Ерофей Трофимов - Солдат - всегда солдат

— Сволочь хвостатая. Напугал до икоты.

Оглянувшись на невозмутимого Султана, Димка добавил:

— Мог бы и предупредить, что там просто шавка безобидная.

Но, получив в ответ выразительный взгляд, растерянно поперхнулся. С первого взгляда было понятно, что он хотел сказать. Паникёр и дубина. Раз уж я иду спокойно и молча, то и тебе нечего дёргаться, гласил его взгляд. Неопределённо хмыкнув, Димка поправил автомат и решительно зашагал дальше.

Только теперь он понял, до какой степени у него были натянуты нервы. Всё произошедшее заставило его не просто пересмотреть своё отношение к людям, но и приготовиться к настоящей драке. В которой будут убитые и раненые, а самое главное, не будет никаких правил. Короткая стычка у райцентра объяснила ему это лучше, чем два десятка правил и уставов. Что ни говори, а пролитая своими руками кровь здорово прибавляет ума.

Эту присказку Димка подцепил от старого прапорщика, командовавшего на стрелковом полигоне. А теперь, после стычки с бандитами, он убедился в этом сам. Впрочем, знание это желания воевать ему не прибавило. Больше всего он мечтал добраться до города, избежав встречи с кем бы то ни было вообще. Так было бы спокойнее ему, и не возникло бы новых жертв. Но это были только мечты, а как оно сложится на самом деле, что называется, одному богу известно.

В тот злополучный день Настя в очередной раз убедилась в справедливости старой поговорки: пришла беда, открывай ворота. А началось всё с того, что заболела маленькая Нюська. Отходив в садик всего-то несчастных три дня, после возвращения из короткого отпуска девчушка умудрилась подцепить сильнейшее ОРЗ и теперь, хлюпая носом и заходясь лающим кашлем, сипло ныла, пытаясь привлечь внимание матери:

— Мам, ну не надо микстуры, она противная. Лучше варенья малинового дай.

— Варенье после, а сейчас микстуру, — решительно прервала её нытьё Настя, аккуратно наливая лекарство в столовую ложку. — Открывай рот и глотай. Или хочешь всю зиму проболеть?

Нюська была совсем не против посидеть дома и забыть про детский садик, где её вместе с десятками других юных мучеников заставляли есть манную кашу с комочками, пить молоко с пенкой и выполнять всякие глупые задания. И это в то время, когда ей больше хотелось поиграть с любимой куклой или порисовать. Глупое расписание, придуманное бестолковыми взрослыми, выводило девочку из себя как беззаконное попрание её личных прав и свобод, но оспорить этот факт она не могла по причине собственного малолетства.

В итоге Нюська возненавидела садик всеми фибрами своей неокрепшей души и откровенно саботировала все команды, отдаваемые нянечками и воспитателями. Сама Настя, отлично зная об отношении дочери к данному дошкольному учреждению, даже не пыталась что-либо изменить, пряча улыбку в уголках губ и сочувственно кивая на жалобы воспитательницы. Маленькая вредина отлично умела включать тумблер блондинки, делая вид, что не понимает, чего от неё хотят. Ей было абсолютно всё равно, что несла эта злобная тётка, прятавшая собственную злобу и жизненную несостоятельность за фальшивой улыбкой.

Единственное, что её по-настоящему интересовало, так это возможность на законном основании оставить дочь и бежать на работу, где Настя удерживалась до сих пор только чудом и собственной работоспособностью. Став менеджером по продажам, она очень быстро научилась заговаривать покупателям зубы до полного их отупения, что в свою очередь приводило к нужному ей выводу. Клиент покупал совершенно ему ненужную вещь, а сама Настя, в очередной раз заработав бонусы и крошечный процент, с облегчением переводила дух.

Она снова оказалась в пятёрке лучших. Только это да ещё явный интерес к ней со стороны заместителя генерального директора спасали её от увольнения. Держать на работе женщину с маленьким ребёнком желающих было мало. Точнее, их вообще не было. Бизнесменам требовались на работу молодые, амбициозные, не обременённые детьми и семейными проблемами люди, которых можно было нещадно эксплуатировать, размахивая перед носом возможностью карьерного роста, как морковкой перед носом осла. Все остальные считались ненужным балластом и отстоем, от которого нужно было попросту избавляться.

И вот теперь, когда Нюська умудрилась так не вовремя заболеть, Настя в очередной раз оказалась под угрозой увольнения. Оказавшись в чужом городе матерью-одиночкой, или как презрительно шипели за спиной соседки, одноночкой, Настя не могла даже попросить кого-то из них посидеть с ребёнком. Оставалось только звонить на работу и, подпустив в голос слезу, просить отгулы, обещая отработать все пропущенные дни. Больничные в её конторе не воспринимались, и любая попытка заболеть заканчивалась просто и без изысков — увольнением.

Так что злая и невыспавшаяся Настя рычала на дочку, отлично понимая, что злится скорее на саму себя, собственный неуживчивый характер и вздорный гонор, толкнувший её на решительный разрыв с отцом девочки. В глубине души Настя понимала, что была несправедлива к нему, требуя уделять больше внимания себе, чем весьма доходной его работе. Бесконечные командировки друга приводили её в бешенство, заставляя ревновать к несуществующим любовницам. Долго так продолжаться не могло, и в итоге он ушёл, даже не подозревая о её беременности.

Ребёнка Настя решила оставить, что называется, назло всем сразу. А когда на свет появилась Нюська, поняла, что гордыня и упрямство до добра не доводят. Кинулась искать отца ребёнка, но, как оказалось, тот уволился из своей конторы и вообще уехал из города. Куда, не знал никто. Сообразив, что решать возникшие проблемы за неё никто не будет, Настя принялась выкручиваться сама.

Когда на улице хлынул проливной дождь, Настя только мысленно перекрестилась, что не нужно идти на работу и вообще выходить на улицу. В такую погоду в магазине делать было нечего. Если кто и забегал в сухое, тёплое помещение, так только затем, чтобы вытряхнуть из ботинок воду и слегка перевести дух. А когда весь дом ощутимо тряхнуло, она впервые по-настоящему испугалась. Зная о землетрясениях только по телевизионным передачам, молодая женщина первым делом решила, что на военном полигоне снова проводят какие-то испытания или учения. Другого объяснения у Насти этому безобразию просто не нашлось.

Затем отключился свет, перестало работать радио, и весь город словно погрузился во мрак. Дальше начался ад. Дом трясло, с полок сыпались книги и обычные бытовые мелочи, рухнула люстра, выпали двери, а оконное стекло вывалилось на улицу вместе с рамой. Не понимая, что происходит, Настя быстро одела дочку и, выскочив на улицу, растерянно замерла. Города больше не существовало. Перед ней лежали руины, медленно размываемые потоками дождевой воды.