Евгений Шепельский - Фаранг
— Тьфу!
Я отпрыгнул, втянул добрую порцию едкого вонючего дыма и тоже закашлялся. Принцесса повесила Джулимана за дело, мелькнуло в голове. А на утро это дело опухло… Тьфу ты! Короче говоря, раз этот мерзавец плюет в каждого встречного, стало быть, он невоздержанный тип! Видит же, что перед ним не стражник, а… ну, пускай не пленник, но обычный человек. Я погрозил Джулиману кулаком.
— Тьфу! Тьфу!
А от города все накатывался тяжкий надсадный рокот: «Туду-у-дду-даааммм, туд-ду-ум боу-ум». Чрево продолжало испытывать Кустол на прочность.
* * *Торке бинтовал Вако голову (грудь у валькирии была шестого размера, не меньше), прочие солдаты разбирали нехитрый арсенал. Рикет топтался возле Архея, который лежал на боку. Я подошел к ним. Чародей был живехонек, дышал размеренно, с закрытыми глазами. Кляп, к счастью, по-прежнему был во рту.
— А ничего с ним не случится, любезный Джорек, ничегошеньки, — буркнул маленький вор, что-то сосредоточенно жуя. — Маги крепкие заразы, только с головой редко дружат. Особенно в Сумрачье, когда делается по-настоящему страшно. К чему было тратить квантум сатис на жалкую креву? Ис-спугался! А теперь что? Толку как с козла молока. Лежит, стонет, искры пускает. Ох, Спящий! Разница между башкой Архея и его задницей всего-то в том, что у последней две половинки.
Я встряхнулся. В голове начинало мутиться. Не только от отравления, но и от испарений, которыми сдуру надышался возле клетки.
— Почему… теплый? — выдавил я, прислонившись к зубцу ограждения.
— А, заметил, — кивнул Проныра, и его глаза метнулись в направлении дерева. — Говорят, корни горы уходят в адскую бездну и потому, дескать, все казненные здесь отправляются прямехонько в тартарары без малейших проволочек. Ну и сам понимаешь: казнь здесь… не очень любима народом, хе-хе-хе. Да ведь ты и так это все знаешь, Джорек! Говорят еще, что если это милое дерево — ведь ты уже понял, что на самом деле это не дерево? — когда-нибудь зацветет, тут-то миру и кранты. И Спящий не успеет пробудиться, как ад захлестнет всех и вся. Смешно, правда? На вот коврижку, только не поломай зубы.
Я взял протянутый хлебец и надкусил. Во рту было сухо, но я заставил себя жевать.
Туду-у-дду-даааммм, туд-ду-ум боу-ум…
До Кустола отсюда было мили три, не больше. Я посмотрел поверх зубцов (они были разной высоты, но все до одного острые, как пики) — под стенами бурлила огромная вязкая масса мышастого цвета, похоже, она охватила город кольцом. Иногда она выстреливала синими разлапистыми молниями, и тогда рождался тот самый грохот, от которого в моем животе все переворачивалось. А над городом скапливались облака — темные, тяжелые, низкие, они перечеркнули матовую полосу Млечного пути (проклятие, тут был точно такой же Млечный путь!) и клубились, как густое алхимическое варево.
— Чародеи Кустола поднатужились и готовятся ударить, — сказал из-под локтя коротышка. — Ну и слава Спящему, все же смогли, все же сумели! Надеюсь, им повезет, а то и подумать страшно, что будет… Потеряем Кустол, как Моар и Кратис, а там уж и на поклон к Велерии идти придется… А что? В деревнях да замках не сильно-то отсидишься! На вот, хлебни. Не нектар, конечно, но и не яд какой-нибудь. Пей-пей, Лис, а то сам на себя не похож. Ты, кстати, как выглядел раньше? Вот эти круги под глазами, они у тебя всегда были? И впалые щеки? И этот взгляд хворой лошади? Говорят, раньше-то ты был на пол-ярда выше, и в плечах пошире, и мог за одну ночь удовлетворить два десятка женщин. Вот, думаю, брехливые слухи, а?
Я молча взял баклагу и отхлебнул горьковатой вяжущей жидкости. Что за дрянь такая? Уж явно не пиво, да и вообще не алкоголь. Какой-то химический отвар, три четверти «Юпи», два «Зуко» или еще какой дряни под названием «Сок сухой растворимый» из моей юности, три ложки соды, соль и перец по вкусу, все вскипятить на водяной бане и дать настояться. Пить маленькими глотками, преодолевая отвращение. Рыгать — по желанию. Впрочем, я настолько хотел пить, что выхлебал половину баклаги, прежде чем меня передернуло, жидкость вязко колыхнулась в желудке, но я усилием воли удержал ее внутри.
— Антидот, — пояснил Рикет, тряхнув сальными патлами. — Против глейва. Надо пить до, во время и после. Тебе, правда, пить уже поздновато, но хоть силенок прибавится. Пей все, мне это пойло без надобности, — он хитро прищурился, — у меня свои секреты.
