Последний довод королей - Николай Михайлович Ярыгин
Встали, лишь только небосвод на востоке окрасился в розовый цвет. Дарк умылся водой из бочки, стоявшей у крыльца таверны, и пошел заказывать завтрак. Ингар тоже хотел умыться, но вода оказалась очень холодной, и он махнул на умывание рукой. Просто протер глаза кулаком и, широко зевнув, принялся запрягать коней.
На завтрак подали вчерашнюю кашу с мясом и салом, а также горячий травяной отвар и пироги с мясом и ягодами. Поели плотно – когда еще придется обедать?
Когда уже собрались уходить, хозяин заведения остановил Крада.
– Идите, я сейчас, – сказал Крад остальным и развернулся к мужику.
– Ты, парень, будь осторожен, очень уж нехорошего человека ты вчера зацепил, да и собутыльники его такие же. Поговаривают, что и на дорогах иногда промышляет, но, как говорится, не пойман – не вор. А что он вчера не начал скандал, так тут нет ничего удивительного, он всегда действует втихаря. Некоторые после ссоры с ним просто пропадали, но доказательств нет, и он чист. Так что смотри в оба и спутников своих предупреди.
– Спасибо тебе… – Крад замялся, не зная, как обратиться.
– Торин. Меня зовут Торин.
– Спасибо тебе, Торин, за предупреждение, – улыбнулся хозяину Крад.
Выйдя на улицу, он в ответ на вопросительный взгляд Ингара пояснил:
– Предупредил, что вчерашний пьяница может преподнести нехороший сюрприз.
Потом Крад достал кожаную перевязь с метательными ножами и надел ее под теплую накидку. Из-под сена, покрывавшего настил повозки, достал меч и аккуратно устроил его у заднего борта повозки – так, чтобы можно было моментально достать, только протянув руку. Ингар вопросительно посмотрел на Крада, и тот кивнул ему головой. Тогда Ингар достал арбалет, из которого его учил стрелять сержант Ринк, и сумку с болтами и положил рядом с собой. Арбалет был очень дорогой вещью, появились они недавно, и было их еще мало, потому и обращался с ним Ингар очень бережно и аккуратно.
Осмотрев все еще раз, Крад махнул Ингару рукой:
– Поехали.
Повозка выехала со двора таверны и не спеша направилась по дороге. День был пасмурный, дул довольно холодный ветер, и Крад, натянув поглубже шапку и плотнее запахнув накидку, бодро потопал рядом с кибиткой. Через некоторое время к нему, соскочив с повозки, присоединилась и Софин. Они шли, придерживаясь за борта, о чем-то переговариваясь и посмеиваясь.
Дорога шла вдоль леса и была довольно хорошо накатана: видать, местный люд часто добирался по ней до королевского тракта. Да это и понятно, на тракте стояли города, и туда часто ездили на ярмарки и рынки: везли свою продукцию и закупали необходимые товары.
Софин заметила, как в кустах, тянущихся вдоль опушки, мелькнула тень большого животного, но видя, что Крад остался спокоен, тоже не придала этому значения. «Наверное, показалось», – подумала она.
Они отъехали от села не более чем на два километра, когда дорогу им перегородили люди. Даже издалека было видно, что стоят они не с добрыми намерениями: у некоторых в руках были дубины, а у большинства на поясе висели мечи. Когда подъехали ближе, Ингар стал узнавать среди стоявших вчерашних посетителей таверны, но были среди них и новые лица.
Ингар остановил лошадей метрах в десяти от поджидающей их толпы.
– Чего это вы такой представительной компанией тут ожидаете?
Говоря это, Крад не вышел вперед, а просто встал так, чтобы его видели, а он мог быстро дотянуться до меча. Крад поправил кинжал на поясе и немного расслабил наборный щегольской ремешок, стягивающий теплую накидку.
– Ты можешь ехать дальше, – сказал Ингару тот, кто вчера приставал к Софин, – а девка и этот молодчик пусть останутся. У меня с ними есть нерешенные дела. Давай проваливай и не тяни время.
– Я советую вам одуматься и просто пропустить нас, это избавит вас от многих проблем, – спокойно проговорил Крад.
Он сунул руку за пазуху и, достав перстень барона, надел его на правую руку, после чего сбросил с головы шапку, и вырвавшиеся из-под нее волосы рассыпались по плечам.
Волосы до плеч и даже ниже могли носить только дворяне, простые же люди – селяне, мещане – должны были иметь короткую стрижку. Делалось это так: на голову надевали глубокую посудину и подрезали волосы, которые выходили за ее край. Делалось это любым режущим предметом, чаще всего ножом. Выходило очень неровно, но так как все носили головные уборы, скрывавшие огрехи стрижки, то никто не обращал на это особого внимания. Дворяне же могли заплетать волосы в косичку, носить хвост или же не сдерживать волосы ничем, так, чтобы они рассыпались по плечам и спине.
Однако это касалось только мужчин, к женщинам это не относилось. Простолюдинки не имели права делать высокие прически. В это время вообще было много сословных ограничений. И незыблемым было правило: любое оскорбление простолюдином дворянина каралось каторгой, а оскорбление действием – смертью.
Люди, стоявшие рядом с Симоном Карзом, как представил его вчера охранник, растерялись, что было видно по их нерешительности.
– Ну, что вы встали?! – проорал тот. – Вперед! Мы их тут и похороним, а вещи и лошадей продадим!
Зашелестели мечи, вынимаемые из ножен, и Симон, а за ним и остальные бросились вперед. Схватка была неминуема.
Крад не стал дожидаться, когда они приблизятся, а выхватил метательные ножи и бросил сразу с двух рук. Попал или нет, смотреть было некогда.
– Дарк, держи! – закричала Софин, и он, на мгновение скосив глаза, увидел летящий меч.
Дарк (а это был он) подхватил меч и одним движением сбросил ножны, а вторым располосовал ближнему нападавшему грудь. Но разбойников было довольно много, и вскоре Дарк, прижавшись спиной к повозке, отражал один удар за другим, перейдя в глухую оборону. Противники мешали друг другу, стараясь дотянуться до парня, и он этим пользовался: то один, то другой выпадали из свалки – кто-то раненый, кто-то мертвый. Но врагов было слишком много.
«Суслик, помоги! Где тебя вечно носит, когда ты нужен?!» – в раздражении послал Дарк мысленное послание бергу.
За спинами нападавших вдруг раздался оглушительный рык, и из лесу вымахнула темная тень, превратившаяся в огромного берга. Мгновение – и два располосованных противника упали, даже не поняв отчего: у одного просто пропала голова, а второй, всхлипывая, смотрел на свои внутренности, свисающие из разорванного живота. Между оставшимися крутилась смерть в виде сверкающего меча в руке молодого парня, прекрасно им владеющего, да темной, оглушительно рычащей тени.
Сзади раздался стук копыт, и на дорогу вылетел
