Волновая функция - Эдуард Катлас
* * *
Я сложил останки девушки в незанятый каменный саркофаг без надписей. Не хотелось хоронить ее в чужой могиле, кем-то приготовленной для себя. Но если еще и надпись, почти наверняка не ее народа — совсем уж грустно.
Благо, тут нашлись каменные опочивальни и без высеченных надгробных знаков.
Я задвинул крышку. Оставив себе лишь гребень.
Сюда я заходил редко, не самое радостное место, но раз уж зашел, то прошелся мимо всех саркофагов, отмечая надписи, какие мог бы использовать в своих изысканиях. Вновь, никаких привязок, никаких картинок, никаких пиктограмм, которые могли бы помочь.
Остановился у усыпальницы моего римского предшественника.
«Прощай, и помни обо мне». Словно он обращался именно ко мне. Ну, тут никого больше и не было, к кому обратиться, так что точно ко мне.
«Vale et memor sis mei». Прощай, друг. Спасибо за помощь.
Кто знает, может еще свидимся на каком-нибудь крае вселенной, где-нибудь в кофейне прямо за углом от парка.
Мне оставалось несколько дел, которые я хотел провернуть в этом мире, не откладывая до следующих появлений, и я готов двигаться дальше.
I. Интерлюдия. Плоть
Даже раньше, чем открыть глаза, я притронулся к груди.
Гребня не было. Почти наверняка этот мир первый в цепочке прыжка, так что гребень решил не отправляться со мной в путешествие по мирам. Я не заслужил такой чести.
Волшебным являлся не он, а его связь с владельцем, чем бы эта связь не являлась.
Я открыл глаза.
Выглядело вокруг крайне недружелюбно.
Остров, скорее даже просто камень в воде, выпятившийся из моря. Это ничего, с этим еще можно работать. Площадка, на которой я очутился, явно маловата для выживания. Но беда в другом.
Море казалось гнилым. Скорее даже ядовитым. Вонь стояла какая-то ненастоящая — словно химическая. Это не продукты разложения, не гниение, и не протухшие водоросли, не испорченная рыба. Едкий химический запах. Грязная пена у берега вместо красивых, набегающих на песок волн.
Хотя и песка не видно. Булыжники, изъеденные, словно готовые развалиться под воздействием этой химически активной пены.
Я сдерживал дыхание. По тому, как запах бил в ноздри, и это при том, что я еще даже не сделал ни вдоха, — наверняка можно сказать, что мой первый вдох останется единственным.
Но правила не менялись. Хочешь учиться, — вытаскивай информацию из всего.
Я огляделся. Низкие облака, тоже будто гниющие, как грязные хлопья мыльной пены в ведре, или кто-то собрал пену с берега, и швырнул в небо, чтобы выровнять картину.
Остров голый. В центре постамент, явно рукотворный. Меня перебросила сюда не просто случайность — не прихоть подброшенных кубиков.
На постаменте, грязным фосфоресцирующим светом, как гнилушка на болоте, выделялся единственный символ. Зеленоватый иероглиф, ничего для меня не значащий, как и символы на лавовой планете.
Символ принадлежал к ним же. Я это чувствовал. Именно такого я там не видел, или не запомнил, но — те же скругления углов, динамика написания, наклон, некая внутренняя ритмика знаков, их начертаний. Эти символы принадлежали одному народу.
Какая раса гуляла по мирам, оставляя за собой такие обелиски? Знаки, которых я все равно не смогу прочесть.
Лучше бы, конечно, они рисовали картинки.
Я двинулся к обелиску. Захотелось прикоснуться к символу.
Несколько раз моргнул, стараясь запомнить его получше.
Слишком далеко.
Пришлось сделать вдох.
Я умер мгновенно и безболезненно.
I. Глава 3. Октеты не горят
Когда волна бьется о берег, лишь внешне она не оставляет следов. Волна за волной, волна за волной, и все остается неизменным. Может, лишь песчинки меняются местами, да и то, следующая волна путает их между собой снова, и сказать, что какая-то из волн что-то поменяла на берегу — нет, она не поменяла ничего.
Она поменяла все. Бесчисленные комбинации расположения песчинок, уникальные, неповторимые, каждая волна уничтожала одну комбинацию и тут же создавала новую.
И предсказать результат невозможно.
Казалось бы — всего лишь песок на пляже, кусок берега рядом с причалом, но не нашелся еще компьютер, способный просчитать, как именно песчинки разместятся после очередного удара воды.
Генератор псевдослучайных чисел в действии. Данные только снять затруднительно.
В пике своей ненависти ко вселенной, я считал, что меня бросает между мирами случайность.
До этого я наивно верил, что моих перемещениях есть хоть какой-нибудь смысл.
Теперь я вновь в затруднении. Вероятность того, что я случайно, прыгая между мирами, на двух мертвых планетах встречу одну и ту же письменность… ноль для этого звучит крупновато. Но где-то там.
Значит, закономерности все же были.
Но существовали и альтернативы. Как минимум две. Первая — этот народ успел исколесить всю вселенную, и это не я попадаю на их реликты, это их обелиски просто натыканы везде, где только можно.
Вторая — это мой бред. Никакой ядовитой планеты, пожирающей саму себя, никакого обелиска. Просто мое сознание достраивало что-то в ходе прыжка, словно яркие сны, чтобы восполнить какие-то, одному ему известные пробелы.
Если откинуть эти две крайности, то нужно эти закономерности все же определить. Оставалось понять, какие. Море там и море здесь. Остров там и остров здесь. Больше никаких особых совпадений я не находил.
Хотел я сюда, в этот мир? Да, хотел. Накопились вопросы. Плохо представил цель и промахнулся с первого раза? Возможно, но звучало как-то фальшиво. Что-то другое за всем этим грезилось. Хотя, для первого приближения, сойдет. Как рабочая гипотеза.
Я поднялся. Нужно было найти мою вопрошающую и доложить о прибытии.
Как я понимаю, я все еще под домашним арестом. Да и одеться не помешает. Хотя, как пойдет. Возможно, одежда потерпит.
* * *
Вопрошающая вышла ко мне навстречу. То, что она оказалась дома, у себя на острове, меня не удивило. В конце концов, я — ее основная работа.
А вот то, как быстро она оказалась на пляже, откуда я шагнул из этого мира в предыдущий раз, наталкивало на размышления. Явно не случайность. Какие-то средства мониторинга. Пяти минут не прошло, и она уже здесь.
И, судя по выражению ее лица, можно сразу одеваться.
Что-то происходит.
Что? Меня опять загоняют в тюрьму?
— У нас вторжение, — буднично произнесла она и положила мне на руки комплект с одеждой. — Что-то ты долго в этот раз.
— Приплюсовал несколько миров, — чуть ли не с гордостью похвастался я.
— Не выпал нигде?
— Мир холмов под вопросом. Уходил без
