Юрий Корчевский - Канонир
В сумерках, чтобы не увидел любопытный глаз, я достал из‑за наличника мешочек с каменьями, завернул в тряпицу несколько штук и вернул мешочек на место; туда же сунул и мешочек с деньгами. Пересчитывать их я и в самом деле не стал, но мешочек всё‑таки развязал и серебро осмотрел. На вид и на зуб — не фальшивка. Судя по оставшемуся количеству камней, мне предстояло ещё четыре ходки.
Не спеша поужинал, отметив успех кувшином вина.
Утром я позволил себе выспался — встал поздно. А куда спешить? Если всё пойдёт так, как вчера, через четыре дня мне можно будет уезжать. Ещё бы обоз попутный попался сразу же, совсем было бы хорошо.
Позавтракав, я отправился в Немецкую слободу.
На мой стук в ворота выглянул вчерашний слуга, без единого слова впустил меня и провёл к ювелиру.
Поздоровавшись, я уселся на стул и высыпал на стол камни из тряпицы. Как и вчера, ювелир достал лупу и стал рассматривать камни. Я приготовился к долгому ожиданию. Однако сегодня что‑то пошло не так.
Я почувствовал, как от ювелира прямо‑таки пошла волна неприязни, страха, презрения. Определить это точно было невозможно. Знаете, как бывает? Встречаешься с незнакомым человеком, которого видишь в первый раз, и тут же возникает антипатия. Вам неприятно с ним общаться. Вот так и я почувствовал — только не антипатию, а более сильное чувство.
Я постарался не выдать возникшего подозрения, но незаметно опустил в кисть руки рукоять ножа, который предусмотрительно сунул в рукав. Оружие — вроде сабли или пистолета — брать с собой неразумно — всё равно слуга на входе отобрал бы.
Вероятно, ювелир подал слуге знак.
Я был настороже, и только поэтому успел уклониться от дубинки, коей слуга пытался ударить меня по голове. Короткая деревяшка дубинки ударила по спинке стула, сломав её. Слуга попробовал взмахнуть дубинкой ещё раз, но так и застыл с поднятой рукой. Мой нож упирался ему в шею.
— Дубинку отдай!
Слуга послушно протянул мне дубинку.
— Теперь отойди за стол — за хозяина, и не дёргайся, а то порежу обоих.
Слуга послушно зашёл за спину хозяина и застыл, как статуя.
— Что‑то ты не ласково встречаешь гостя, хозяин. Я не грабить пришёл — с деловым визитом.
Ювелир сидел с потерянным видом, челюсть его отвисла. Он явно не ожидал такого поворота событий.
— Эй, хозяин! Звать‑то тебя как?
— Дитрих.
— Немец?
— Зачем тебе?
— Понять хочу. Вот пришёл я к тебе с камнями, а ты напал, как последний разбойник. Знаешь, что на Руси с такими делают? Если не знаешь, скажу — вешают без суда.
Хозяин побледнел, слуга же стоял истуканом.
— Жду ответа!
— Э… э… э… Видишь ли, ты принёс в числе других и этот камень.
Ювелир пододвинул ко мне небольшой бриллиант.
— Да, — подтвердил я, — и что?
— Я сам его гранил и узнал свою работу. Было это года четыре назад. Заказал его мне русский купец для своей жены в подарок, и я ещё оправил его в перстень. И что я вижу теперь — бриллиант есть, кольца нет. Возникает вопрос — где владелец перстня? Почему он не пришёл? Приходит неизвестно кто, неизвестно откуда и хочет продать фамильную драгоценность. Откуда мне знать происхождение других камней — может, их сняли с убитых владельцев. Я не хочу иметь с тобой никаких дел — ты скользкий человек!
После столь бурного монолога лицо ювелира покраснело, он откинулся на спинку кресла и часто дышал. В принципе, на его месте я мог подумать так же.
— Хорошо, я расскажу о появлении у меня этих камней. Я лекарь из Пскова, при нападении шведов на город попал к ним в плен. Когда мне удалось бежать из плена, убив шведа, вместе с его оружием я забрал у него кожаный мешочек с камнями. Сам же я никого не грабил и не убивал. Где взял трофеи тот швед, я не знаю. Поэтому совесть моя чиста.
Ювелир и слуга переглянулись.
— Хорошо, лекарь из Пскова. Я куплю у тебя эти камни, но это твой последний визит сюда.
— Договорились.
Слуга вышел и вернулся с деньгами.
Я сунул мешочек за пазуху, убрал нож в рукав.
Слуга шёл по двору впереди, я — метра на два сзади. Кто его знает, что у него на уме?
Когда я уже был за калиткой, рыжий улыбнулся.
— Осторожен ты и опытен. И нож принёс, и себя защитить смог. Не похож ты на лекаря — уж больно ловко оружием владеешь.
— Жизнь научила. Не кидайся на людей с дубинками, когда‑нибудь напорешься на нож.
