Борис Царегородцев - Время больших побед
Я накрыл ее руку своей. Она хотела отдернуть руку, но тут самолет еще немного наклонился, дернувшись, и она с новой силой вцепилась в мою руку. Все в порядке, не бойся. Я постарался повернуться и посмотреть, что делается внизу, но не выпуская Катеринину руку. Сверху все выглядело идеально, корабли идут тремя немного нестройными колоннами. В средней колонне шли наши пленники, их тащат на буксире, и два наших поврежденных эсминца. Сверху кружили истребители, осуществлявшие прикрытия кораблей. Когда пролетали мимо линкора, был виден заметный крен. И над кораблем кое-где еще стелился дым.
– Хороший будет корабль, сильный, надо только довести его до места, – высказался Головко, – а если доведем, обязательно введем в строй. Вот только успеем до конца войны его ввести или нет?
– Товарищ командующий, Арсений Григорьевич, еще в первый день его пленения я думал, что до конца войны мы сумеем его ввести в строй. Тогда он был не так сильно поврежден. Но сейчас, глядя на него и зная его повреждения, мы поняли, что нам до конца боевых действий не поспеть его отремонтировать. И вступит он в строй уже после войны.
Мы сделали два пролета вдоль идущих под нами кораблей, потом, набрав высоту, взяли курс на запад.
После прилета на место первым делом по распоряжению командующего Екатерину определили в госпиталь, сопроводив до места. Первые два дня у меня были заняты приемом дел от вице-адмирала Кучерова. Да это полная жопа, и зачем только я согласился на эту должность. Мне что, спокойная жизнь надоела, что я ввязался в это дело. На мостике своей подлодки я был на своем месте, а вот что я буду делать тут, у меня просто нет представления. Какой из меня начальник штаба. Мне бы под команду пару-тройку каких-либо подлодок, вот их я бы потянул. Нет, надо было отказаться от этого предложения. Но перед Сталиным я почему-то не осмелился возражать, и дернул черт меня за язык ответить согласием. А вот теперь придется мне за свою несдержанность все это самому расхлебывать. Как только выдавалась свободная минута между делами, я начинал снова и снова бичевать себя.
Катерину проведал только раз, заехал узнать, как она устроилась, и все. Несколько раз за пару дней пришлось встретиться с Головко для решения некоторых вопросов. А одна встреча оставила горький осадок. Ко мне для личного знакомства зашел один уверенный в себе генерал.
– Михаил Петрович, я начальник контрразведки флота генерал-майор Кириллов Александр Михайлович.
– Ну что ж, будем знакомы, я новый начальник штаба контр-адмирал Лазарев Михаил Петрович.
Мы пожали друг другу руку, но я не почувствовал дружеского расположения, скорее какое-то сканирование из какого-то фантастического фильма, когда вот таким способом о тебе считывали всю информацию, о которой ты или уже давно благополучно забыл, или о ней еще не знаешь.
– Я знаю, кто вы и откуда. Мне еще с капитаном Кочетковым, сейчас он уже полковник, пришлось заниматься неким Ламипетом и его подводной лодкой «Морской волк». Ох и поломали мы тогда голову. Кто такие, откуда и что за выгоду имеете, помогая нам? Вариантов было много, да и вы нам всякие загадки подбрасывали. То представлялись – смешно даже сейчас представить – марсианами. Потом белоэмигрантами, мы уж и не знали, что подумать, как это так, белоэмигранты и помогают нам. Но когда все открылось, в это просто невозможно было поверить. А теперь речь пойдет о вашей подруге. Вам не кажется странным ваше знакомство с…
– Товарищ генерал-майор, я понимаю, из какой вы организации. У вас есть право так думать, но поверьте, вы ошибаетесь. Вам не составит труда все проверить. Если вы думаете, что это все подстроено, то это не так. В тот момент даже оракул или какой-то предсказатель, ясновидец не мог сказать, где я буду в течение ближайших пару часов, чтобы это все организовать. И эта встреча вышла случайно.
– Но вы-то сами понимаете, что ее нельзя посвящать в то, откуда вы.
– А почему вы решили, что я захочу рассказать. И вот еще что, вы, наверное, плотно держите мой бывший экипаж под колпаком, то есть не выпускаете его за ограду, которой огородили лодку.
– Мы просто стараемся ограничить контакты с нежелательными лицами и предотвратить распространение секретной информации.
– Я все понимаю. Да, нельзя допустить утечки информации. Но главное – не допустить посторонних на охраняемый объект, где сейчас находится подлодка. А ограничивать свободу экипажу не надо.
– И как мы сможем предотвратить утечку секретной информации, если весь экипаж разом выйдет в город? А вот это уже ваша работа.
