Экзотеррика. Роботы Предтеч - Василий Головачёв
– А что там с Павлином? – всё же успела спросить красавица-брюнетка, загоревшая до цвета меди.
– Да скучное место, – небрежно ответил он. – Звёзд много, но все как свечи на кладбище.
– Кладбище? – прыснула Лариса, носившая по нынешней моде причёску «ядерный взрыв». – Ну и воображение у тебя, господин Германович.
– Не у меня, – отмахнулся он. – Это ещё Волков сказал, добравшийся до Ланиакеи, что Вселенная нынче – что кладбище цивилизаций. Одни дымы да редкие пепелища.
– Похоже, – согласилась девушка. – Уже полста миллионов лет прошло с момента окончания Глобвар, а потенциал Вселенной всё ещё не восстановлен до предвоенного. Разве что новые расы появились.
– В Ланиакее как раз сидят старые, судя по докладам экспедиций. Странно, что они уцелели.
– Может, успели отгородиться от остального космоса и потому сохранились?
– Вот где поискать базы! Туда я отправился бы прямо сейчас! А то роемся в мусорном баке…
Лариса снова прыснула.
– Мусорном баке?
– А что собой представляет этот Реестр? Информационную мусорную свалку. Мы столько в нём копаемся, а отыскали меньше десятка баз. Вот ты что нашла в своём квадранте?
– Пока ноль, – огорчилась девушка. – Мой Лебедь тоже насыщен звёздами от горизонта до горизонта, однако из всех обработанных мной контентов только в двух можно заподозрить следы искусственности. Я слышала, что в Ланиакею снова отправились даль-разведчики вместе с Волковым. Да и Копун там же. Может, привезут новые известия о похождениях наших земных Драконов, которые соорудили в центре Ланиакеи портал в тёмную Вселенную.
– Вот я и говорю: мы зря копаемся в Реестре, он сильно повреждён и не соответствует тем координатам цивилизаций, которые были записаны когда-то. Так где ты, говоришь, загорела? – попытался он снова сменить тему.
– Неделю провела в Антаркполисе, – заулыбалась Лариса. – Не бывал?
Рома качнул головой.
– По Антарктидам гулять меня не тянет. Предпочитаю тёплые места.
– В Антаркполисе теперь благодать, такие отели понастроили – закачаешься!
– И чем ты там занималась?
– В городе полно заведений, но я почти всё время провела в Индивидоме, решила подусовершенствоваться.
– Ага, значит, причёска твоя оттуда? – догадался ксенолог.
Девушка весело кивнула.
Дома индивидуального развития, или Индивидома, в нынешние времена росли по городам Земли как грибы, и мастера их успешно внедряли процедуры разных дополнений внешности и организма человека. Самыми безобидными были анимированные татуировки по всему телу: они шевелились и жили своей жизнью как живые. В моду также вошли светящиеся в темноте волосы, ногти и участки кожи и выращенные вместо волос перья. У Ларисы как раз на голове красовалось «гнездо» из павлиньих перьев. Но молодёжь, особенно из бессмертного выпендрёжного сословия богатеньких родителей, меняла и форму органов, и сами органы, добавляя «усиленные» лёгкие, вторые сердца и даже третьи глаза. Эффект был: нормалы, то есть нормальные люди, таких сторонились, – но мода не уходила. Кроме некоторых действительно необходимых дополнений, выращиваемых ради сохранения здоровья, появлялись и уродливые биогаджеты вроде дополнительных половых органов, а то и оружия, что было запрещено и чем увлекались совсем безбашенные юнцы. О спецслужбах можно не упоминать, они вовсю применяли компьютерные расширения, чипы связи и контроля среды, а также вшитые или выращенные в телах боевые системы.
Рома ничем таким не пользовался, не считая терафима, как назывались личные чип-секретари, но собирался в скором времени изменить форму головы. Ему было не так уж и много лет, однако девушки не проявляли к нему интереса, и это его злило.
– С компанией была? – спросил он, проследив, как Лариса, девушка крупных габаритов, поправляет перья над ухом, отчего у неё становится видна грудь. Уники она не носила, предпочитая платья, не скрывающие фигуры.