Рыжий хмыкнул и закрыл калитку. Вот влип! Кто же мог подумать, что ювелир опознает камень? Теперь придётся искать другого покупателя, а это непросто. Ювелиры — не кузнецы, не на каждом углу сидят, и никто не даст гарантии, что и у другого ювелира не будет такого же рыжего слуги с дубинкой. Только сейчас, на обратном пути пришло понимание грозившей мне опасности и запоздалый страх. Ведь тюкнули бы по темечку, тело сбросили бы в отхожую яму, камни — себе, и — привет. А если бы даже и не убили, а передали городской страже — их двое, иноземцы — им быстрее поверят. Утверждали бы, что я хотел их ограбить, напал с ножом. И разбираться бы никто не стал — ведь видаков двое. Вздёрнули бы на суку как пить дать. И выходит, что я только чудом выскользнул из лап смерти.
Пару раз на обратном пути я оборачивался. Кто их знает, этих чужеземцев — пойдёт слуга следом, проследит, где живу — жди потом служивых из Разбойного приказа.
Мне вспомнился измождённый вид ювелира, и в памяти сразу всплыло: «Как злой Кагцей над златом чахнет…» А ведь верно подмечено!
Поскольку время было обеденное — откушал, оставил деньги, взял несколько камней и пошёл на торг. Я выбрал самый крупный камень и стал обходить лавки златокузнецов — так на Руси ранее назывались ювелиры. Маленький камень показывать не стоило — его просто могли купить. Большой же стоил дорого — наверняка покажут дорогу к тому, у кого есть большие деньги.
Четвёртая попытка оказалась удачной. Молодой и весёлый ювелир — наверняка подмастерье, осмотрев камень, сказал:
— Таких денег, чтобы камень сей купить, ты в лавках не найдёшь. Ступай в крайний ряд, там спросишь лавку Кривого Евстрата. С ним и поговори.
Евстрат оказался не кривым, а косым. Оба его глаза как‑то странно косили, и невозможно было понять — на тебя он смотрит или в сторону.
Осмотрев камень, Евстрат бросил:
— Беру!
— Не торопись — сколько заплатишь?
— Сто рублей серебром.
— Договорились. А эти возьмёшь?
Я на ладони протянул оставшиеся камни. Ювелир посмотрел по сторонам — а может быть, мне так показалось с его косыми глазами.
— За все камни денег здесь нет. Вот тебе за тот, что договорились. Ещё камни есть?
— Есть! — Я решил рискнуть.
— Скажи, куда подъехать, и жди вечером.
— Договорились. Только если придёшь не один да с чёрными мыслями, пеняй на себя.
Я назвал ему постоялый двор.
— Жди, буду непременно.
Я завернул оставшиеся камни в тряпицу и отправился на постоялый двор. Там достал из‑за наличника мешочек с камнями, зарядил пистолет, вытащил саблю из ножен и сунул в постель под одеяло. Коли ювелир придёт с нехорошими мыслями, я смогу одного застрелить из пистолета и мгновенно выхватить из‑под одеяла обнажённую саблю. Некрасиво будет, если он придёт с благими намерениями, а я встречу его с пистолетом за поясом и саблей на боку.
Когда начало смеркаться, раздался стук в дверь. На пороге стоял хозяин постоялого двора.
— К тебе гости. Пускать?
— Да, я жду.
Из коридора шагнул в комнату Кривой Евстрат. Я усадил гостя на лавку, сам уселся на постель. Камни в мешочке лежали на столе.
— Вот товар — смотри, оценивай.
Евстрат вытащил лупу, осмотрел каждый камень, что‑то бормоча себе под нос и царапая на клочке бумаги. Затем выпрямился.
— Беру всё за шестьсот монет. Серебром или золотом?
— Лучше золотом — меньше места занимает.
Евстрат поднялся, приоткрыл дверь. В комнату вошли два бугая. Рука моя невольно метнулась за распахнутую полу кафтана, где находился пистолет. Движение не осталось без внимания ювелира.
— Не торопись, остынь, я купец, а не тать. Меня вся Москва, а то и пол–России знает.
Амбалы внесли сундучок и застыли у дверей. Евстрат отсчитал монеты, сложил их стопками на столе.
— Пересчитай!
— Я смотрел — всё верно.
Евстрат не спеша собрал камни в мешочек и уложил в сундучок.
— Претензии есть?
— Нет.
— Я бы с удовольствием обмыл сделку, но дела. Будет ещё товар — милости прошу, дорогу знаешь.
Бугаи подхватили сундучок, открыли дверь, и все быстро удалились. Ни фига себе — чётко, быстро и с подстраховкой. Такой организации дела на Руси я ещё не видел. Вот тебе и Кривой! Мне у него ещё поучиться надо.
Я запер изнутри дверь. Дело сделано.
Пересчитав деньги, я уложил всё в кожаные мешочки. Выглядело уж больно наглядно, надо бы подыскать что‑нибудь более невзрачное.