– Но вы подумайте сами. Мы скоро год тут, и пора уже понемногу вводить наших людей в этот мир. Они должны почувствовать, что мы свои, не пришлые. Разве мы этого не заслужили. Нам уже не вернуться назад. Даже предположим, что вдруг подлодка снова переместится куда-то, может, назад в будущее, а может, еще дальше, в прошлое. Но это уже будет не тот экипаж, что прибыл сюда. Произошла уже частичная замена экипажа. Многие мои товарищи на берегу чем могут помогают в борьбе с врагом. С нашим общим врагом. Насчет секретности, они все уже не дети и могут язык подержать за зубами. А если что, я думаю, вы будете рядом. Я даже не против, если вы – только не обижайтесь – подсунете к ним в постель своих сотрудниц, только, пожалуйста, не замужних. Чтобы потом с мужем-ревнивцем проблем не было.
– Где мы столько сотрудниц наберем? Чтобы к каждому члену экипажа в постель подсунуть.
– Вот только не надо мне говорить об этом, вы же знаете, откуда я прибыл. Все ваши приемы я знаю, и как это делается у вас. Сегодня она не сотрудник, а через неделю… А насчет Катерины, предупреждаю, не надо ее вербовать, я сразу это пойму. Вы можете даже на этот счет сделать запрос в Москву. Я со своей стороны попрошу разрешения на контакты с местным населением для подводников «Морского волка».
Но еще раньше в Москву ушло сообщение, и оно легло на стол Берии, где говорилось, что на контакт с адмиралом Лазаревым вышла некто Белоусова, работающая в одном из госпиталей Архангельска и приехавшая с ним в Полярный.
Срочно было дано задание выяснить все об этой Белоусовой. Через сутки на столе лежало ее дело.
«А не приходится она дочкой ученому-химику Белоусову?» – подумал в первую минуту Берия, раскрывая папку с делом.
– Белоусова Екатерина Евгеньевна, год рождения 1917, 24 октября, из мещан, – читал он. – Из мещан, ладно хоть не из дворян. Так, родителей нет, отец умер от тифа в 1922-м, мать в 1924-м, от чахотки. Воспитывалась в детском доме. Закончила фельдшерские курсы. В 39-м поступила в Ленинградский медицинский институт, значит, недоучилась, – рассуждал Берия.
Дальше шли характеристики из разных учреждений, где пришлось побывать Екатерине, заключения и предписания, сделанные разными ответственными людьми. Ее дело можно было сравнить с делами из фильма «Семнадцать мгновений весны». Ни в чем, себя порочащем, не замечена. Идеальная незапятнанная анкета. Везде только положительные отзывы. А так не должно быть, все равно хоть какое-то темное пятнышко да должно быть. Надо проверить все более тщательно. Берия отдал соответствующее распоряжение. После изучения поступивших за сегодня документов он поехал на доклад к Сталину.
* * *– Ну что, Лаврентий, надо удовлетворить просьбу товарищей из будущего. Раз они там своего дома лишились, так пусть здесь его найдут. Семьи создадут, тогда им будет за что воевать, и легче забудут разлуку с тем домом, когда у них появится тут второй, родной. За этим вы проследите, чтобы были достойные кандидатуры. Еще один вопрос – вы их прямых родственников всех разыскали? Надо так сделать, чтобы их родители, а для кого-то дедушки и бабушки нашли друг друга. Чтобы не случилось – как там Головин сказал – парадокса. А если случится так, что они тут не встретятся, а эти там не родятся, то наши гости могут просто исчезнуть.
– Да, товарищ Сталин, разыскали всех. Пришлось кое-кого с фронта в тыл перевести. Сейчас за всеми ведется наблюдение. За некоторыми особо, это на тот случай, чтобы получилось именно так, как было в их реальности. Из биографий наших гостей нам стало известно, что у некоторых в ближайшее время должна произойти встреча их родителей или предков. Поэтому ведется наблюдение, чтобы встречи состоялись именно тех, кто должен создать те самые семьи, где появятся наши гости или их родители.
– Что там у Лазарева за девица, он так за нее хлопочет?
– Встретил ее в Архангельске в госпитале, когда приехал туда вместе с Головко проведать раненого капитана первого ранга Колчина.
– При первой нашей проверке все чисто, никаких нареканий, замечаний, просто какой-то горный родник. Я решил еще раз все тщательней проверить.
– Так проверяй, а пока Лазарева ни в чем не ограничивай. Если все будет в порядке, такое развитие дела нам даже на руку. Он к кому-то привяжется, легче контролировать будет. Если что с ней не так, он и сам во всем разберется, ну а ты приглядывай. И вот еще что, тут пришла просьба от англичан через наркомат Молотова, они хотят наградить особо отличившихся при разгроме немецкой эскадры и лично встретиться с героями. Там собирается целая делегация, будут и корреспонденты крупных английских газет. Хотят запечатлеть, как говорится, для потомков, чтобы знали героев в лицо.
