Кипрей - Ольга Дмитриевна Павлова
Они еще успели обсудить комету, поспорили о том злосчастном пожаре в храме Четырех Стихий. А потом Витей двинулся своей дорогой, его ждали ухоженный дом неподалеку от ворот верхней Эверры, жена и три дочери. То ли завидовать впору, то ли сочувствовать. Эрид прошел дальше по разбитой дороге, уводящей к окраине города. Здесь фонарей не было вовсе, даже из окон почти не сеялся свет: во-первых, поздно уже, а во-вторых, здешние обитатели не могли позволить себе столь расточительно расходовать масло. Дважды столкнулся с ребятами из пятого отряда – этим завтра сменяться – они узнавали Эрида, как только он ступал под свет факелов, здоровались и шли своей дорогой.
А потом он замер, как примороженный, потому что сквозь окно его собственного дома отчетливо виднелся огонек лампы.
По уму стоило бы окликнуть кого-нибудь из «пятых» и в одиночку не соваться, но бесы дери, это его дом! Да и если б неизвестный гость пришел за его, Эрида, головой, неужели стал бы выдавать себя светом из окон?..
Дверь была вскрыта мастерски, даже не подумаешь, что взламывали. Ладонь соскользнула с эфеса.
– Проклятье, какого демона ты?.. – начал было стражник и сник на полуслове. Он ведь сам искал этой встречи.
– Ну привет.
Эйверик Аритен попробовал ухмыльнуться, зрелище вышло отталкивающим. Совсем недавно принц едва не шагнул за грань, и это было видно. Он все еще походил на покойника больше, чем на живого человека. И прежде заметная худоба теперь откровенно пугала, светло-карие глаза ввалились и казались совершенно огромными на осунувшемся сером лице. Но хуже было другое – потухшими они были. Застывшими, высохшими. Сломался, значит.
– Поговорить бы, – тихо сказал принц, глядя куда-то в сторону. Эрид попытался поймать его взгляд и не сумел.
– Верно. Идем, нечего тут светиться, все из окон просматривается.
Толкнул дверь в соседнюю комнату и нетерпеливо оглянулся на гостя. Тот попробовал встать, и его повело – пришлось помочь. Проклятье, как же он вообще сюда добрался-то? Почему не выждал еще пару дней? Выходит, разговор был срочный…
– Ты догадываешься, кто пытался тебя убить? – Эрид был почти уверен в том, что ответ окажется утвердительным.
А Эйверик снова ухмыльнулся – невесело и жалко.
– Догадываюсь? К бесам, приятель! Я не догадываюсь, я знаю наверняка. Только ответ тебе навряд ли придется по вкусу.
Надо же, стражнику и в голову бы не пришло, что даже теперь, когда ничего не осталось от мальчишки, встреченного им под Ортом, этот человек все равно будет так мастерски выводить его из себя. Небесные горы, что же он тянет?!
– Завязывай спектакли устраивать! – рявкнул бывший гвардеец. – И вкусы мои оставь в покое! Кто?!
– Я.
Тишина эхом раскатилась по комнате, застыла на губах. Хотел переспросить, да горло перемкнуло. Только Эйверик все равно повторил.
– Отраву я сам выпил. Ну чего ты смотришь, не веришь? Бесы тебя сожри, Эрид, я проклят! Ну что ты молчишь?! Я – чудовище, погибель континента! Я смотрел в Зеркало Эскиля и видел себя! Феникса, парящего над горящей Эверрой! Тысячи трупов, обгорелые остовы башен, кровь на камнях… Все это – я, Эрид!
На изможденном лице Аритена выступил ржавый румянец, голос сорвался на хриплый, придушенный шепот. Эрид почувствовал, что ноги перестают его держать и схватился за край стола, едва тот не своротив. Вот же как… Вот оно все как! Но это же невозможно, так не может, так не должно быть! Если Эйверик – последний Феникс, то не должно!
Растерянность сменилась злостью. Будь проклят колдун, называющий себя хранителем, за то, что не предвидел подобного исхода! Будь проклят сам Эрид – он оказался ближе всех к Фениксу, но не сумел вовремя увидеть, предостеречь… И дурень этот самонадеянный, который ни в чем не разобравшись, совершил непоправимое – тоже пусть будет тысячу раз проклят!
– Себя, значит, видел? – раздельно переспросил стражник. Голос дрожал от неподъемной тяжести этих слов. – Будет тебе известно, что в Зеркале Эскиля невозможно увидеть себя.
Проклятье, Эрид ведь никогда не был знатоком всевозможных магических штук, но даже он знал это. Еще с тех пор, когда, будучи гвардейцем, нес службу в замке: Орим рассказывал. Это сам Эрид – сын пастуха из никому не известной деревни, а его друг был дворянином, образованным человеком. Он вообще многое знал. Да и не считалось все это секретом в той жизни, которая закончилась двенадцать бесовых лет назад!
Эйверик вздрогнул, глаза, и без того неестественно большие, расширились еще сильней. Стражнику доводилось видеть такое выражение лиц… У людей, которые только что на полном скаку поймали грудью заточенное железо.
– Так я… – Он замолчал, беспомощно глядя на стражника.
– Я не знаю, как это возможно, но есть еще один потомок Аритенов, ты видел его! – выдохнул Эрид. И цепенея от страшной своей догадки, продолжил: – А ты же умер, ты не дышал, когда на небе появилась комета… И тот, другой Феникс стал последним, как и предрекал Отступник! Не сделай ты этого, и тогда…
Стражник умолк, так и не посмев закончить. Запоздалое понимание разворочало старые полузабытые страхи. Надо же… Он никогда не верил словам Саймора Вайдана, не хотел верить! Но сейчас его до костей продрало ознобом.
Эйверик тоже молчал, судорожно цепляясь за услышанное, по неживому лицу медленно скатывались слезы. Страшная была картина. А потом посмертная эта маска дрогнула и осыпалась в труху. Он рассмеялся, и не было больше в том ни горечи, ни надлома.
– Вот же я дурак! – Голос принца дрожал от невозможного, немыслимого облегчения. – Ну чего ты застыл, ты же хочешь мне врезать? Не стесняйся, я заслужил! Попытался сыграть в героя и подвел всех, кого мог! Я дурак, конченый недоумок, я заслужил и по морде, и на виселицу!.. Но я не чудовище. Великие боги, я все-таки не чудовище, понимаешь?!
И что-то кольнуло в груди при виде этого страшного счастья на изможденном сером лице. Будто смотрел прежде сквозь мутное слюдяное окно, а теперь открыл створки и со всей возможной ясностью увидел перед собой шестнадцатилетнего мальчишку, которому волей судьбы обрушился на плечи небесный свод. И да, он не раз ошибался, он наворотил таких неимоверных глупостей, что содрогнется континент! Но бесы дери!..
Стражник прогнал эти мысли. Конечно, прогнал. Сейчас не время для слабости – чужой и своей собственной.
– Я не чудовище, – очень тихо повторил Эйверик. Всхлипнул и замолчал, прижав ладони к лицу, а Эрид стоял, дурак дураком, и не понимал, как себя вести.
Пес его
