обозы, и вроде бы никто их не обстреливал, но я всё равно распорядился осуществлять обследование прилегающей к дороге местности по полной программе. Заключалась она в проверке всех встречаемых лесных массивов на расстоянии до пятисот метров от дороги. Первый взвод проверял близлежащие от дороги обочины на глубину 50-100 метров. Второй и третий взводы тралили местность на расстоянии 100–500 метров от дороги. Мы с Шерханом и Шапиро ехали на санитарных санях по самой дороге, за нами моя теплушка, ведомая одной лошадью. Это и был весь наш обоз, который мы успели собрать к моменту нашего выступления. Но ехали мы в таком составе не очень долго, в 14–40 нас догнал весь наш ротный обоз, включающий в себя и сани огневого взвода. Когда они появились, на душе у меня сразу полегчало. Увидев это, мерно двигающееся тяжёлое вооружение, я сразу почувствовал ощутимый прилив сил, и наше могущество. Что нам какая-то засада финнов – развернём “Бофорсы” и сметём её, к чёртовой бабушке.

Красноармейцы двигались хорошо – бодро. Всё-таки, двухнедельный отдых и отличная кормёжка сделали своё дело. Даже старички были резвы как сайгаки. Салаги от них не отставали и службу несли исправно. Ещё бы, за прошедшие дни Ряба и Кузя их так погоняли, что теперешнее задание им казалось отдыхом, просто загородной лыжной прогулкой. Основное, чем они занимались в последнюю неделю, — это тренировки по обнаружению и ликвидации снайперов. Роль финских "кукушек" играли наши снайперы. При этом я разрешил лучшим из них, Якуту и Кукину стрелять боевыми патронами. Подчинённые старшины специально из тонкой фанеры изготовили мишени, которые потом были закреплены над касками красноармейцев. Задача снайперов состояла в том, чтобы как можно больше поразить этих мишеней, а бойцы в свою очередь должны были вовремя обнаружить "кукушку" и постараться нейтрализовать стреляющих. Для этого нужно было незаметно подобраться к тому месту, где засел снайпер и кинуть туда учебную гранату. В первые дни занятий практически во всех мишенях были дырки. Но потом дела улучшились, и ребята начали иногда доставать снайперов гранатами. А вчера одна такая учебная граната даже долбанула Якута по каске. Хорошо, что мы их делали из деревянных брусков, и они были гораздо легче, чем настоящие РГДшки. Самое главное, что наши новобранцы перестали паниковать при свисте пуль. Правда, для этого пришлось их немного помучить. В нарушение всех инструкций, я заставлял их ползать под огнём “Максима”. Наш лучший пулемётчик Петров вёл ровный настильный огонь, каждый третий патрон в ленте был трассирующим. Вот под этими пулями, которые летели буквально в нескольких сантиметрах над головой, боец должен был аккуратно проползти по ровной площадке до окопа. Этими упражнениями красноармейцы занимались всю первую неделю нашего отдыха. В программе обучения были также: изучение и стрельба из автомата, преодоление препятствий, метание учебных гранат, ну и, естественно, ежедневный десятикилометровый лыжный марафон. Так, после окончания каждого тренировочного дня, проведенного в этом санатории, из нательного белья молодых бойцов можно было просто выжимать пот. Я сам вчера случайно подслушал разговор трёх новобранцев. Они отошли покурить после разбора результатов охоты на снайперов. Почему-то самым укромным местом они посчитали закуток у моей теплушки. Так вот, в своёй беседе они, все как один, по-чёрному ругали и Рябу, и меня, мечтая поскорей оказаться на фронте в непосредственных боевых порядках. Финны казались им гораздо менее страшными, чем их командиры. И это при том, что все они прекрасно понимали – эти тренировки делаются только для их блага.

До посёлка, где был запланирован привал, мы добрались к 18-ти часам, там нас встретил квартирмейстер и определил для всех место постоя. Там у нас были шикарные условия ночёвки, на мою роту выделили целый коровник. А лично я спал, вообще, по-королевски, в своей отдельной теплушке. Шерхан тоже неплохо устроился, его постель была рядом с моей. За время нашего движения никаких происшествий не случилось. Финские диверсионные группы как будто вымерли.

