Василий Головачёв - Катарсис. Том 2
— Они умеют многое, как и все маги, только используют свое умение редко и в основном если кому-либо требуется помощь.
Голоса беседующих удалились, Егор и Ираклий остались одни.
— Ты все-таки изменился, — сказал Федотов, одеваясь, — стал сильнее и спокойнее, но будь другом, не разменивайся по мелочам. Нам уже за сорок, пора остепеняться. Ешь с голоду, а люби смолоду, как говорится. Я отношусь к Марии иначе, а она женщина… ну, ты должен понимать.
— Боюсь, от меня в этой ситуации мало что зависит.
— А от кого зависит? — мгновенно окрысился Ираклий. — От меня, что ли? Если бы все зависело от меня, ты был бы уже…
Крутов поглядел на удалявшихся женщин.
— От них. Несколько мгновений Ираклий смотрел на него бешеными глазами, потом оглянулся на Марию, расслабился, нагнулся за часами. Проговорил с ехидцей:
— Витязи все такие добрые, как ты? Что их объединяет?
— Менталитет, — в тон ему ответил Крутов.
— Харизма, — со знанием дела кивнул Ираклий.
Егор засмеялся, улыбнулся и Ираклий, подходя ближе. Хотел что-то добавить, но передумал. Они догнали друзей уже за воротами, не отвечая на их любопытствующие взгляды.
— Куда идем обедать? — поинтересовался Ираклий. — Я здесь ничего не знаю.
— Я знаю, — отозвалась Мария. — Через мост, налево, есть небольшой ресторанчик. «За Гзой» называется, там кормят неплохо.
— Погодите, — нахмурился Панкрат. — Прежде объясните мне все же, зачем нас всех вызвали в Юрьев. Что мы должны делать дальше?
— Надеюсь, мы будем действовать самостоятельно? — прищурился Ираклий.
Все почему-то посмотрели на Марию. Та сделала отрицательный жест.
— Я сама не в курсе. Знаю только, что готов новый Замысел, а Егор Лукич выбран его главным реализатором. Мы же пока составим его команду.
— Я так не… — Ираклий осекся, встретив взгляд Марии. — Почему мне об этом никто не сказал в Нижнем?
Он хотел сказать: «Почему меня используют в качестве рядового исполнителя, когда я сам — командир группы?» — но не сказал. Хотя Мария прекрасно его поняла.
— Мужчины, — сказала она с сожалением, — давайте будем выше амбиций и выяснения отношений. Катарсис может обойтись и без вас, вы же без него — обыкновенные мужики. Когда у кого-нибудь из вас сфера ответственности очередного Замысла выше, чем у остальных, вы должны ему помогать, как это было в Переславле. Задача Егора сложна и ответственна, именно поэтому нас и присоединили к нему.
Мария немного хитрила, зная, что статус Крутова выше, чем у его друзей, но об этом знала только она.
— Я не собирался выяснять отношения, — отступил Ираклий. — Так что нам предстоит делать?
Все посмотрели на Крутова.
— Наша задача — спасти человека, — сказал он просто. — Детали — в процессе подготовки, многих я не знаю сам.
Установилась тишина. Панкрат дернул себя за ухо, обошел Крутова и двинулся к стоянке машин. Все смотрели, как он идет, и молчали. Панкрат приостановился, бросил назад косой взгляд.
— Чего стоите? Поехали обедать. Потом Егор проведет инструктаж, и начнем работать.
Все разом задвигались, зашумели, двинулись вслед за Воробьевым. Лиза взяла Егора под руку, прижалась к нему тесней, шепнула:
— Кого хоть спасать будем?
Егор хотел ответить, что она не допущена к участию в операции, но вместо этого сказал:
— Академика Тиграна.
Обед не занял много времени.
Перед ним Крутов в общих чертах поделился с друзьями планом спасения академика Тиграна, пообещал сообщить подробности в Москве, и все прониклись серьезностью ситуации.
В начале шестого они выехали из Юрьева на трех машинах в сторону Москвы: первыми Крутовы на «Лэнд-Круизере», затем Ираклий с Марией на «Судзуки» и последним Панкрат на таком же белом «Судзуки-Витара» девяносто девятого года выпуска. В столицу решили ехать не по известным трассам — Горьковскому и Ярославскому шоссе, а напрямую, через Кольчугино, Киржач и Щелково.
Лиза почти не разговаривала, чем основательно встревожила Крутова, и он даже подумывал, не рассказала ли ей Мария подробности их встречи, но все объяснялось просто: Елизавета устала и хотела спать.
— Господи, да какие проблемы? — с облегчением сказал Егор. — Откидывай сиденье и спи, нам ехать часа два, успеешь покемарить.
