Игорь Осипов - Измеритель

– Да уж, что скрывать, заждались. Идем в комнату заседаний, остальные уже там. – Еремин оторвался от стены и первым свернул в переход, ведущий в основное убежище.

– Когда великие решают наши судьбы, маленьким людям лучше не вмешиваться. – Саныч еще раз ткнул в плечо воспитанника и дипломатично ретировался.

Отец обнял сына, и они вдвоем вошли в коридор, соединяющий два убежища. Короткий проход, выложенный кирпичом и бетонными блоками, вывел их в широкий поперечный туннель, уводящий куда-то далеко на юг, а напротив открывался новый, похожий на предыдущий, как брат-близнец. Остановившись на «перекрестке», Максимыч окинул взглядом освещенный туннель. Вот она – дорога жизни выжившего человечества, теперь соединяющая несколько убежищ бывшего промышленного комплекса города в одно государство. На севере туннель, заблокированный обвалом, был превращен в огромную животноводческую ферму. Со всех ближайших к городу уцелевших деревень давным-давно привезли, привели или даже принесли на руках всю уцелевшую живность. Выходили, вырастили, и она, в благодарность за многие годы, расплодилась. Скотина и участки для посевов в бывших цехах стали основным сельскохозяйственным богатством бункера.

Глава 2

Сенат

Зал Сената отличался аскетическим убранством. В просторном помещении полукругом стояли сколоченные из досок скамейки, оставляя открытым пространство по центру. Такое расположение не давало ни одному члену собрания никаких преимуществ, а выступающий размещался в центре импровизированного цирка, за небольшим столом. Это было удобно, так как можно разложить бумаги или что-то продемонстрировать. Члены Сената объединенных убежищ выбирались путем прямого голосования, исходя из количества проживающих в том или ином бункере. Всего жилых бункеров было четыре. Самый большой, представленный пятью делегатами, – бункер «Измерителя»; трех человек избрали от бункера гидроэлектростанции, за которым укрепилось название «Тэцовский». Двое было от бункера завода «Радиодеталей» – его пустующее помещение восстановили после пожара, а затем заселяли, в основном, выжившими после катастрофы людьми, найденными на поверхности. И последний, самый малочисленный – бункер «Кристалла», – представлял один человек. Все члены Сената имели право голоса, решения принимались прямым открытым голосованием. Несколько старомодное республиканское правление позволяло избегать ненужных трений в государстве. Все понимали, что в одиночку никакое убежище не выживет, поэтому суверенитета никто и не просил. В одном – «Измерителе» – сплотились основные людские ресурсы, сельскохозяйственная и промышленная база. В другом – ТЭЦ – основные источники энергии. В бункере «Радиодеталей» были оборудованы цеха легкой промышленности, производившие одежду, обувь и предметы ежедневного обихода. Ну, а «Кристалл», изначально служивший базой вневедомственной охраны завода, был оплотом военной мощи нового государства. В нем находились основные склады боеприпасов и оружия, а также проживал личный состав вооруженных сил Объединенных убежищ. Разделение функций служило залогом крепости союза.

Долгое время между убежищами сохранялись бартерные торговые отношения, что осложняло расчеты. В конце концов, Иван Завьялов, вспомнив, что он когда-то получил высшее экономическое образование, предложил не изобретать велосипед, а ввести в обращение денежную валюту. Для этого сталкерами была собрана огромная масса монет различного номинала. Бумажными банкнотами решили не пользоваться ввиду их недолговечности. Так как экономика создавалась с нуля, стоимость монет значительно повысилась. Денежную массу тщательно пересчитали и разделили между всеми бункерами согласно количеству проживающих граждан. Конечно, существовал риск появления новых монет, но Сенат здраво рассудил, что их масса будет несущественной и пагубного влияния на экономику объединенных убежищ не окажет. Денежный оборот существенно облегчил расчеты между людьми, стали процветать частная торговля и мелкий бизнес. Цены на товары и услуги установились очень быстро, в зависимости от спроса. Всем «государевым людям» выплачивали заработную плату, согласно выполненным работам или занимаемой должности. За двадцать лет новая система набрала силу и стала процветать почти как государства в старые времена.

Максимыч остановился в дверях зала заседаний, разволновавшись, как девица, перед рассевшимися на своих местах Сенаторами. Отец тихонько подтолкнул его к столу, шепнув: «Тебе туда… не дрейфь», а сам прошел на свободное место. Одиннадцать сильных мира сего внимательно смотрели на молодого сталкера. Правда, он всех знал: пятерых – в лицо, а остальных – очень близко. Убежища, несмотря на их удаленность друг от друга, все равно были довольно тесной «деревней». Васильев и Еремин были частыми гостями его дома. И иногда Максиму казалось, что эти два бугая всегда были рядом, что и определило в последующем его выбор военной службы. Сергей Трофимов появлялся редко, так как проживал в убежище ТЭЦ, но при случае всегда заходил пообщаться с отцом Максимыча. Кристина Сергеевна, будучи подругой матери, вообще считала своей обязанностью воспитывать парня при каждом удобном случае, несмотря на то, что тот давно вышел из возраста, когда это воспитание могло принести какие-нибудь положительные результаты. Последним из знакомых был Иван Завьялов – отец Кати и Димки, с которыми Максимыч играл в детстве. Вечно угрюмый, молчаливый, весь в делах. Иван ему никогда не нравился, хотя ничего плохого о нем Максимыч сказать не мог.

Отдельно хотелось бы рассказать об еще одной незаурядной личности, присутствующей в Сенате. Формально он в этот орган власти не входил, но присутствовал на всех заседаниях и считал нужным вмешиваться, если, по его мнению, Сенат переходил ту неписаную границу морали, которая отделяет праведного человека от полного нехристя. Когда-то, еще в первый год, он неожиданно появился с братьями и группой детей среди руин завода, порядком напугав дозорных. Еще не стерлись из памяти боевые действия с ЧОПовцами, и новая многочисленная группа, медленно ползущая в метели по сугробам, не предвещала ничего хорошего. Когда выяснилось, что это священнослужители и дети из православной гимназии, спасшиеся в подвалах Успенского собора, их приютили. Именно они стали первыми жителями сгоревшего убежища под заводом «Радиодеталей». Там же и соорудили сначала молельную комнату, а потом и небольшую часовенку, ставшую впоследствии духовным прибежищем для всех выживших.

«Вот попал – страшнее, чем с волколаком нос к носу столкнуться». Собравшись с духом, Максимыч выставил на стол свой походный рюкзак и, расстегнув его, стал доставать из его утробы образцы, врученные ему главой Кривича. На столешнице оказались: пачка соли, довоенные консервы, разнообразные крупы, лекарства, одежда и рулон материи. Закончив с демонстрацией товара, Максимыч скинул полупустой рюкзак со стола и прокашлялся.