Александр Мазин - Утро Судного Дня
— Довольно, — прервал его Грива. — Я понял, что вы просчитали все.
— Не мы, — уточнил Юджин. — «Головастый».
— Ничего себе! А если всплывет?
— Не всплывет. Все вводные были встроены в девять учебных задач. «Головастый», конечно, может срастить фрагменты, но для этого ему надо задать правильный вопрос. А вероятность этого — меньше одной миллионной. Спроси у своей подружки, может ли она продолжать движение. Минимальное время активации систем — пятнадцать минут.
Они уложились в десять минут.
В точно установленном месте О’Тулл пробил резонатором стенку одного из воздуховодов. За стенкой оказался полутораметрового диаметра тоннель.
— Его проложили час назад, — сообщил Ирландец. — Осторожно: стенки еще горячие. Ровно через семь минут он будет уничтожен.
— Я восхищен твоей выдержкой, — сказал Грива. — Если мы не успеем, его разрушат вместе с нами?
— Вместе с вами, — уточнил О’Тулл. — Я останусь на базе. Надо построить ложный след, иначе вас вычислят в течение получаса. Но вы успеете. Тоннель — триста метров и выводит в автоматические мастерские парижского метро. Оттуда, по этой схеме (на визоре Гривы высветился план) вы проследуете еще в один тоннель, который приведет вас на перрон. Людей там в это время нет. Зато полно автоматических магазинчиков с бесплатной одеждой. У вас будет двадцать минут. Возьмите всё, что необходимо, и двигайтесь дальше по схеме. Тоннель, помеченный зеленым, выведет вас в ассенизационный коллектор. Он «сухой», на профилактике, но утилизатор не отключен. Вы переоденетесь в цивил, а всё, что на вас сейчас надето, сбросите в утилизатор. Полагаю, схему дальнейшего движения ты к этому времени запомнишь?
— Уже запомнил, — сказал Грива.
— Очень хорошо. Конечный ее участок завершается в одном из частных кондоминиумов на окраине Парижа. Ты все запомнил?
— Да. Что дальше?
— А дальше — сам, — Артём не видел лица Ирландца, но мог бы поклясться, что тот ухмыляется. — Встречать тебя никто не будет. И прикрывать тоже. Кое-кто, знающий тебя достаточно хорошо, сказал, что твоих навыков разведчика хватит, чтобы выжить.
— И никаких рекомендаций?
— Твой выбор должен быть абсолютно непредсказуем.
— И это все?
— Нет. Еще кое-кто пожелал вам удачи! Я — присоединяюсь. Удача вам понадобится. Всё. Время вышло!
Юджин сгреб Артёма в охапку, ткнулся забралом в лицевой щиток шлема Гривы:
— Прости, брат, — шепнул он. — Мы сделали, что смогли.
— Спасибо, Юджин! Я у тебя в долгу.
— Всегда! — Ирландец засмеялся. — На том свете сочтемся. У тебя есть все шансы попасть туда позже меня.
— Это почему? — насторожился Грива.
— Потому! Посмотри на себя в зеркало, Арти, когда у тебя будет возможность, — и ты поймешь. Удачи, друг!
И, буквально оттолкнув от себя Артёма, повернулся и зашагал обратно.
— Храни тебя Бог, Ирландец, — прошептал Грива.
Зеркало… К чему это он? К месту или нет, но Артёму вдруг вспомнилось: в его палате не было зеркал. Даже в ванной. Почему?
Ладно, у него еще будет время об этом подумать. По крайней мере хочется в это верить.
Глава шестая
Небо над Парижем
Грива не стал строго следовать схеме. Люк, который он выбрал, выходил не во двор, а располагался у края уличного тротуара. Выбирал Артём интуитивно, но интуиция не подвела. Удача была с ними. Прямо над люком стояла вертушка. Словно по заказу. Вряд ли это ловушка. Просто совпадение.
Артём чуть пошире приоткрыл люк, огляделся. Улица была пустынна. Никакого движения, если не считать медленно ползущего вдоль тротуара уборочного комбайна. Комбайн был автоматический. Запад-Европа всё же не Африка.
— Оставайся тут, пока я не позову, — шепнул Грива Даше.
Дверца вертушки была не заперта. Что для Запад-Европы опять-таки естественно.
Грива нырнул внутрь, присел так, чтобы снаружи его было не видно, «прислушался»…
Угрозы не было. По крайней мере в радиусе сотни метров. Но это не значило, что на крыше ближайшей «высотки» не сидят снайперы. Или нет на подлете боевого «крыла» с группой зачистки.
Ладно, будем решать проблемы по мере их возникновения.
