Сергей Калашников - Четвёртый

Я разложил немецкую карту, на которой мы всё, что позволял масштаб, хорошенько разглядели. По расчёту времени получалось, что эта самая колонна выступила от железнодорожной станции как раз в рассветных сумерках и успела прошагать километров десять.

- Не удивлюсь, если завтра в то же время в том же месте снова окажется подобная цель..., - начал я формулировать мысль.

- А продольный пулемётный огонь да по плотному пешему строю..., - подхватил Миша.

- Только кюветы нужно заминировать..., развила идею Оля.

- И ноги потом унести..., - резюмировал Фимка.

- А, поэтому, предлагаю вздремнуть до вечерних сумерек, - окончательно подвёл черту я. - Укладывайтесь, посторожу, - странное дело - все дружно меня послушались, устроившись тут же в кустарнике на пятнистой немецкой плащ-палатке. И заснули быстро, словно набегавшиеся дети. Только револьверы из карманов достали, чтобы не давили под боком. А я чистил отнятый у Фимки парабеллум, поглядывал во все стороны и чутко прислушивался.

Откуда мне известно, как обращаться с вражеским пистолетом? Так ниоткуда. Просто разобрался неторопливо, догадываясь и пробуя разные варианты. А вот к нагану мне прикасаться было страшновато - никогда не держал в руках револьверов. Да и нет надобности его чистить, потому что из него я не стрелял.

Разбудил ребят, когда солнце совсем уже собралось спрятаться за горизонт. Как раз сварил кофе из трофейного, и нарезал черного хлеба из запасов диверсантов. Сала напластовал четырёхмиллиметровыми ломтиками, да и растолкал всех потихоньку.

Кофе оказался не полный эрзац, а вполне со вкусом и даже с запахом. Ефим с Ольгой восприняли его привычно, а Мишка сначала обнюхал, потом лизнул и, наконец, хлебнул с недоверчивым выражением на лице, но кривиться не стал - значит, с количеством сахара в напитке я угадал правильно. Потом мы неторопливо собрались, загрузив полные мотоциклетные коляски снятых немцами мин, да и потарахтели без поспешности по ухабистой лесной дороге, страдая от мешающих ветвей.

Объездными лесными грунтовками добрались до места только через час после наступления темноты - в потёмках и с фарами в этих местах особо не разгонишься, а уж в неверном свете луны и подавно. Подобрались мы как раз к тому самому месту, где были сегодня утром, только с другой стороны - откуда менее суток назад начала переходить дорогу наша тогда ещё большая группа. Дело в том самом подлом повороте, из-за которого оказалась не видна приближающаяся пешая колонна. Как раз на нём я и встал в дозор. А к другому повороту, что дальше, выдвинулся Ефим.

Миша с Олей занялись минированием. Парень копал ямки, устанавливал ящички и маскировал, а девушка вкручивала взрыватели и настораживала их. Мины были все натяжного действия, то есть имели простейшее устройство, но требовали аккуратности при работе из-за приводящих их в действие проволочек - самим бы не зацепить ненароком!

К рассвету управились и принялись оборудовать огневую позицию - лежачие окопы без брустверов и мелкие, для переползания на брюхе траншеи, ведущие в заросшую кустами низину, где и дожидались нас мотоциклы.

Оля с Мишей скрепили по три ленты в одну, то есть приготовили к использованию сразу весь боезапас и выложили его рядом с пулемётами, подстелив мотоциклетные плащи. Долго устраивались, упирая ноги в заднюю стенку неглубокого окопа, и даже выкопали ямки под сошки.

А потом потянулось томительное ожидание, продолжившееся до самого вечера. Уже думали, что напрасно потрудились, когда по пустынной весь день дороге проследовало несколько пароконных повозок, в числе которых имелась и полевая кухня, а спустя полчаса из-за поворота показалась пешая колонна, двигавшаяся не в ногу, но энергичным шагом.

Огонь наши пулемётчики открыли без команды, как только строй вытянулся на прямом участке в линию и оказался между установленными нами минами. Метров с семидесяти, если считать от головы. Немцы падали, разбегались, подрывались, валились. Пулемёты перешли с длинных очередей на короткие и, вскоре смолкли - патроны закончились. Я схватил выплюнутые Ольгиным МГ пустые ленты, распавшиеся на три отрезка, завернул в плащ и торопливо пополз вслед за волочащей тяжелый и горячий пулемёт девушкой. Доносящиеся сзади крики и стрельба меня ничуть не волновали, потому что весь налет длился около тридцати секунд. За это время организовать хоть сколь-нибудь осмысленное преследование невозможно. А мы уже запрыгиваем на мотоциклы и укатываем по лесной дороге, теряясь среди густых, с виду, непролазных зарослей.

Глава 2. Мост

Утро мы встретили в неизвестном месте на берегу незнакомой речушки, потому что ночью заблудились в потёмках и из-за спешки. Кашеварить вызвался я - Ольга меняла повязку Ефиму, а Миша вскарабкался на дерево и осматривался, пытаясь сориентироваться. Более всего нас смущала близость деревни, окраина которой наблюдалась километрах в трёх ниже по течению. Во-первых, мы старались ни в коем случае не приближаться к жилью, а во-вторых, не могли её надёжно опознать, исходя из самого пристального изучения весьма подробной немецкой карты. Словом всю группу накрыл приступ глубокого географического кретинизма, сдобренного изрядной дозой усталости, разбавленной натуральной нервной трясучкой.

Лично меня неслабо плющило, Мишку колотило, Ефима трясло так, что он обеими руками держал нашу санитарку за брючный ремень, уткнувшись носом ей в живот, отчего той пришлось обрабатывать заметно подзажившую рану, перегнувшись через его плечо. А я не решался посолить уже доходящее до готовности варево - опасался переборщить. Словом, внезапно передо мной оказались перетрусившие дети, причём и сам я ощущал себя аналогично. Одна Оля держала себя в рамках, изредка громко всхлипывая.

А я-то думал, что после такой встряски люди катаются от хохота, радуясь, что остались живы. В бой никто не рвался и о делах говорить не желал. Мы до вечера умяли пять полных котелков каши, куда для наваристости обильно добавляли мелко покрошенную немецкую копчёную колбасу, четыре раза искупались (кроме Фимки, который пару раз мирно помылся на берегу, оберегая повязку от воды), и от всей души выспались в тени, поочерёдно охраняя сон друг друга. А потом уселись кружком, потому что я попытался выяснить, какое у нашей группы было задание.

Оказалось, что знал его только командир группы - парень парой-тройкой лет старше, у которого вместо нагана был ТТ, вместо ботинок - сапоги, а также имелись карта, часы и бинокль. Кличка у него была "Вадим", а настоящее имя никому не известно. Вообще, все двенадцать диверсантов до встречи в школе друг друга не знали - были знакомы только по псевдонимам. Поэтому и мы не демонстрировали никому того, что общались раньше.