Вариант «Бис»: Дебют. Миттельшпиль. Эндшпиль - Анисимов Сергей
В штабе воздушной армии его приняли тепло, но причину вызова сами не знали, продемонстрировав еще один приказ с требованием отозвать подполковника Покрышева в распоряжение Главного управления ВВС.
Половину дня он проболтался у штаба, а потом на аэродроме приземлился громоздкий ТБ-3, и Покрышеву порекомендовали отправляться на нем в Москву – его, дескать, встретят. Истребитель пришлось оставить под личное обещание командарма сохранить самолет в целости и сохранности – переделанную специально под ноги командира полка машину[6] ставить в строй в любом случае было нерационально, тем более что через аэродром, где базировался штаб воздушной армии, ежедневно проходило полтора десятка перегоняемых самолетов.
До Москвы подполковник летел в окружении каких-то ящиков, курьеров штаба армии, технических специалистов, приемщиков техники и пары лейтенантов – штурманов бомбардировщиков, отправленных на краткосрочные курсы. Почти все время полета он проспал. Мысли о том, зачем его вызывают, почти не посещали: трижды Героев не бывает, расстреливать больших поводов не было, да и обставили бы это иначе. Значит, назначение, а куда – бог его знает.
Старый бомбардировщик, переделанный в транспортную машину, добрался до Москвы только глубокой ночью, после двух дозаправок. Покрышева действительно встречали, и черная эмка отвезла его по ночной Москве в здание Главупра.
Москва его поразила. Город блестел и светился, вылизанный летним дождем. Люди ходили, казалось, не зная о том, что идет война.
Его встретил вымотанный лейтенант, зарегистрировал документы, выдал направление в гостиницу (почему-то наркомата авиационной промышленности) и передал требование Новикова[7] – явиться завтра к девяти ровно.
Утром за ним снова прислали машину и отвезли в управление, где подполковник провел полчаса в пустой приемной. В девять вызвали, но не в кабинет, а в коридор, и адъютант главмаршала спустился с Покрышевым обратно на улицу, где ждала очередная машина.
Поездку Покрышев воспринял с некоторым напряжением, но, насколько он предполагал, «арест по прибытии» обставлялся совсем не так. Не слишком хорошо зная Москву, он понял, куда его везут, только тогда, когда машина вылетела на мост и из-за тесноты домов высунулась громадина колокольни Ивана Великого. Снова подумалось о награждении, причем раз Москва – значит, Ленина. Но нет, опять не было похоже. Адъютант же молчал всю дорогу, как воды в рот набрал.
Подъехали к воротам. Это были не Спасские, а какие-то с другой стороны Кремля, их названия полковник не знал. Подтянутый капитан госбезопасности – малиновый околыш, внимательное спокойное лицо – проверил документы у всех троих: шофера, адъютанта и самого Покрышева. Две Золотые Звезды и прочий иконостас на кителе подполковника, судя по всему, не произвели на него никакого впечатления. Возможно, каждый день такое видит. Второй офицер, точная копия первого, молча стоял с другой стороны автомобиля, просто разглядывая находящихся внутри.
Наконец проверяющий откозырял, распрямившись, и они проехали внутрь, за ворота. Машина повернула куда-то налево, въехала еще в одни ворота, на этот раз нормальные, решетчатые. Опять проверка документов, такая же вежливая и тщательная – «Можете следовать». Еще несколько минут, и эмка остановилась у бокового подъезда желто-белого пятиэтажного здания.
На входе документы не смотрели, но внутри, на первом этаже, всех троих остановили и снова проверили все бумаги. Покрышев все более проникался сознанием того, что происходит нечто очень важное, но оно происходило так быстро, что как-то по-особенному взволноваться он не успел.
– Товарищ подполковник, – обратился к нему очередной капитан. – Попрошу сдать оружие на хранение. На выходе вы сможете получить его здесь же.
Покрышев расстегнул кобуру и вынул свой ТТ, подав его капитану, но тот покачал головой, и пришлось снимать и отдавать всю портупею с кобурой. Напротив услужливо стояло высокое зеркало в тяжелой, темного дерева раме, и он тщательно заправился, затянувшись в обтяг, как молодой.