Я самонадеянно предположил, что такая спокойная остановка на дорогах сложилась благодаря нашим предыдущим вылазкам, ведь именно в результате действий двух рот, находящихся под моим командованием, был разгромлен батальон шюцкоровцев. А подобные этому, охранные отряды были инкубатором всех диверсионных групп и снайперов-любителей. Своей успешной атакой мы здорово проредили этот батальон, и, к тому же, нами был захвачен их штаб. Там контрразведчиками дивизии были найдены списки с адресами всех, приписанных к этому батальону щюцкоровцев. За прошедшие две недели ребята из контрразведки дивизии хорошо поработали. В результате чего, в зоне ответственности, относящейся к уничтоженному батальону шюцкора, наступили покой и благоденствие. Уже можно было не хвататься судорожно за оружие, увидев вдалеке любого финского крестьянина.

Оставив роту заниматься хозяйственными делами и проводить подготовку к предстоящей ночёвке, я отправился в штаб батальона. Место его дислокации было совсем рядом, как и других рот нашего батальона, а именно – соседние коровники. В штаб я пошёл, когда заметил прибывшие к нему знакомые вагончики. В вагончик командира батальона я попал как раз вовремя, к моменту, когда накрывали стол. Сипович даже пошутил:

— Да, старлей, теперь я понимаю, как у тебя, получается, всегда брать финнов за горло. Ты просто нутром чувствуешь, когда народ расслабился и хочет немного передохнуть. Только чухонь сядет, чтобы пропустить рюмашку своей финской водочки, как на тебе – появляется голодный и злой Черкасов. Ладно, Юр, садись, сейчас подойдёт Пителин, и накормим мы тебя настоящим командирским ужином. Хотя, я думаю, после харчей твоего старшины, ты не почувствуешь никакого пиетета перед этим угощением.

Ужин с командиром и начштаба батальона действительно не шёл ни в какое сравнение с теми застольями, которые организовывал Бульба. Даже водка у Сиповича была обычная, та, которую можно было купить в любом нашем деревенском магазине. Для себя я подумал, — нужно и в свой батальон, подкинуть финской или шведской водки, а то чужие штабы снабжаю, свой же сидит на голодном пайке. За командирским столом даже паршивой финской колбасы, или сыра нет.

Во время этого ужина я получил полную информацию о положении дел в нашей дивизии, седьмой армии и в целом на Советско-Финском фронте. Были разъяснены задачи моей роты на завтра. После этого Пителин даже разрешил завтра с утра в штаб не являться, а в 6-00 выступать по обговорённому ранее маршруту. Приказ на завтрашний день не менялся, всё оставалось в силе. Узнав то, что меня больше всего интересовало, я, поучаствовав в последнем тосте Сиповича, откланялся. Особых возражений не последовало, и я не спеша вышел из этого тёплого вагончика.

Подъём был в пять часов утра, в 6-00 моя рота выступила по намеченному маршруту. В 14–00 мы вошли в расположение дивизии, которую должна была сменить наша. По пути никаких происшествий с нами не произошло, всё было тихо и спокойно. Только всё более усиливающаяся канонада напоминала о том, что мы неумолимо приближаемся к фронту, и спокойная, безмятежная наша жизнь заканчивается.

Процесс смены всех частей дивизии затянулся до глубокой ночи. Моя рота заняла отведённый на неё участок фронта только к 12 часам ночи. Хотя, если прямо сказать, занимать особо было нечего. Окопы были очень мелкими, блиндажей не было. Для сна красноармейцам служили какие-то вигвамы, наспех сделанные из веток. На не очень толстые стволы деревьев был наложен еловый лапник, потом эта конструкция обтягивалась плащ-палатками, а сверху засыпалась снегом. В принципе, ночь там перекантоваться было можно, но, по сравнению с оставленными нами блиндажами егерей, это было очень убогое пристанище, и полноценно там выспаться было невозможно. Но, как говорится, дарёному коню в зубы не смотрят, пришлось и эти шалаши принимать с благодарностью. Всё, какое-никакое, а убежище от холода.

Командир сменяемого моей ротой батальона, как бы извиняясь, говорил:

— Знаешь, старлей, тут нам было не до возведения капитальных сооружений. Люди держатся из последних сил, да и мало их осталось. Во всём батальоне активных штыков меньше, чем в твоей роте. К тому же, оборона на месте не стоит. Мы, хоть и медленно, но вперёд двигаемся. Снайпера тут зверствуют – мама, не горюй! Да ты и сам скоро всё узнаешь! Если сумеешь с третью роты добраться до конца этого предполья, то – честь тебе и хвала. А если сможешь ещё и пару раз в атаку сходить на доты и дзоты “линии Маннергейма”, то ты, вообще – герой.