Внезапно от бурлящей массы отпочковалось вытянутое, похожее на кляксу пятно.
Рикет привстал на цыпочки, всмотрелся и застонал:
— Нет, нет, только не сюда! Только не сюда, помоги нам Спящий! Только не сюда-а-а! Тут же закрытое место!
Разумеется, пятно направилось именно «сюда». После стольких пинков судьбы я бы очень удивился, направься пятно в другое место. Похоже, я начинал, как магнит, притягивать неудачи. Проныра стремительным движением отобрал флягу и сделал несколько жадных глотков, приплясывая, как человек, которому приспичило в метро.
— Ва-а-ако! К нам в гости прется имагон! Ой, нехорошо! Ой, плохо! А я думал, пересидим тихо. Как же он увидел? Как почувствовал? Ой, я как знал, нельзя было сегодня вставать с левой ноги!
Вако оказалась рядом, привстав, всмотрелась в сумрак. Кивнула. Обернулась и взглянула на меня — мрачно.
— Щусенок сказал правду. Собирайся, остроухий, тебе быть на первом рубеже нашей обороны.
Лицо Рикета исказила глумливая усмешка.
— Ох-х, Джорек по прозвищу Лис, теперь уж мы будем драться без шуток да прибауток! Ух-х, ох-х! Умоемся красным и уйдем со вкусом, верно?
Я с размаха двинул ему в зубы.
32
Удар вышел хлипкий, просто беспомощный тычок, а не удар, до того я ослабел. Рикет нырнул под мой кулак, отпрыгнул и ухмыльнулся совершенно беспардонно. Выражение его лица получилась до того обидное, что в моей груди вновь зажглась яростная злоба.
Она же и прибавила мне сил, да и проворства накинула немало.
Я поймал воренка шлепком ладони в ухо, другой рукой схватил за воротник, поднял, встряхнул и саданул пудовым кулачищем под ложечку.
Ну а затем проделал такое, что раньше — еще в бытность мою простым Тихой Громовым — повергло бы меня в состояние шока.
Я сграбастал коротышку поперек туловища и швырнул его в неразлучную парочку — Лейна с Осменом, благо, оба отирались поблизости. Тело прощелыги врезалось в солдат и, судя по звуку, сшибло их с ног — я не смотрел, уже занимался другим делом — бил в скулу многострадального Торке, чей удивленный и растерянный взгляд навсегда отпечатался в моей памяти. Затем оприходовал Башку, легко, дабы обездвижить на несколько мгновений.
Вако оставалась на закуску. Опасная рана приглушила ее реакцию и скорость: она попыталась выхватить меч, потянула его из ножен. Вероятно, успела бы — но плохо намотанный бинт налез ей на глаза.
Я пнул ее в колено, ушиб ногу, но своей цели достиг — Вако откачнулась к зубцам парапета, ощерив зубы в немом крике. Впрочем, тут же напряглась, пытаясь превозмочь боль и как-то атаковать, но я легко стукнул ее сапогом под грудь (пошло лесом это гендерное равенство!) и наступил на ладонь. Затем проревел, вкладывая в голос всю Джорекову свирепость — авось, да поверят:
— Крэнк! Только рыпнись — башку разобью. Дыши через раз!
Вако поверила. Слыхала обо мне, наверное, больше, чем знал сейчас я сам. Уставилась на Джорека из-под повязки бусинами глаз. Расплесканная по лицу кровь казалась в лунном свете черной акварелью.
Я выдернул из ножен меч Вако, приставил к ее горлу. Слова давались с трудом и прозвучали неожиданно тихо и вкрадчиво:
— Плевать мне, кто там на вас ощерился, плевать с высокой колокольни на вашего дохлого короля, чихать на живую принцессу и на Авриса Сегретто плевать. Я шел тихо-мирно, никого не трогал… И вот… Крэнк, чего уставилась, морда? Черта с два ты, шлендарка, будешь мной прикрываться! А дернешься — проверчу в тебе дырку, поняла?
Вроде бы удалось сыграть крутого. Вако поверила еще раз. Откуда ж ей знать, что до недавних пор я не убивал… не убивал человека. Да и сейчас вряд ли смогу… просто так. Безоружного. Я еще недостаточно… осредневековился, чтобы убивать направо и налево всех, кого моя душенька захочет.
— Ладно, кончай, — мрачно сказала Вако. — У меня от твоих слов, Джорек-Лис, уже поджилки трясутся. Испугалась я, да. И не двигаться никому! Ты, Лис, что предлагаешь?
Я перевел дыхание. Мне почудилось на миг, что реальность погасла и я вывалился в черную пустоту. Наверное, потерял сознание на какую-то долю мгновения. Небо, Вако намеревалась заслониться таким доходягой!
— Так… вот мои слова. Вам нужен лишний меч — мне нужна моя жизнь. Простая сделка. Биться на переднем крае я не хочу, умаялся шибко. — Подбородком я указал на Лейна с Осменом, которые не успели подняться с колен (здорово я их зашиб недомерком!). — Вот эти — годятся!