Не вставая, Грива аккуратно снял крышку с панели идентификатора. Так… Защиты вообще никакой. И сенсор технической проверки — на самом виду. Грива тронул его — и контрольная панель вертушки ожила. В ручном режиме, разумеется: техники не проверяют автопилот, это работа программеров.
Еще две минуты потребовалось Артёму, чтобы вызвать из «памяти» последнего пользователя и по внутренней линии ввести его данные в идентификатор. Теперь любой сканер считает «биографию» пилота. Всё, можно взлетать.
Грива приоткрыл дверцу:
— Даша…
Девушка выбралась из-под земли и оказалась в кабине раньше, чем крышка люка встала на место.
— Ничего не бойся, — сказал Грива девушке. — Сейчас мы немножко полетаем, ладно?
Даша кивнула. Она с интересом смотрела на ползущий по тротуару уборщик.
— Он не причинит вреда, — произнес Грива, запуская ручной режим. — Он ест только всякий мусор.
— Разве он ест? — удивилась Даша. — Он же неживой. От него не пахнет живой плотью… И мертвой тоже не пахнет, — подумав, добавила девушка. — Он — как стены норы, через которую мы сейчас шли, да?
— Точно, — согласился Артём. — Внимание: взлетаем!
И поднял вертушку.
Поднял плавно, «по-граждански», чтобы не привлекать внимания. Если их хотят сбить, всё равно собьют, независимо от траектории взлета.
Их не сбили. Небо было чистым. Грива поставил вертушку на курс. До Германии — чуть больше двухсот километров. Час полета. В Германии они приземлятся, подзарядят аккумуляторы — и еще через два с половиной часа окажутся в России. Вернее, в Польше. Но это не важно. На территории Российской империи Артём сможет «засветить» коды и по закрытой линии связаться с дедом. А уж действительный тайный советник Грива как-нибудь организует их «доставку» в Санкт-Петербург так, чтобы всеведущий «Аладдин» ничего не разнюхал.
Артём повернулся к Даше:
— Ты как?
И сразу понял, что все в порядке. Даша совершенно спокойно отнеслась к тому, что они летят.
— Всё хорошо, да? — Она улыбнулась, и у Артёма потеплело в груди.
— Какая ты красивая, — начал он. — Я…
И тут ожил динамик общей связи.
— Пилот летательного аппарата Е–12–58–05,— рявкнул грозный голос по-французски. — Немедленно включить автопилот и приземлиться!
Всё-таки их выследили!
Грива запрокинул голову, ожидая увидеть звено штурмовых вертушек или даже боевое «крыло»…
Но над ними висела одна-единственная вертушка. Правда, полицейская.
Очередная хитрость «аладдиновцев»?
Маловероятно. И всё-таки следует допустить такую возможность. Но в любом случае удирать глупо. Если их выследили, то в воздухе у Гривы никаких шансов. Если же это простая проверка, то попытка удрать тут же сделает их дичью еще и для французской полиции.
Так что Грива безропотно повел «птичку» вниз. Правда, местом посадки выбрал не землю, а крышу какого-то ангара, на которой уже «отдыхало» несколько вертушек.
Сели. Теперь, по местным правилам, Гриве следовало ждать.
Полицейская вертушка опустилась в тридцати метрах. Слишком близко. По инструкции положено — не менее пятидесяти. И «лбом» фонаря — к нарушителю. А эти сели боком.
«Надо же, — подумал Грива. — Я еще помню такие детали».
Полицейских было двое. Один, вернее, одна, толстая женщина выбралась на крышу. К «Аладдину» она точно не имела отношения, потому что двигалась, как перекормленная утка. А как насчет второго? Нет, вряд ли. Второй полицейский тоже вылез из машины. Опять-таки вопреки инструкции, предписывающей ему оставаться внутри и контролировать ситуацию. Этот ничего контролировать не собирался. На экипаж нарушителя даже не взглянул. Вышел, чтобы поразмять ноги.
Первая полицейская, темнокожая, с усталым одутловатым лицом, вразвалочку подошла к вертушке Гривы, по-хозяйски распахнула дверь:
— Несовершеннолетний Фахри, кто позволил вам перейти на ручной режим управления? — спросила полицейская тоном строгой учительницы. — Ваши права вступят в силу только через два месяца!
«Мой прокол», — подумал Артём.
Надо было хотя бы прочитать данные предыдущего пилота.
— Ну, мальчик, что ты скажешь в свое оправдание?
Она что, подслеповата? Или все белые для нее — на одно лицо? Принять мужика на четвертом десятке за тинейджера?
— Мне нечего сказать вам, офицер, — произнес Грива очень вежливо. — Потому что я — не Фахри.
Негритянка уставилась на него. Потом перевела взгляд на Дашу. Может, это она — «несовершеннолетний Фахри»?
Но Даша в этот образ никак не укладывалась.
