Газлайтер. Том 24 - Григорий Володин

Бер тяжело падает, прокатывается по земле с глухим грохотом. Триста зомбированных альвов неподвижно смотрят за этой сценой.

Феанор снова устремляется ко мне.

Он делает шаг вперёд… и в тот же миг в его сознание вонзаются ментальные щупальца.

Глубокий, резкий удар в разум.

Феанор замирает на мгновение, его шлем вспыхивает напряжённым свечением. Затем раздаётся приглушённый смех, вибрирующий из-под забрала:

— Ты пытаешься влезть мне в мозг? Через мои доспехи? — магма пульсирует в броне, раскалённые жилы вспыхивают. — Я думал, ты умнее. Менталист, ну правда, ты же Грандмастер! Ничего поумнее не придумал? Какая глупость! Даже без доспехов меня не возьмёт никакая телепатия.

Я спокойно смотрю на него, не меняя выражения лица:

— Никакая, кроме моей.

Ментальная волна накрывает Феанора.

Он замирает, его глаза теряют фокус. Застыв, он становится неподвижным

Зела, прижав руку к боку, медленно поднимается, её взгляд испуганно замирает на Воителе:

— Милорд, что с ним?

Я отвечаю просто:

— Монашеский вирус.

Зела ошарашенно моргает, на её лице отражается полное недоумение:

— Разве он был заражён⁈

Я ухмыляюсь, глядя на застывшего Феанора:

— Я сам заразил его, когда пробудил в Северной Обители.

Поднявшийся Бер-ирабис напрягается:

— То есть он всё это время был под твоим контролем? Ты мог его выключить в любой момент?

Я спокойно киваю:

— Именно так.

Зела и Бер переглядываются, явно не зная, как на это реагировать. Ну да, забавно получилось. Феанор столько времени строил из себя грозную силу, буянил, вскипал без поводу, да и вообще держался, как непобедимый Воитель, с которым все должны считаться, а не то он вам такое устроит. А всё это время у меня был пульт управления им — вирус.

Между тем воздух сотрясает оглушительный рёв. Лес содрогается, ветви трескаются под натиском чего-то огромного. За первой линией деревьев уже видны тени — гули приближаются.

Феанор остаётся неподвижен, как и остальные альвы. Его магматическая броня больше не пульсирует, магма стынет, темнеет. Я достаю из кармана разгрузки небольшую лампу.

В ней заключён Демон Мираж.

Орда приближается. Лес уже трясется. На далекой опушке мелькают сотни белых, голых гулей. Твари бегут к нам.

Я поднимаю лампу, мои пальцы крепко сжимают её:

— Пришло время, Мираж, попрощаться.

Из лампы вырывается Астральный глаз — остаточная сущность Демона Миража, последнее, что осталось от его былой силы. Я медленно сжимаю пальцы. Ментальная волна ударяет, разрывая его на куски.

Мираж кричит, его вопль разносится по Астралу, срываясь на пронзительный визг, но уже в следующую секунду Демонская сущность разрывается.

Он исчезает, развеявшись облаком микроскопической психической энергии, которая словно волна, накрывает всех альвов. Теперь альвы заражены так же и бактерией Миража.

Зела и Бер смотрят друг на друга в потрясении.

Я тихо, но чётко произношу, удерживая их взгляд:

— Не бойтесь, друзья. Сейчас я должен погрузить и вас в зомбическое состояние, чтобы вылечить.

Зела напрягается и смотрит на меня с мольбой в глазах:

— Ты же нас не бросишь, милорд?..

Бер делает шаг вперёд, твёрдо отвечает:

— Данила нас ни за что не оставит.

— Верно, — подтверждаю. — Вы мои подданные, я за вас в ответе. И, кстати, у вас есть ровно минута.

В следующий миг Бер сбрасывает звериный облик, вновь обретая человеческую форму. Его руки крепко сжимают Зелины ладони, и они, не говоря ни слова, крепко обнимаются.

Я закрываю глаза, сосредотачиваюсь, пуская процесс глубже. Надо быстрее заканчивать с этой ордой и бежать помогать Светке. А потом еще и в Церковь венчаться….

Триста альвов, заражённых монашеским вирусом и теперь еще бактерией Миража, начинают трансформироваться.

Чёрная, словно смола, эбонитовая чешуя покрывает их от головы до ног, шипы вырастают вдоль позвоночника, на головах растут ветвистые рога. Глаза вспыхивают демоническим свечением.

Самым крупным среди них становится Феанор. Воитель возвышается над всеми, его тело больше, мощнее, магма внутри горит жарче, но теперь пульсирует сквозь эбонитовую шкуру. Будь здесь моя теща Алира, она бы в обморок упала — вокруг ведь сотни эбонитовых клонов ее любовника Мефистофеля.

Я чувствую, как меняюсь сам, рога прорываются сквозь кожу, когти удлиняются, мышцы наливаются звериной силой.

Мир становится резче, запах крови в воздухе острее. Эбониту пора эбануть!

Я поднимаю руку и резко командую по мыслеречи:

— В атаку, мои подданные!

Триста закованных в эбонитовую броню альвов-демонов несутся вперёд.

Их тела мчатся с нечеловеческой скоростью, когти свирепо вырываются вперёд, светящиеся рога вспыхивают в темноте, как маяки смерти.

Феанор первым врезается в строй гулей, его огромная фигура разрезает врагов, когти разрывают их, оставляя кровавый след.

Альвы врезаются в орду, как раскалённый клин, продавливая её, прорезая строй врагов, как нож сквозь масло.

Гули не успевают разбежаться. Не успевают понять, что их убивает.

Я наблюдаю за хаосом боя, выдохнув, и невольно бормочу:

— Блин… Главное, успеть на свадьбу!

А затем срываюсь с места, бросаясь вперёд, следом за альвами.

* * *

Ставка Семибоярщины, Междуречье

В командном пункте пахнет дымом, разогретым металлом и терпким потом штабных офицеров, принимающих разведданные.

Годунов раздражённо зовёт адъютанта.

— Ну что там? Какая обстановка у Филиновых?

Адъютант появляется мгновенно, но его вид оставляет желать лучшего — лицо бледное, лоб мокрый от пота, в глазах неуверенность и откровенный страх. Он нервно сжимает в руках карту, словно она могла его защитить.

— Ваше Сиятельство, орда напала на Стрёмено, — его голос слегка дрожит, но он старается говорить ровно. — Граф Данила лично встретил её…

Годунов хмурится.

— Лично? Но это же хорошо! И что дальше? Он мертв?

Адъютант нервно сглатывает, взгляд метается между офицерами, но понимая, что уклониться от доклада не получится, выдавливает из себя:

— Боюсь, нет. Он повел в бой каких-то демонов, закованных в чёрную эбонитовую чешую, — адъютант едва не шепчет последние слова, слишком они странно звучат.

Годунов резко оборачивается к Хлестакову и Шереметьеву, сидящим с ним за столом.

— И что нам теперь делать?

Шереметьев молча сжимает губы, переводит взгляд на экраны.

Камеры разведывательных самолётов сейчас фиксировали лишь одно — орда остановилась возле Стрёмено. Больше ничего.

Что там происходит в гуще событий — непонятно. С высоты не разобрать, да и местность слишком лесистая.

Хлестаков же усмехается — боярин был оптимистом по жизни.

— Как бы то ни было, Филинов сейчас там, Федот Геннадьевич. В самой гуще орды. А раз так — мы должны его достать. Всё или ничего.

* * *

Друзья-мазаки! Не забудьте, пожалуйста, лайкнуть 24 том)

Глава 3

Возле