Василий Головачев - Разборки третьего уровня

– И резко поднялась вверх волна терроризма, – угрюмо добавил Грушин. – Возросла преступность… А если бы не деятельность «Чистилища», которую мы контролируем?

– Будьте добры, Петр Адамович, – посмотрел на Грушина Юрьев, сидевший напротив, – не перебивайте настоятеля!

Он не сказал – координатора, и кардиналы Союза переглянулись, оценив этот момент. Оценил его и Бабуу-Сэнгэ, по губам которого скользнула презрительная усмешка.

– Благодарю вас, Юрий Бенедиктович. К аргументам уже привычным могу добавить следующее. Деятельность криминализированных систем «ККК» и «СС» также ограничена в настоящее время до приемлемого предела, так как они уравновешивают друг друга и не требуют особого контроля. Расползание психотропного оружия по планете остановлено, мало того, все разработки в этом направлении у нас в стране и за рубежом прекращены. Я полагаю, перечисленных мной аргументов достаточно, чтобы наш Союз временно ушел в тень.

Координатор умолк и застыл, полуприкрыв глаза веками, и сразу же стал похожим на бронзовую статую. Некоторое время по залу кружила пугливая тишина, первым дернулся Юрьев, собираясь что-то сказать, но его опередил Рыков:

– Посвященные, картина, нарисованная нашим уважаемым координатором, не совсем верна. Настоятель лукавит, он устал, и ему пора уйти на покой. Да, времена, когда нас поддерживали иерархи, прошли, но у нас достаточно сил и знания, чтобы и дальше корректировать социум реальности в нужном направлении. Граница реальности закрыта не навсегда. Предлагаю…

– Подождите, Герман, – вмешался Хейно Яанович Носовой, остающийся одним из боссов Сверхсистемы. – В словах координатора есть резон. У вас имеются контраргументы, позволяющие считать деятельность Союза незаконченной?

– Извольте. Несмотря на то, что каналы передачи информации из «розы реальностей» в нашу запрещенную реальность перекрыты, есть свидетельства того, что непосвященные продолжают ими пользоваться. Разве это не угроза социуму? Нашему Союзу? Кто поддерживает эти каналы? Зачем? Не потворствуют ли этому Хранители? Далее. Я имею доказательства того, что некоторые из Посвященных I ступени вместе с Идущими пытаются овладеть Великими Вещами Инсектов – саркофагами власти, «Иглой Парабрахмы» и другими. Разве это не прямая угроза реальности?! И, наконец, последнее. – Рыков напил стакан воды, сделал глоток. – В нашу реальность снова дышит Монарх. И я точно знаю, кто ему не только потворствует, но и помогает. – Рыков исподлобья глянул на Бабуу-Сэнгэ, на лице которого не дрогнула ни одна жилка.

– Кто? – спросил в наступившей тишине Кирилл Данилович Головань.

Настоятель Храма Гаутамы встал. Головы всех присутствующих повернулись к нему. По твердым губам Бабуу-Сэнгэ скользнула та же презрительная улыбка.

– Герман, я давно заметил ваше стремление к власти, причем власти неограниченной, но не думал, что вы зайдете так далеко. – Координатор обвел взглядом лица собравшихся. – Я знал, что мне не удастся убедить вас, но не мог не сделать попытки. Я сам, лично, снимаю с вас ответственность за выбор и покидаю Союз.

Бабуу-Сэнгэ снял с себя цепь с «нагрудником справедливости», взвесил на ладони и бросил в бассейн с водой. Зашипев, как раскаленная сковорода, медальон потемнел и медленно опустился на дно, влекомый цепью.

– Теперь я отвечу на выпад Германа Довлатовича. Да, я имел связь с Монархом Тьмы, а точнее, с Аморфом по имени Конкере, но только лишь для того, чтобы получить информацию. Вот вам новость: в «розе реальностей» началась междуусобица между иерархами за передел Мироздания. Конечно, в человеческом понимании эту междуусобицу трудно назвать войной, ведется она на ином уровне, на уровне изменения законов и принципов, но если при этом количество жертв увеличивается… – Бабуу-Сэнгэ взглянул на сжавшегося в уголке кресла Рыкова. – Герман, а ведь о моем контакте с Конкере мог знать только тот, кто сам контактирует с подобными ему. Не так ли?

– Погодите, координатор… э-э, настоятель, – включился молчавший до сих пор Мурашов. – Если даже информация о событиях в абсолютных планах бытия правдива… э-э, извините, я не хотел обидеть… нас должно касаться лишь то, что происходит на Земле. Союз должен работать и дальше, чтобы уберечь… э-э…

– Власть?

– Реальность от… э-э… распада.

– Что ж, благое дело, – кивнул Бабуу-Сэнгэ. – Кого же вы прочите на мое место? Германа Довлатовича?

– Кирилла Даниловича.

– О! – Бабуу-Сэнгэ с удивлением глянул на Голованя, ни разу не посмотревшего в его сторону. – Поздравляем, Кирилл Данилович. А так как я до конца схода являюсь его председателем, прошу подтвердить ваше решение.

– Это еще не решение, – капризно заметил Носовой, переглядываясь с Грушиным. – Я против этой кандидатуры и предлагаю свою: Петр Адамович.

– А я предлагаю Юрия Бенедиктовича, – скрипучим голосом возразил Блохинцев.

Все замолчали, и взгляды снова скрестились на невозмутимом Бабуу-Сэнгэ. Тот развел руками.

– Боюсь, ни одна кандидатура не наберет необходимого количества голосов. Я воздерживаюсь от голосования.

– Я тоже, – вставил слово отец Мефодий.

– В итоге ни одна кандидатура не может быть утверждена. Предлагаю после перерыва на обед продолжить совещание и попытаться найти консенсус. Стол уже накрыт.

Настоятель Храма вышел. Некоторое время за столом заседаний Царило напряженное молчание. Потом встал Юрьев:

– Действительно, надо подумать.

Он никому не угрожал, но Рыкову показалось, что в его сторону подул ледяной ветер.

За Юрьевым покинули стол заседаний Носовой, Грушин и Блохинцев, помявшись, вышел и отец Мефодий. Остались трое «реформаторов» – Мурашов, Головань и Рыков.

– Ничего мы сегодня не решим, – сказал Мурашов, глядя на золотую цепь с пластиной медальона на дне бассейна. – К тому же здесь мы во власти хозяина.

Трое обменялись взглядами, хорошо понимая подоплеку сказанного. Чтобы реально сместить Бабуу-Сэнгэ с поста координатора, мало было его скомпрометировать, требовалось уничтожить его. Театральный жест с «нагрудником справедливости» ни о чем не говорил: стать координатором можно было только после обряда инициации людьми Внутреннего Круга, хотя бы Посвященными II ступени.

Мурашов оказался прав. Самоустранение Бабуу-Сэнгэ не решило проблемы выбора его преемника, и Союз Девяти раскололся на три «фракции». В одной оказались Рыков, Головань и Мурашов, в другой – Юрьев и Блохинцев, в третьей – Носовой и Грушин. Отец Мефодий отказался участвовать в распрях на любом уровне, призвав всех кардиналов вести себя «конституционно» и через два-три месяца вернуться к выборам. Но члены Союза Девяти понимали, что раскол в их рядах мирно не закончится. Абсолютную монархическую власть надо завоевывать, устраняя претендентов.