Лиза так и сделала, благодарно улыбнувшись мужу, поцеловавшему ее в щеку. Однако поспать ей удалось всего полчаса. На выезде из села Ефремово, располагавшегося в шести километрах от Киржача, перед машиной Крутовых на шоссе внезапно выскочил мальчишка лет двенадцати, и Егор едва успел затормозить.
Лиза проснулась. Егор успокаивающе погладил ее по плечу, собрался было ехать дальше — не ругаться же на пацана? — но мальчишка с плачем бросился к машине, умоляя «дяденьку» помочь, вцепился в дверцу. Горе его было неподдельным, и Егор, переглянувшись с Лизой, вышел из машины.
— Что случилось, парень? Рассказывай и не реви.
Подошли Ираклий с Панкратом, за ними вышли из машин и Мария с Лизой.
— В чем дело? Это еще что за чудо в перьях?
Размазывая слезы по щекам, всхлипывая, то и дело оглядываясь, приплясывая на месте от нетерпения, мальчишка начал говорить. Из его сбивчивого рассказа вырисовывалась следующая картина.
К ним на ферму приехали пятеро мужчин, стали требовать от отца рыбы и раков, а когда отец отказал им под предлогом, что улов уже сдан в село, его затолкали в озеро и велели самому ловить раков. Если же ловить не станет, гости пообещали ферму сжечь и хозяина утопить.
— Кто у тебя отец-то? — угрюмо спросил Панкрат.
— Фермер, — ответил мальчишка, порываясь бежать. — Хозяйство у нас рыбное, разводим раков и рыбу в озере и продаем. Дяденьки, миленькие, помогите, они его убьют, они все пьяные, сейчас мамка приедет из города, еще хуже будет…
— Что делать? — Панкрат оглядел лица друзей. — У нас есть время?
— Не хотелось бы шуметь на дороге… — сказал Крутов. — Но и оставлять людей в беде нельзя.
— Да уж, по такому случаю трафик не разработаешь, — усмехнулся Ираклий. — Поехали на ферму. Где ваше озеро, малец?
— Тут недалеко, полкилометра всего, я покажу.
— Отца как звать?
— Владимир Иванович.
— А тебя?
— Вовка…
— Поехали, Вовка.
— Только ради бога обойдитесь без драки! — попросила Мария.
Крутов посадил в кабину мальчишку, и они свернули с шоссе на узкую грунтовую дорогу, ведущую к небольшому озерцу и садовым участкам за ним. Петляя между невысокими песчаными холмами, поросшими кустарником, дорога пересекла сосновый лесок и вышла на берег озера, где располагалось нехитрое фермерское хозяйство «Ива»: небольшой деревянный домик, где жила семья фермера Иванченко, три сарайчика, две лодки, моторная и весельная, два ряда квадратных садков-аквариумов для разведения мальков, такие же садки, только побольше, отгороженные сеткой, — в воде у берега и на заднем плане — старенькая «Газель».
Картина, открывшаяся взору, была довольно живописной.
Хозяин фермы действительно стоял, не шелохнувшись, по пояс в воде, в трех метрах от берега, исподлобья глядя на компанию «крутых» гостей. Впечатление было такое, будто он находится в полусумеречном безразличном ступоре, как бы перед расстрелом, не понимая, что происходит.
На берегу озера горел костер, рядом стояла серая «Волга» гостей с владимирскими номерами. Трое из них, одетые в одинаковые спортивные костюмы, бродили по берегу с пивными банками в руках, то и дело крича на фермера, чтобы он немедленно лез ловить раков. Двое хозяйничали в доме хозяина: оттуда слышались громкие голоса, хохот, звон и грохот разбивающейся посуды. Услышав гул моторов подъехавших машин, «спортсмены» перестали ржать и орать, один из них, пожилой, с лысиной, широколицый, с вислым носом, направился к своей машине, а двое других — здоровые, накачанные, с короткими стрижками, придвинулись к джипу Крутова. Егор вылез, вышли и Панкрат с Ираклием. Женщины остались сидеть в кабинах джипов.
Мальчишка выбрался из кабины, бросился к отцу с криком:
— Папа! Дяденьки приехали!
— Что тут у вас происходит? — осведомился Крутов.
— Не твое дело, — бросил один из «спортсменов» угрожающе. — Проваливайте отсюда!
— И побыстрей, — добавил второй с ухмылкой, — а то придется знакомиться по полной программе.
— Мы и хотим по полной программе, — многозначительно проговорил Ираклий. — Кто вы такие и что здесь делаете?
— Проваливайте, я сказал! — озлился белобрысый «спортсмен». — Неприятностей захотелось? Будут!
Вели они себя так нагло, что Егор понял: это не простые бандиты. Их повадка — начальственно-глумливая, непререкаемая, была повадкой людей, которым в этой жизни все сходило с рук как бы заранее, по статусу неприкосновенности.
