Владислав Выставной - Кремль 2222. Севастополь

Незнакомец не стал хвататься за оружие. Вместо этого он нашарил на груди убитого какой-то предмет на цепочке, сорвал и протянул воину:

– Это тебе. Считай, в благодарность.

– Что это? – Зигфрид с сомнением поглядел на вещицу. Какой-то жетон на цепочке, вроде армейского. Только странный такой камушек посередке и металл вокруг камушка, похоже, опален дочерна. Покачал головой:

– Я всякие безделушки на себе не таскаю. Разве что она ценная, продать можно? Так оставь себе, пригодится.

– Тебе сквозь Купол пройти надо? – с напором сказал освобожденный. – Считай, это ключ!

Воин подставил руку, в нее скользнул странный предмет. Недоверчиво оглядел со всех сторон. Неужто и правда – ключ?

– Можешь проверить, – устало сказал парень. Накинул капюшон, сел на груду щебня, склонив голову. – Только просьба: подскажи, как до Кремля добраться? Вопрос жизни и смерти.

Зигфрид насторожился, оторвал взгляд от безделушки, поглядел на путника. Сказал:

– А ты что, в одиночку дойти хочешь?

Парень угрюмо поглядел из-под капюшона, сказал глухо:

– Были у меня спутники. Убили их. Эти вот.

Зигфрид понимающе кивнул.

– Бывает. Только не дойдешь ты.

– Почему?

– Долго рассказывать. Чужак ты здесь. Сам посуди: ты и двух шагов внутри МКАДа сделать не успел, как вляпался в историю. А впереди шамы, нео, маркитанты – да мало ли кто? Я уж про Садовое Кольцо не говорю: если не знать, где его пересекать, – это гарантированная гибель.

– И что ты предлагаешь?

– Насколько важное оно, твое дело?

– Настолько, что говорить о нем я буду только с главнокомандующим.

– С кем?! – Зигфрида было трудно удивить, но сейчас невольно головой тряхнул. – Это кто ж такой?

– Ты же говорил, что кремлевский! – освобожденный заметно напрягся.

– Так и есть. Только не слышал ни про какого главного… Как ты там сказал?

– Главкома.

– Вот-вот. Из «главных» у нас только князь.

– Князь? – парень недоуменно пожал плечами. Снова насупился и сказал упрямо:

– Значит, мне к нему.

Зигфрид с сомнением оглядел освобожденного. Он, конечно, странный, но его целеустремленность вызывает уважение. Весты ценят в людях эдакий внутренний стержень, такой не часто встретишь в обитателях здешних развалин. Да и если подумать, вылазку за МКАД можно и отложить. Кто его знает, может, этому пришельцу издалека действительно есть, что сообщить князю. В таком случае было бы непростительно отказать ему в помощи. Как говорится, лучше сделать и пожалеть, чем пожалеть о несделанном.

– Зигфрид, – воин протянул парню руку.

Тот недоверчиво пожал ее, выдавив:

– Вячеслав.

– Достойное имя, кремлевское, – произнес воин. – Ладно. Я отведу тебя в Кремль. Но с одним условием.

Новый знакомый глядел на воина, ожидая продолжения. Спокойно так, будто привык ничему не удивляться, ничего не бояться. Хороший взгляд.

– Полное подчинение, – продолжил Зигфрид. – «Делай, как я» – знакомая фраза?

– Знакомая, – произнес Слава. – Только к чему это? Я, чай, не сегодня на свет народился.

Зигфрид усмехнулся:

– Сегодня ты родился, сегодня. Когда я на тебе веревки разрезал. Считай, пуповину оборвал. А подчиняться ты будешь не для того, чтобы меня порадовать, а чтобы нас обоих не угробить. Ну что, согласен?

Колебания длились секунду. Глаза путника сверкнули.

– Согласен, – сказал Слава, поднимаясь. – Только пойдем сразу – и быстро. У меня времени нет.

– Пойдем так, как я скажу, – в голосе Зигфрида прозвучали стальные нотки. – Или пойдешь один.

Парень набычился, скрипнул зубами под своим капюшоном, но спорить не стал. Молча подобрал автомат одного из убитых мародеров, взял три запасных магазина и уродливый вещмешок с награбленным провиантом. Молча поглядел на воина.

Так и пошли.

С первых шагов они едва не нарвались на септ дампов. Что здесь делали зловещие оборванцы – неизвестно. Возможно, подтянулись на шум схватки. Эти больные психи, замотанные в гнилое тряпье, как египетские мумии, остро чуют запах мертвечины. Наверное, оттого не обратили внимания на затаившихся в руинах людей – их больше интересовали убитые мародеры. Мимо проплыли тихие тени, и тут же потянуло характерным могильным запахом. Считается, что дампы – не просто отморозки, вроде тех же мародеров. Это болезнь, чем-то напоминающая проказу. Только в отличие от банальной лепры эта дрянь убивает особо – взвинчивая до предела обменные процессы, из-за чего дамп «сгорает» за несколько лет, буквально сгнивая заживо. При этом, будто компенсируя страдания и неизбежный финал, болезнь вызывает дикую активность, ярость, даже бешенство. Но главное – бесконечную тягу к насилию и изощренным убийствам. Оттого опытные воины предпочитают не попадаться живыми в лапы этих убийц.

Новый спутник оказался не робкого десятка, и сразу потянулся к автомату. Зигфрид жестом остановил его. Уложить септ непросто. Куда легче получить опасную рану, а то и арбалетный болт в голову. А то, глядишь, еще кто на шум подтянется. Зигфрид предпочитал без особой надобности в драку не лезть. Тем более, если стоит более важная, а главное, вполне конкретная задача – просто добраться до Кремля.

Потому, выждав немного, они тихо выскользнули из укрытия и продолжили путь. Продвигались достаточно быстро. Путь в целом был известен, почти везде чист, но в районе Третьего Транспортного пришлось сделать крюк: судя по грохоту и реву, впереди делили территорию два био. То ли «рексы», то ли «рапторы», отсюда не разберешь. Пыль над руинами стояла столбом, мощные корпуса бились в ветхие стены, кроша бетон и кирпич. В другое время было бы любопытно понаблюдать за итогом схватки, но этот странный крепыш нетерпеливо «бил копытом», норовя уйти вперед.

Всю дорогу Зигфрид присматривался к спутнику. Порыв помочь незнакомцу был естественным, но по мере продвижения к цели, стали возникать и первые сомнения.

Во-первых, это упорное нежелание раскрыть свои цели. Можно понять недоверчивость к незнакомцам, но хотя бы какой-то намек помог бы быстрее наладить контакт с проводником. Славе было плевать на контакт, на взаимопонимание и прочие мелочи.

Во-вторых, сама его личность. Даже если он назвался настоящим именем, это не объясняет, кто он и откуда сюда заявился. Все эти непонятные наколки, странная манера поведения, какой-то непривычный говор – все это не могло не настораживать. А еще странный, смугловатый цвет кожи, явно не врожденный, а приобретенный при определенных условиях. Как же это называется? Ах, да – загар. Совершенно немыслимая роскошь в пыльных руинах Москвы.

Ну и в-третьих – его бешеная настойчивость, даже бескомпромиссность в совершенно проигрышных ситуациях. Этот парень готов был сдохнуть, но добиться своего. Можно было бы возразить: нормальная целеустремленность, желание достичь поставленной цели. Простая речь, ясный открытый взгляд – это ли не свидетельствует о чистоте намерений?