– Конечно, – подтвердила она, – с подругами. Даже в ледяную шахту на самое дно спускались, её провели к столице Атлантарктиды Онассису. Ты же знаешь, наверно, что первоначальная Атлантида была в Антарктиде?
Рома кивнул.
Древнюю цивилизацию на антарктическом материке открыли в середине двадцать первого столетия, когда появились первые неймсы – «вакуумные нагреватели», в луче которых распадались межмолекулярные связи. До этого лёд надо было либо резать, либо расплавлять, что требовало огромных затрат энергии и финансов. Неймсы же легко превращали лёд в атомарный пар без его нагрева, и уже через год после первого применения таких шахтопрокладчиков на дне ледяного щита Антарктиды начали находить неплохо сохранившиеся остатки цивилизации, погибшей двенадцать тысяч лет назад при столкновении с Гипербореей. Её стали называть Протоатлантидой или Атлантарктидой. Атлантида же, описанная Геродотом и располагавшаяся на островах Атлантического и Индийского океанов, являлась лишь периферийными владениями метрополии. Да и те вскоре затонули, породив множество мифов о существовании загадочной Атлантиды.
На галерею вдруг заглянул ещё один дешифровщик Реестра, Игорь Панов, совсем молодой, увлекающийся девушками, носивший в ухе золотую «пиратскую» серьгу.
– А, вы здесь? Уже обсуждаете?
– Что? – хором ответили собеседники.
– Шеф в «замолочной» Стене идентифицировал Крепость. Она оказалась дальше, чем показывал Реестр.
Игорь убежал.
Сидевшие у перил галереи переглянулись.
– Пошли посмотрим? – предложила Лариса. – Завидно.
– Мне тоже, – рассмеялся Рома, пряча в душе чувство зависти. Самому захотелось похвастаться, что он тоже нашёл Крепость, как сотрудники Центра называли базы древних цивилизаций, но приходилось терпеть и снисходительно поздравлять коллег с находками.
Меньшиков, как начальник отдела, занимал персональный рабочий модуль, и в его келье толпился народ. Всего расшифровкой Реестра занимались двадцать восемь человек из пятидесяти сотрудников, здесь же набралось тринадцать.
Хозяин кабинета вывел изображение Стены на большой виом, и угол кабинета перед свечой вириала провалился в звёздно-космическую тьму. Люди, переговариваясь, разглядывали красивую переливчатую вуаль, напоминавшую развевающуюся простыню, сотканную из тысяч галактик и миллионов звёзд. Это и была «замолочная» – видимая из-за Млечного Пути – Стена, простиравшаяся на семьсот миллионов световых лет от созвездия Персея до созвездия Апуса и названная ещё в двадцатом веке Зоной избегания. Почему Стена получила такое «уточнение», можно было только догадываться. Во всяком случае, Рома этого не знал.
– И где она? – спросила Лариса, шаря взглядом по «простыне».
Сидевший в кресле спиной к посетителям Меньшиков, белобрысый, белоглазый альбинос, шевельнул рукой, и на краю «простыни» возникло красное кольцо, очертившее светящуюся закорючку. Ещё одно движение пальцев, и кольцо заняло всю глубину виома, и в нём выросла ажурная подкова с чёрным зрачком в центре.
– Шестьсот шестьдесят эсве[4], наводка Копуна неточна по расстоянию на сто эсве.
– Просто за пятьдесят миллионов лет Солнечная система успела удалиться от Стены, – заметил Панов, вынырнувший из-за спин коллег.
– Не настолько же? – возразил лохматый и бородатый палеоархеолог Галлиев. – Надо проверить расчёты.
– Спасибо за подсказку, – с иронией сказал Меньшиков.
А у Ромы случился ступор! Он вдруг понял причину колебаний светимости гиганта в шаровом скоплении Павлина: за звездой пряталась ещё одна, и она, наверное, и была родиной разума, о котором в Реестре остался след!
– Две звезды… – пробормотал он.
– В смысле – как две? – не понял Меньшиков. – Ты о чём?
– Ну, они