– Прошу за мной.
Худой и высокий лейтенант повел их с молчаливым адъютантом по коридорам. Вышли на узкую лестницу, Покрышев обратил внимание, что на каждом этаже у дверного проема стоял парный пост. Поднялись на несколько этажей. Наверху их встретил уже полковник, проверил подписанные пропуска сам, дал проверить часовым, после чего, наконец, пропустил в коридор.
Несмотря на его ширину, сюда вело всего несколько дверей. Полковник, шедший впереди, вежливо приоткрыл ближнюю. Они вошли в приемную с двумя столами и диванами вдоль стен. Дежурный в форме с погонами майора государственной безопасности указал адъютанту на диван, и тот сел с непроницаемо каменным лицом. Покрышев остался стоять – единственный посреди комнаты.
Через мгновение дверь между столами приоткрылась, и невысокий человек в гражданском костюме вышел, сказав: «Подполковник Покрышев, проходите, вас ждут».
Покрышев был профессионалом, и несомненный профессионализм охраны интерпретировал совершенно точно. «Уничтожение ведущего способствует поражению группы» – что ж, эта простая вводная верна отнюдь не только для условий воздушного боя.
Мысленно перекрестившись, подполковник вошел, уже готовый к тому, что увидит. Не зная, как себя вести, он четко остановился и замер перед стоящим напротив него человеком в кителе защитного цвета без знаков различия.
В комнате кроме Сталина находились еще Новиков в маршальском мундире, генерал-лейтенант с летными эмблемами и двое в военно-морской форме – полковник со знаками морской авиации и строгий, с хищным лицом, высокий адмирал с единственной крупной звездой на погонах.
– Здравствуйте, товарищ Покрышев…
Подполковнику еще ни разу не приходилось видеть Сталина вблизи: на обоих вручениях ему звезд Героя вождь не присутствовал, хотя второе проводилось прямо в Кремле. Поэтому Покрышева чуть-чуть удивило, что Сталин, вопреки общему мнению, говорил почти без акцента, просто очень мягко ставил слова – так не принято.
– Здравствуйте, товарищ Сталин, – ответил он и сбился, не зная, надо ли приветствовать остальных.
Все собравшиеся, кроме самого Сталина, сидели за широким прямоугольным столом с разложенными папками. Новиков улыбнулся ему: не тушуйся, мол. Остальные смотрели без всякого выражения, как с недосыпа.
– Садитесь, товарищ Покрышев. Вот сюда, напротив. – Сталин замолчал, дожидаясь, пока подполковник усядется и повернется к нему. – Мы вас пригласили, товарищ Покрышев, чтобы предложить вам интересное и важное дело…
Он развернулся на пятке и пошел, аккуратно ступая, в обход стола.
– Сразу скажем, дело новое и трудное, но мы решили, что вы именно тот, – Сталин сделал резкое ударение посреди фразы, и Покрышев опять подумал, что так в русском языке не делают, – человек, который может с ним, с этим делом, справиться.
Он снова остановился и пристально посмотрел на подполковника, ожидая, возможно, какого-то комментария, но тот не нашелся что сказать, и Сталин продолжил:
– Речь идет о создании летной части, но не совсем обычной. Она нужна для нашего нового авианосца, и ее задача – бить любого противника, чтобы ни один враг ни в одной стране мира, ни Рихтгофены, ни Удэты, не смогли пройти к охраняемым этой частью кораблям нашего флота. Такая часть, – Сталин начал мягко жестикулировать, снова направившись в обход стола, – должна состоять из лучших, самых опытных летчиков-истребителей. И именно вам, – он указал на Покрышева, – мы предлагаем заняться ее созданием. Что вы нам на это скажете?
– Товарищ Сталин, – осторожно заметил подполковник, – возможно, я не совсем понимаю, но разве не военно-морская авиация занимается охраной кораблей флота?
– Я вижу, вы действительно еще не понимаете, – очень по-доброму улыбнулся Сталин. – Товарищ Кузнецов, будьте любезны, введите товарища Покрышева в курс дела.
